Золото гуннов (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 41

— Точно, — подтвердил Семенов. — Под протокол показал только то, что всем делом заправлял Задворков, а он, сирота казанская, был лишь на подхвате. Вот, Ольга Николаевна, как вы и предвидели, и пошел конфликт интересов.

Делова лишь головой кивнула. Мол, иного и не ожидала.

— Выставляет Задворкова «паровозиком», — усмехнулся Яншин. — Себя только «прицепным вагончиком» видит. Да и то малым-малым… едва заметным и различимым в криминальном поезде.

— А ты, друг ситцевый, не ухмыляйся, — сочла нужным приструнить слишком веселого старшего опера Делова. — Ты лучше скажи нам, установили ли Илью Рудагонова? Или только пальцы веером демонстрируете, как наши подопечные? А то, что Гуннявый до сих пор не установлен, я и так поняла.

Поджала скептически губки.

— Да когда же было, Ольга Николаевна? Побойтесь бога… — обиделся Яншин. — Весь день в ИВС просидели. Ни евши, ни пивши…

— Вот именно, что просидели, — не дрогнуло жалостью к операм сердце «важняка». — Штаны протирали, а толку с гулькин нос.

— А то и комариный… — тут же подхватил Семенов, засияв, как новая кокарда на милицейской фуражке. — Комариный — он куда как меньше…

— А вы-то сами много ли сделали? — огрызнулся Федорцов. — Тоже, небось, лишь штаны протирали.

— У Ольги Николаевны юбка, — с подковыркой заметил коллеге Яншин.

— Да мы… — возмутился Семенов.

— Отставить! — Одернула майора юстиции Делова. — Еще споров да тяжб, кто больше полезного сделал, между нами не хватало. Лучше подведем итоги да прикинем планы на завтра.

Последовавшее за этим молчание было знаком согласия. Ну, поорали, ну, пособачились, ну, позлословили малость. Это для пущей разрядки. Однако, дело — делом! А настоящие дела важнее всего.

За сутки следствия кое-какие результаты все-таки были. Это и осмотр вещественных доказательств, которых было не один десяток. И допросы подозреваемых. И их агентурная разработка, итоги которой будут очевидны после дополнительных мер и усилий всего коллектива СОГ. Это и нужный язык с адвокатами задержанных, пока что «не вставлявших палки в колеса».

— Итак, коллеги, завтра, прямо с утра, вы, Яншин, и вы, Федорцов, берете для конвоя Семенова — и в ИВС за фигурантами, — подведя итог, приступила к планированию работы Делова. — Ясно? Или есть возражения?

— Ясно, — вразнобой отозвались оперативники. — Возражений нет.

— А я возражаю, — ощетинился Семенов. С какого такого боку я — припека, чтобы быть в конвое. Я — следователь, а не конвоир.

Опера заухмылялись: вот, мол, и проявилась «голубая кровь» милицейской элиты. Делова же, начиная раздражаться, жестко бросила:

— А с такой, что нам некогда будет бегать по кабинетам и выпрашивать новых оперативников для конвоя. И не мне же в конвой идти, в конце концов, когда есть мужчины. Или ты не мужик?

— Да мужик, мужик… — смутился остроязыкий Семенов.

Опера расплылись в улыбках: «Уела, так уела!»

При УВД была служба конвоирования подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и осужденных. Но бумажная волокита с этим структурным подразделением была такова, что следователи предпочитали организовывать собственный конвой из оперативников. Куда проще и эффективнее! Требовалось, чтобы конвойных было всегда на одного человека больше, чем конвоируемых.

— Вот и чудесно, — продолжила Ольга Николаевна далее ровным тоном, посчитав инцидент исчерпанным. — А пока мы с Семеновым будем предъявлять обвинения Подтуркову и Задворкову, вы, друзья-оперативники, кровь из носа, должны установить и доставить сюда Михаила Гуннявого и Илью… Рудометова. Вместе с их паспортами и с новыми вещдоками, если удастся обнаружить по ходу дела. Не мне вас учить…

— Не Рудометова, а Рудагонова, — поправил Федорцов с улыбкой иезуита.

— Да-да, Рудагонова, простите за оговорку, — извинилась Делова. — Видимо, друзья мои, старею, раз память ни к черту…

— Прощаем, — окатил симпатичного «важняка» снисходительно-покровительственным взглядом Яншин. — Как говорится, и на старуху бывает проруха.

Это не было ненароком вырвавшейся оговоркой. Ну, не мог острый на язык и быстрый на слово опер без очередного подкола. Не мог — и все тут. Хоть и булавочный укол, да сделал.

— Я тебе покажу «старуху», — усмехнувшись, демонстративно погрозила пальчиком Делова, как школьная учительница шкодливому, но в то же время и любимому ученику.

— Шучу, шучу, — осклабился старший опер. — Вы, Ольга Николаевна, еще ого-го! — Произвел он обеими руками манипуляции в воздухе, обозначающие женскую фигурку. — Хоть сейчас свадебную фату — да под венец!..

— Ну и шалопут вы, Яншин. Все усмешки да подколки. Серьезность-то где? — совсем не обиделась Ольга Николаевна.

Как и любая женщина, серьезный «важняк» все-таки любила мужское внимание к собственной персоне.

— Опером был, опером и помру, — светился лукавым оптимизмом тот, как медная солдатская бляха, надраенная мелом либо пастой гойя. — Тут ничего не поделаешь: таким уродился. К тому же надоедает постоянно быть «букой». При нашей нервной работе хоть какая-то разрядка нужна. Иначе свихнуться можно, да и угодить прямо в «Сапожок». А мне это надо? Конечно, не надо.

Под «Сапожком» опер подразумевал областную клиническую психиатрическую больницу в поселке «Искра», ранее называемом Сапогово. Поэтому Федорцов тут же поспешил с уточнением:

— В «Искру».

— Не вижу разницы.

— А я вижу, что мы уже достаточно подразрядились, — посерьезнела Делова. — Пора опять к делам нашим скорбным возвращаться.

— Да пора, — взглянув на циферблат часов, констатировал Федорцов. — Рабочий день давно закончился. А мы все «ля-ля» да «ля-ля».

— Давно, как понимаю, с «земли» отчалили, — подколол младшего оперативника Семенов. — Там до сих пор опера, как влюбленные, часов не наблюдают. Часиков так, — прищурился он, как бы сосредотачиваясь и припоминая, — до двадцати двух, а то и двадцати трех вкалывают…

— Так то — влюбленные, — ощерился крупным жемчугом зубов Яншин. — А мы всего лишь ремесленники. Правильно, Вань Ванич?

— Верно, Александр Борисович, — осклабился Федорцов, проявив корпоративную солидарность с опером Яншиным.

— Довольно! — Легонько пристукнула ладошкой по столу Делова. — Как профессионалы понимать должны, что на следственном горизонте, с вашей же подачи и с подачи вашей агентуры, — уточнила она, — отчетливо прорисовываются новые составы преступлений. Это и статья 175 УК — приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем, это и мошенничество, и причинение телесных повреждений, и, возможно, иные…

«Зато старый, в отношении Подтуркова и Задворкова, состав бледнеть начинает», — прокрутил в мозгах майор Семенов. Однако вслух ничего не сказал, чтобы раньше срока не расстраивать коллег. А Яншин, ухватившись за слова «важняка» о новых составах, тут же подумал: «А нет ли в разворачивающемся деле наметок на ОПГ. Ведь чем черт не шутит, когда бог спит».

Дело в том, что руководство УУР уже не раз «било» Яншина и его коллег за «плохую работу» по выявлению ОПГ. Вот он, грешным делом, и подумал: «Чем черт не шутит, когда Бог спит. Вдруг да отколется…»

— Ольга Николаевна, как на ваш профессиональный взгляд, — потрафил хитрый и тертый калач-опер «важняку», — нет ли на следственном горизонте признаков преступного сообщества? Было бы чудесненько. А то с меня уже кожу с живого содрать пытаются за этот фронт борьбы, — прикинулся на всякий случай сиротой казанской.

С оперативников после реорганизации и упразднения подразделений по борьбе с организованной преступностью — УБОПов и РУБОПов — действительно спрашивали за работу по данной линии. И Яншин относился к той самой категории милицейских «страдальцев», отвечавших за данную линию работы. Отвечать отвечавших, но давно не выдававших «на гора» материала.

Сказать, что в Курске и Курской области оргпреступности не было — это то же самое, что сказать про солнце, что оно светит ночью, а не днем. Начиная с девяностых годов прошлого, века оргпреступность была. Да еще какая. Время от времени милиция, прокуратура и сотрудники ФСБ отсекали то одни, то другие ее щупальца. Но искоренить не могли.