Святослав, князь курский (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 26

— Оно и верно, — констатировал данный факт Всеволод за празд-ничным столом, вокруг которого собрались все Ольговичи со своими семьями, искоса поглядывая на собственную супругу, несмотря на ро-ды, статную и румяную, как пасхальный кулич, — нечего по чужим цветкам порхать да нектар собирать. Каждый сверчок знай свой шесток!

— Знал же кот блудливый, чье сало ест, — недобро усмехнулся Игорь, вторя старшему брату, — да, вот, не рассчитал, переел и околел…

— Не зря же говорится, — поддержал в этом братьев и Глеб, обычно довольно молчаливый и малообщительный, — повадится козел в чужой огород — остаться ему без бороды и шкуры.

Святослав Ольгович на этот раз воздержался от собственных ком-ментариев по столь интересной и скабрезной теме. Но и ему, как всем остальным братьям, тиуна Прошку было не жаль: что искал, то и нашел, раб презренный. Не замай чужого! Не ищи под князем!

Княгини же, сидевшие на противоположном конце большого стола, к мужским разговорам не прислушивались, занятые веселой болтовней между собой и присмотром за детьми, и даже не догадывались, что мужские реплики частично касались и их. Возможно, они были так чис-ты телом и душой, что плохая молва, как грязь дорожная, к ним не при-липала.

Вскоре после того похода на Литву в Киеве на 56 году жизни скон-чался и сам великий князь Мстислав Владимирович, давно уже про-званный Великим. И случилось это 14 апреля 6640 лета от Сотворения мира или в 1132 год от Рождества Христова, как записал киевский лето-писец, ученый монах Моисей. Но незадолго до кончины успел Мсти-слав Владимирович княжескими столами распорядиться: великий киев-ский стол переходил к брату его Ярополку Владимировичу. Переяслав-ский — сыну Всеволоду Мстиславичу, находившемуся пока на новго-родском княжении, полоцкий — оставался за сыном Изяславом, смолен-ский — сыну Ростиславу, а новгородский — малолетнему совсем Свято-полку Мстиславичу. Княгиня же Любава, которую Мстислав по возвра-щении из литовского похода ни словом, ни полусловом не упрекнул по поводу сплетен о ее связи с тиуном, с сыном Владимиром, которому и двух лет-то не исполнилось, оставалась в Киеве на попечении Ярополка.

Не успели тело Мстислава предать земле и справить тризну, при-личествующую великому князю, как среди потомков Мономаха нача-лись распри: большего, чем Ростов пожелал князь Юрий Владимирович, примеряясь к Переяславлю.

— Ну, все, конец миру! — потирая ладонь о ладонь, недобро усмех-нулся Всеволод Ольгович, обсуждая с братьями последние события в Киеве. — Теперь только держись! Рот не раскрывай и не зевай… Теперь всяк будет сам за себя.

— Неужели? — усомнился скептически настроенный Игорь.

— Да уж поверьте слову моему, — сказал, как отрубил Всеволод.

— А я верю, — прищурил один глаз Святослав. — Все давно к тому шло… Слишком долго мир был на Русской земле… целое поколение выросло без войн и пожарищ. Руки у всех давно чешутся на чужое доб-ро!

Святослав Ольгович был в приподнятом настроении: супруга Еле-на только что сообщила, что опять тяжела.

— Выходит, Ярополку не удержать княжения? — поинтересовался Глеб.

— Княжение свое он, возможно, и удержит, — тут же отозвался Все-волод, обводя братьев большими, круглыми, как у совы, немного на выкате очами. — А вот столы племянников своих, Мстиславичей, обе-щанные на смертном одре брату, вряд ли…

— Это еще почему? — перебил его Игорь, почти что копия старшего брата: такой же рослый, темноволосый и большеглазый, только не такой грузный и долгоносый. — Это еще почему? С какого такого боку?

— А потому, что братья Ярополка давно уже зуб точат на владения Мстиславичей, особенно на Переяславль, — ответил Всеволод без раз-думий. — Взять хотя бы сестрича нашего Святослава, Юрия Владимиро-вича… Он в своем Ростове спит и видит себя уже на переяславском сто-ле! Потому я и говорю, что вот-вот между Мономашичами начнется вражда из-за уделов…

— Если только между собой станут отношения выяснять, то Бог им в помощь! — цинично усмехнулся Игорь.

— Боюсь, что, начав между собой замятню да котору,[83] они и нас не минуют, — предположил Святослав.

— Вот и я о том же, — хитро подмигнул братьям Всеволод. — Нам надо заранее определиться: с кем мы, на чьей стороне?

— По справедливости мы должны быть на стороне великого князя, чтобы поддерживать установленный порядок, — не очень-то уверенно отозвался первым Святослав.

— Что так-то, брат, неуверенно? — с язвинкой в голосе заметил Все-волод. — Ведь правильно говоришь. Или с сестричем и кумом своим ссориться нет охоты? — Намекнул он на отношения Святослава с Юрием Владимировичем Ростовским и, не дожидаясь ответа Святослава на свой вопрос, продолжил: — Сначала будем поддерживать Ярополка и Мстиславичей… пока нам это будет выгодно…

— А потом? — задал коварный вопрос Игорь.

— А потом будем смотреть… — уклончиво отозвался старший из черниговских князей.

По-видимому, он и сам еще не пришел к окончательному реше-нию.

— Главное, братья, — высказался эмоциональный Святослав, — нам быть всем вместе, друг за дружку держаться. А еще попытаться с Давыдовичами и Ярославичами договориться.

— С Давыдовичами, возможно, и договоримся, — как бы соглашаясь с младшим братом, продолжил беседу Всеволод, — но с Ярославичами договориться вряд ли удастся: рязанские и муромские князья в обиде на нас за Чернигов. Не простили Ярославичи мне самоволия… даже и по-сле смерти отца своего, Ярослава Святославича. Да Бог с ними. Мы са-ми — с усами! И к тому же, — усмехнулся он, весело поглядывая на боро-датых братьев, — все уже давно с сивыми бородами. Одним словом, го-товьтесь.

Обсудив в семейном кругу сложившееся положение, Ольговичи стали спешно готовиться к возможным военным действиям: набирать дружинников, проверять укрепленность городов.

В ОГНЕ МЕЖДОУСОБИЙ

— Слышал, брат? — скорым шагом вошел в опочивальню загородно-го терема князя Святослава, где в последнее время обреталось его се-мейство по настоянию знахарок, советовавших Елене сменить шумный Чернигов на более спокойное место, князь Глеб.

— А что я должен слышать? — вопросом на вопрос тут же отозвался Святослав, оторвавшись от книги, которую он до этого внимательно читал, беззвучно шевеля губами в такт прочитанного.

На дворе стояло лето, и окна княжеской опочивальни были распах-нуты настежь, впуская свет, тепло, запахи созревающих садов и безза-ботный щебет птиц. Святослав находился в домашней легкой одежде: светлой льняной рубахе с расшитым искусными мастерицами воротом, плотного шелка темно-синих штанах и легких мягких сапожках ярко красного цвета, сшитых черниговским сапожником из козьих кож.

— А то, что Всеволод-то, братец наш старший, оказался прав: у Мо-номашичей началась замятня. Не успел Ярополк выдворить из Переяс-лавля Юрия Владимировича, изгнавшего оттуда Всеволода Мстислави-ча, и посадить там Изяслава из Полоцка, как полочане изгнали от себя Святополка Мстиславича, посаженного вместо Изяслава…

— Да слышал уже… — перебив брата, с явной небрежностью ото-звался Святослав, не хуже Глеба знавший о вражде среди Мономаши-чей. — Слышал и то, что Изяслав Мстиславич уже вновь выведен из Пе-реяславля в Минск и там посажен на стол, получив в добавок к нему еще Туров и Пинск. А вместо него в Переяславле сел Вячеслав Влади-мирович…

— А вот то, что новгородцы, не очень-то уважая Всеволода Мсти-славича, не отдали печерскую дань, слышал? — в свою очередь усмех-нулся со снисхождением Глеб.

Еще со времен Владимира Святославича Новгород обязан был пла-тить Киеву в пользу великого князя 2000 гривен серебра, и новгородцы с большой неохотой платили эту дань. Князь же Изяслав Ярославич, в бытность которого был построен Печерский монастырь, желая сделать приятное игумену Феодосию, учредил для Новгорода еще и печерскую дань, которую новгородцы, хоть и были уже сплошь христиане, платили с еще большей неохотой, чем урок князя Владимира.