Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Святослав, князь курский (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

— А что годы считать, трудиться… полвека или не полвека… Будем жить, пока живется да жевать, пока жуется, а счет годам нашим есть и без нас кому подсчитывать, — указал вопрошаемый большим пальцем в купол неба, прежде чем стал надевать рукавицу. — Лучше любой кукушки сосчитает…

Его товарищ сделал вид, что не расслышал последней реплики и не придал значения жесту руки. Он, словно поясняя предыдущее, молвил тихо:

— Я это не в обиду, а к тому, что седина в голову, а бес в ребро…

— Да надоело, брат любезный, Владимир Всеволодович, надутыми сычами ехать. Скучно… Зимняя степь — тоска зеленая, не то что задремать, помереть можно… А тут, косой прямо из-под копыт моего Вихря… Вот я и решил молодость вспомнить, самому размяться и сонную тишину свистом вспугнуть… Будь лук при мне, ей-ей, свалил бы косого единой стрелой.

Сказав последнюю фразу, всадник, которого перед этим Владимир Всеволодович назвал Олегом Святославичем, легонько дернул узду, словно поторапливая коня. Но тот только удивленно повел лиловым глазом, с какого, мол, перепугу — и, конечно же, шаг ускорить даже не попытался.

Третий же князь, ехавший с первыми двумя в одном ряду — а в том, что это был князь, а не знатный боярин, сомневаться не приходилось, стоило лишь только взглянуть на его горделивую осанку и богатую одежду — в их беседу предпочел не встревать, только переводил с одно-го на другого взгляд своих карих глаз, спрятав лукавую усмешку в по-серебренных инеем усах.

Потревоженные на какое-то время молодецким свистом князя Оле-га Святославича всадники — старшая дружина русских князей — поозиравшись по сторонам и ухмыльнувшись мальчишеской выходке князя Олега, опять притихли, предавшись своим размышлениям и тихо покачиваясь в такт лошадиной трусце. Лишь только ертуальные настороженно завертели головами, пристальней вглядываясь в белоснежное безмолвие — не им предаваться дреме, их дело бдеть и бдеть… И пока всадники будут так отсчитывать поприща по заснеженной январской степи, пришло время сделать пояснение читателю как об этой необыч-ной кавалькаде во главе с тремя русскими князьями, так и о причине, побудившей князей оставить свои теплые хоромы и с малой, почти не-вооруженной дружиной, отправиться в неласковую, вечно грозящую опасностями степь.

И первым делом мы познакомимся с князьями, хотя прозорливый читатель и без нашей подсказки уже догадался, что всадник, пугнувший разбойным свистом зайчишку, был не кто иной, как Олег Святославич Тмутараканский и Черниговский, четвертый сын Святослава Ярослави-ча и внук Ярослава Мудрого. А в более сдержанном всаднике читатель явно угадал двоюродного брата Олега Черниговского, Владимира Всеволодовича, князя переяславского, прозванного Мономахом, так как матерью его была византийская царевна Софья, дочь императора Кон-стантина Мономаха.[10] Отцом же Владимира был Всеволод Ярославич, шестой сын Ярослава Мудрого, родившийся на три года позже Святослава Ярославича.

Двоюродные братья были примерно одного и того же возраста, им обоим уже явно перевалило за полусотню лет, ведь родились они еще при жизни их мудрого деда Ярослава Владимировича, хотя помнить его живым из-за своего малолетства не могли. Но на этом все сходство и заканчивалось. Олег Святославич, несмотря на годы, был порывист и эмоционален. Довольно часто случалось, что прежде чем его уста готовы были произнести какое-нибудь слово, длань десницы уже сжимала рукоять меча. Когда-то в молодые годы он имел пышную шевелюру темно-русых волос, легкими волнами струящихся до плеч, но годы и обстоятельства частым гребнем прошлись по ним, посеребрив и проре-див, да так, что от пышной некогда шевелюры остались только вспоми-нания, зато во всю голову красовалась плешь-залысина. Серого цвета, с золотыми искорками, глаза, так когда-то нравившиеся его первой суп-руге Феофании Музалон[11], патрицианки с острова Родос, куда в 1080 году Олег, доставленный хазарскими и иудейскими купцами в качестве пленника в Византию, был сослан по приказу императора Византии Никифора Вотаниата[12], также поблекли, хотя и не потеряли твердости и колючести при пристальном взгляде князя. Тонко очерченный нос, тон-кие обветренные губы, складки на высоком лбу и вокруг рта, а также тугие желваки скул говорили об его упрямстве и тяжелом характере. Рост князя, так как он восседал на вороной масти коне, определить было трудно. Но, судя по тому, что и в таком положении он был не ниже многих дружинников, мерно колыхавшихся за его спиной, был обыкновенный, зато горделивая осанка сразу же выдавала в нем человека не толь-ко уверенного в себе, но и привыкшего повелевать другими. А кряжистость туловища и широкий разворот плеч прямо указывали на физическую мощь их обладателя.

Как мы уже сказали, на Олеге Святославиче, исходя из погодных условий, была шуба, но не овчинная, как у многих дружинников, а медвежья, теплая и не слишком тяжелая, поверх которой было наброшено алое корзно — плащ, неотъемлемый атрибут княжеского достоинства и власти. Одеяние Олега Тмутараканского и Черниговского довершали темно-синего сукна порты и подбитые мехом сапоги с толстыми кожаными подошвами и тонкими, едва различимыми на них каблуками.

Его вороной Вихрь был под половецким седлом, отличавшимся с одной стороны легкостью веса, а с другой — высокой лукой, что позволяло всаднику сидеть в нем, как влитому и поворачиваться почти на полкорпуса в любую сторону, не боясь вывалиться. А это дорого в бою, когда одно мгновение, одно верное или неверное движение может решить твою судьбу раз и навсегда… Тем не менее, седло было искусно украшено серебряными и бронзовыми бляшками и насечками, а потому стоило не одну гривну. Круп коня покрывал ковер, которые изготавливают в далекой Персиде, доставшийся Олегу Святославичу в качестве трофея после одного удачного похода.

Владимир или же в крещении Василий Всеволодович Мономах в свои 55 лет был крепок телом и духом. В отличие от двоюродного брата характер имел сдержанный и спокойный. Прежде чем опустить длань на рукоять меча, он не раз и не два подумает: а стоит ли это делать?.. Если же стоит, то сейчас или некоторое время спустя… Но если уж опускал и брался за меч, то уже не было силы, которая могла бы заставить его вложить меч обратно в ножны, не доведя дела до логического конца. Рассудительность этого князя была видна не только в его словах, но и в размеренности и основательности движений, в манере общения. Он не делал порывистых движений, как часто случалось это с Олегом Святославичем. Но если уж принимал решение, то шел к его исполнению не-уклонно, не считаясь с помехами и препятствиями на своем пути. Каза-лось, время было бессильно перед ним. Ни цвет его курчавых волос на голове и в окладистой бороде, ни их густота почти не изменились. И если в молодости волосы были ярко рыжего цвета, то теперь стали бо-лее темного оттенка с редкими серебристыми вкраплениями. Черные пронзительные глаза из-под тонких, почти невидимых под инеем бро-вей, да мясистый нос с легкой горбинкой, по-видимому, доставшиеся ему через мать по наследству от деда-императора, придавали чертам лица какое-то орлиное, а потому чуть хищное, выражение.

Владимир Всеволодович, князь переяславский, возможно, был чу-ток ниже своего двоюродного брата, но в основательности и кряжистости тела, в саженном развороте плеч вряд ли ему уступал. Конь под ним был той же масти, что и под Олегом Святославичем, вороной. Но если у Олегова коня на лбу красовалась небольшая белая «звездочка», то у коня Владимира Мономаха эта «звездочка» была более заметная и обширная. К тому же все четыре ноги его жеребца Позвизда, названного так, возможно, в честь языческого славянского бога бурь и непогод, щеголя-ли в белых «носочках» чуть ли не до коленного сустава, вызывая зависть у знатоков конного дела.

Одежда князя Владимира, как и одежда его двоюродного брата, была добротна и нарядна: опять же медвежья шуба, алый плащ, цвета спелой вишни тонкого сукна порты, подбитые мехом сапоги с загнуты-ми, как у половцев, носками.