Спарта. Мир богов и героев - Савельев Андрей Николаевич - Страница 11

При многословном описании битвы Павсаний дает очень незначительную информацию о тактике обеих сторон, ограничиваясь замечанием, что лакедемоняне были более организованными и держали строй, а мессеняне проявляли больше отчаянной храбрости. При том что вместе с лакедемонянами в войске были в качестве вспомогательных отрядов представлены присоединенные к Лаконии города, изгнанные аргосцами асинейцы и дриопы и критские лучники, в битве принимали участие исключительно тяжеловооруженные воины. Легкая пехота оставалась в тылу в соответствии с древними обычаями. Это означает, что битва носила скорее ритуально-состязательный характер. Более мощные правофланговые отряды каждой армии одержали победы, но отказались от преследования, чтобы спасти отступающую часть своего войска, а в центре силы оказались равными. Ночь прервала сражение, а наутро обе стороны предпочли перемирие и захоронение погибших.

После битвы, которая не принесла успеха ни одной из сторон, способность мессенян к войне стала быстро падать: денежных средств для содержания гарнизонов не хватало, рабы перебегали к противнику, население поразила болезнь. Вероятно, дорийское население Мессении также сочувствовало Спарте. По этим причинам Эвфай с войском предпочел укрепиться на горе Итоме близ небольшого городка Трикка, упоминаемого еще в «Илиаде». Дельфийский оракул предложил мессенянам для спасения принести человеческую жертву, выбрав по жребию деву из рода Эпита. Но определенная жребием дочь Ликиска была объявлена не родным ему ребенком, и пока мессеняне обсуждали этот вопрос, Ликиск с дочерью бежали в Спарту. Тогда свою дочь предложил в жертву Аристодем. Но ее возлюбленный объявил, что уже обручен с нею, и отец уже не имеет над ней власти, более того, она уже беременна. Пришедший в ярость Аристодем убил свою дочь и, вскрыв чрево, убедился, что плода в нем нет. Ужасное преступление невозможно было объявить жертвой богам, но мессеняне дали царю Эвфаю себя убедить, что в подобном виде жертва будет принята богами.

К тому времени лакедемоняне фактически владели Мессенией и предпочитали не тратить сил на штурм Итомы. К этой задаче они решились приступить только через пять лет. При этом союзников они привлечь не смогли, но и мессеняне, рассчитывающие на поддержку аргивян и аркадян, оказались в одиночестве. От состоявшейся битвы не сохранилось подробностей. Решительного перевеса, видимо, не получила ни одна из сторон, но в битве погиб мессенский царь Эвфай. Поскольку он не имел детей, мессеняне устроили выборы царя, и, несмотря на серьезные возражения прорицателей и особенно отличившихся в битве воинов, перевес получил Аристодем, запятнавший себя убийством дочери. В течение четырех лет его правления война свелась к разбойничьим нападениям небольших отрядов на территорию противника. На пятом году обе стороны договорились об агональном сражении в обусловленном месте. К лакедемонянам присоединились коринфяне, а к мессенцам – войско аркадян и отряды из Аргоса и Сикиона.

Лакедемоняне по флангам поставили свои отряды под командованием царей, в центре – коринфян, периэков и илотов. На флангах их построение было особенно глубоким и плотным. Аристодем, напротив, максимально растянул фланги за счет малоопытных воинов, чтобы не позволить противнику обойти войско. В центре же была отборная тяжелая пехота, а также аргосцы и сикионцы. На Итоме же он скрытно сконцентрировал хорошо подготовленных легковооруженных воинов, включая аркадян с пиками и дротиками. Связав тяжелую пехоту лакедемонян, Аристодем дал сигнал легкой пехоте обойти противника и напасть на него с флангов и тыла. Развернувшись против легкой пехоты, лакедемоняне не смогли разбить ее, потому что в легком вооружении воины легко ускользали, убегали от нападавших на них гоплитов. Строй лакедемонского войска пришел в замешательство, и оно обратилось в бегство.

Результат поражения был, конечно, для Спарты тяжелым, и надолго смешал их планы завоевания Мессении. Со временем спартанцы оправились и подготовились к реваншу. Но почему мессенцы не смогли подготовиться к очередной фазе войны, из повествования Павсания не ясно. Все сводится к знамениям, оракулам и конкуренции в расставлении жертвенных треножников в храме Зевса. Лишь между делом из рассказа Павсания выясняется, что Итома давно была в осаде и ее защитники находились в отчаянном положении, испытывая муки голода и погибая от нападений противника. Именно это, а не какие-то видения побудили Аристодема покончить с собой, а его полководцев и аристократию через пять месяцев после этого – покинуть Итому и бежать в Аргос, Сикион и Элевсин. Остальное войско рассеялось по Мессении. Крепость на Итоме была разрушена до основания, мессенские города сдались один за другим. Двадцатилетняя война закончилась победой Лакедемона. После этого изгнанные из Арголиды асинейцы получили на мессенском побережье землю, где основали свой город Асину заново. На мессенцев же была возложена обязанность отправлять в Спарту половину того, что они получают от земли.

Из скудных данных о войне мы можем понять, что поражение Лакедемона в сражении под Итомой либо не было фатальным, либо мессенские правители объявили победой какую-то локальную вылазку, которая не изменила положения дел. Надо также отметить, что последующий мир не отмечен ни восстаниями, ни карательными экспедициями. Что означает: мессенцы в большинстве своем были приведены к покорности задолго до окончания войны. И бремя, наложенное на них Спартой, не было таким уж тяжелым – вряд ли мессенцы действительно отдавали половину урожая. В противном случае в неурожайный год восстания было не избежать. Кроме того, в Мессении сохранилась знать, которая за мирные года разбогатела и даже вырастила боеспособное поколение молодежи. Следовательно, Спарта не вмешивалась в дела Мессении, покуда там не созрел действительно масштабный заговор.

Через четыре десятка мирных лет Аристомен из Андании поднял восстание против Спарты, заручившись поддержкой Аргоса и аркадян. Первое сражение при Дерах произошло без союзников с той и с другой стороны, и решительного перевеса никто не смог добиться. К сожалению, дальнейшее изложение истории противостояния Мессении и Спарты у Павсания превращено в приключенческий роман, в котором главный герой – Аристомен – выглядит остроумцем и хватом, а обстоятельства войны уходят на второй план и становятся неясными.

Через два года после Дер, на которые у Павсания приходится лишь одно приключение Аристомена (будто бы он ночью повесил в храме Афины Меднодомной, что на акрополе Спарты, щит с надписью «Аристомен приносит богине дар из добычи спартанской»), происходит битва у «Могилы кабана» (близ Стениклеры), где по преданию Геракл и сыновья Нелея обменялись клятвами над разрубленной тушей кабана. В Мессению на битву стекаются отряды элейцев, аркадян, аргивян, сикионян, а Лакедемон поддерживают коринфяне.

Ход битвы описан Павсанием фантастически: как будто лакедемоняне стояли отдельными группами, которые последовательно уничтожал небольшой отряд Аристомена. Как действовали те или иные отряды, что происходило на флангах и даже описание преследования бегущего противника – все это опущено. Из всех эпизодов битвы остается единственный: Аристомен потерял свой щит с орлом, распустившим крылья. Как это могло произойти? В Спарте потерю щита рассматривали как позор. И такая потеря могла произойти лишь при бегстве. Допустим, Аристомен бросил щит, чтобы преследовать противника. Но зачем он тут же пытается найти его? И почему не может отыскать? Объяснения Павсания смутные: о предупреждениях предсказателя, что Аристомен прогневал Диоскуров именно там, где потерял свой щит – пробежал мимо какого-то священного дерева. Они не более убедительны, чем сообщение о том, что Аристомен вернул свой щит после посещения Дельф, обнаружив его в пещере прорицателя Трофония в беотийской Лебадии. Именно там, оказывается, Павсаний лично видел этот щит.

Как он там оказался, и почему Аристомен его не забрал, так и осталось непроясненным. Похоже, что потеря щита – факт, а все остальное – выдумки.