Золото гуннов (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 26

— Заодно уж и статью о правах и обязанностях гражданского истца изучите, — посоветовала Делова серьезно. — Ведь вам и интересы этого процессуального лица представлять.

— Обязательно, — замаслянел глазками Стародревцев. — Можно идти?

— Идите и пригласите из коридора Шмелева, если вас это, конечно, не затруднит.

— Не затруднит.

— Тогда — с Богом.

Допрос Шмелева, мужчины лет так сорока на вид, высоколобого, короткостриженного, явившегося почему-то в затемненных очках — то ли глаза от дневного света болели, то ли от детской игры в шпионов еще не отошел — проходил по тому же сценарию, что и Стародревцева. Короткие, сухие, словно выстрелы из ПМ, вопросы. Быстрые лаконичные ответы, причем голос у Шмелева, в отличие от его начальника, тянул на приличный тенор, если, вообще, не на баритон.

Снова трескотня клавиатуры, дрожащее мерцание экрана монитора, тихое гудение процессора. Словом, процесс допроса с применением оргтехники.

Когда дошла очередь до научных интересов, то Шмелев с гордостью заметил, что клады и кладоискательство — это его стихия.

— Ни в Курске, ни в Курской области нет такого человека, который бы больше моего сделал в этой области. Из тридцати научных и научно-популярных работ, написанных мною в разные годы, большинство о кладах и кладоискателях. Что есть, то есть! Заявляю без лишней скромности, ибо знаю, что говорю. Любого можете спросить, кто такой Шмелев. И вам ответят…

— Вот это-то нам и дорого, — прервала монолог ученого археолога Делова. — Дело-то наше как раз связано с кладами. С древними кладами, — уточнила для проформы.

— Или с погребальными захоронениями… — внес предположение Шмелев.

— Не исключено, — не стала спорить Делова. — Не исключено. Вам, как специалисту в этой области, думаю, лучше знать. На вас и вашего директора рассчитываем и уповаем…

— Конечно, конечно… А еще можно, я думаю, пригласить профессора Курского госуниверситета Инокова Василия Васильевича — настоящий дока в вопросах истории и археологии. Доктор исторических наук.

— Спасибо за совет. Пожалуй, воспользуемся… в свое время.

— Его в определенных кругах для краткости все больше Вась Васем зовут, — поделился неким интимом Шмелев.

— В «определенных» — пожалуйста, — не разделила откровенности свидетеля и специалиста по кладам Делова. — В наших лучше все же по старинке: Василием Васильевичем…

Когда речь шла о незначительных вопросах, особенно в области кладоискательства, красноречию Шмелева не было границ. Он мог прочесть целую лекцию о том, когда, где и какие клады были обнаружены на территории Курской области, и что стало с ними. Прочесть интересно, красиво поставленным, как у артиста драмтеатра, голосом. Но вот, как только заходила речь о сути дела, «ведущий специалист» археологического музея Шмелев вдруг сникал, сдувался как детский воздушный шарик, из которого через неплотно закрытый клапан стравливался воздух. Становился, словно японская нэцкэ «Ничего не видел, ничего не слышал, никому ничего не скажу». Так что к концу допроса ни одной достойной фразы добиться от него Деловой не удалось, ни одного путного довода из области доказательств.

— Только после ознакомления с предметами клада, только после ознакомления, — твердил, как заезженная пластинка. — И то после сверки с каталогами и консультаций со специалистами.

Зато протокол допроса прочел быстро и подписал без ломания.

— Могу идти? — Спросил, поставив подпись.

— Можете. Только имейте в виду, что вскоре вас вновь пригласим: надо будет осматривать предметы или на языке следствия вещдоки. Тут без вашей помощи никак не обойтись, — приободрила его следователь по особо важным делам.

— Обязательно, обязательно! — Попятился задом к выходу.

— Тогда — до свидания!

— До свидания.

С допросом потерпевшей стороны на первом этапе следствия было пока окончено.

— Не густо, — обращаясь к коллеге Семенову, молча присутствовавшему при допросах Стародревцева и Шмелева, подвела итог Делова. — Совсем не густо. К тому, что уже было известно следствию, ничего нового пока что не добавилось.

— Да, — согласился тот. — Ну и послал бог свидетелей обвинения. Не люди, а индюки напыщенные. Особенно Стародревцев. Судя по их телесам и холеным рукам, сразу видно, что земляными работами эти «земляные черви» во время археологических раскопок совсем не истомлены. Думаю, что музей и служебные кабинеты почти не покидают.

— Оставь злословие, — оборвала коллегу Делова, — нам оно ни к чему. Все мы не без греха. У каждого свои тараканы в голове и скелеты в шкафу… А они, если хочешь знать, в соавторстве с другими сотрудниками археологического музея издали книгу по истории Курского края. На мой взгляд, одну из лучших за все времена. Вот так-то… А ты — индюки…

— Серьезно? — не поверил Семенов.

— Серьезней не бывает, — ответила «важняк». — Советую: прочти на досуге, не пожалеешь. И язык, и стиль изложения — на уровне. Да и материал преподнесен толково, без лишнего научного выпендрежа.

— Прочту, если досуг появится… — не очень-то уверенно пообещал Семенов.

— Когда-нибудь да появится. Тут, главное, желание и вера…

Сказала и вспомнила собственный разговор с Андреевским о стихах Першина. «Вот учу, а сама?.. Надо обязательно заглянуть в библиотеку», — сделала зарубку на память.

— Ну, с Верами и Надеждами у меня как раз порядок, — плотоядно и самодовольно усмехнулся Семенов. — На это времени, желаний и сил хватает.

— Оставь пошлости, — недовольно и брезгливо поморщилась Делова. — Ну, что за мужики пошли: вечно у них, как голодной куме, одно на уме. Лучше скажи, адвокатов вызвонил?

— Вызвонил, — оставив фривольный тон, по-деловому доложил Семенов. — С минуты на минуту будут.

— Нормальные?

— Нормальные. Наши. Только зачем два, если у подозреваемых противоречий пока нет.

— Вот именно, что «пока», — сделала ударение на слове «пока» Делова. — Но когда противоречия возникнут, а они обязательно возникнут, поверь моему опыту, ведь каждый из подозреваемых станет думать о спасении собственной шкуры, то наличие одного адвоката может выйти боком для следствия. Выйдет и даст суду основания для исключения доказательств, добытых с нарушением процессуальных прав подозреваемых. И тогда многие наши труды коту под хвост. Разве не так?

— Черт возьми, не подумал, — покаялся вполне искренне Семенов.

— А ты, Максим Юрьевич, почаще думай, да о высоком и полезном, а не о пошлостях разных, — возможно, впервые за целый день улыбнулась Делова. — Голова для того и дана, чтобы думать, а не фуражку на ней носить. Даже, если эта фуражка и следственная, — подчеркнула она со значением.

Тут дверь кабинета «важняка» распахнулась, и оперуполномоченный УУР Яншин, едва переступив порог, доложил, что подозреваемые на допрос доставлены. Начавшаяся пикировка следователей была отложена до «лучших времен».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

НА КАМЕННОЙ РЕЧКЕ

К переправе у Гусинова брода две дюжины конных воев Ратши, русы и гунны, подошли скрытно: Ратша опасался, что уже там могла быть засада, выставленная зловредным Мундцуком, точнее его верными клевретами. Напороться на нее и, значит, раскрыть раньше срока их коварные планы, даже при мирном соприкосновении сторон, не говоря уже о ратном столкновении, — никак не входило в помыслы Ратши и Ругила. Поэтому подвигались к броду не прямой, открытой всем ветрам и взглядам дорогой, а береговой кромкой, густо заросшей кустарником и подлеском. Прислушивались: не застрекочут ли сороки — любительницы оповещать лесных обитателей о присутствии людей.

Однако ничего подозрительного обнаружить не удалось. Мирно пели невидимые в зелени птицы, тихо плескались, набегая на берег, неспешные волны Семи. Лошади, не чувствуя опасности и присутствия себе подобных из чужих стойл и табунов, были спокойны, шли уверенной трусцой. Будь какая-либо опасность, они уж точно бы всхрапнули или тревожно заводили бы ушами. Но вот кустарник как-то разом пресекся, и показался брод. Темный и широкий, пугающий своей шероховато-серебристой рябью, загадочностью.