Колдун 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 23

Нет, надо что-то делать! Проехаться по деревням и к чертовой матери все мужичье от пьянства закодировать? Представляю что тогда будет! Аномальная зона! Непьющие деревни!

Нет…эдак и попасться можно, если начать массовый геноцид алкашей. Нет уж, пусть пока бухают. Буду постепенно их искоренять, по мере поступления сигналов — чтобы подозрения не вызвать.

С этими умными мыслями я и забрался в уазик. Можно было бы и пешком пройтись, да времени у меня нет на хождения. Мне сегодня еще кучу дел надо переделать, да и просто лень по жаре понимаешь ли бродить.

Дверь в администрацию села открыта, и я было обрадовался — вот! Приехал Глава! Но радость оказалась преждевременной — приехать-то приехал, но тут же уехал по делам в район, и будет только к вечеру. Это мне сказала секретарша, дама лет сорока, некрасивая, с одутловатым и каким-то даже больным лицом. Она почему-то встретила меня настороженно, говорила сухо и неприветливо, так, как если бы я ей был что-то должен и не отдаю. Впрочем возможно это был для нее нормальный стиль общения — некоторые люди, получив даже минимальную власть, сразу же преисполняются чувства собственной важности и начинают себя вести так, как никогда бы не повели, будь они обычными людьми. Бронзовеют, можно и так сказать.

Ничего конкретно не выяснив — когда приедет, и придет ли вообще сегодня в администрацию — я решил заглянуть к Главе попозже, и прямо домой. А что, какая разница, где с ним разговаривать? Тем более что Самохин обещал разрулить дело с приватизацией, а он здесь царь и бог. Да и мне просто по службе необходимо знакомиться с гражданами, заходя к ним домой, и тем более — надо налаживать тесный контакт с главой администрации, с которым я вообще-то должен работать можно сказать в тесной связке.

Не солоно хлебавши, отправился к Самохину — надо же решать по заявлению. Списывать его нужно, а без бумажки ничего не спишешь. Бумажка — она всему голова. Или какая-нибудь другая часть тела. Задница, например.

Главное, чтобы Самохин был дома, вдруг унесся куда-нибудь в район, а то и еще подальше — у него дел-то куча, бизнес, однако! Кстати — не нравится мне такой бизнес, когда надо носиться по городам и весям. На мой взгляд хороший бизнес, это когда ты сидишь у бассейна и попиваешь пиво, а носится за тебя шустрый управляющий — за хорошую зарплату и социальные блага. А это что за такой бизнес по-русски, когда ты весь в поту и пыли объезжаешь свои многочисленные магазины? Нафиг бы такой бизнес!

Самохин искренне посмеялся, когда я через двадцать минут, сидя за столом в гостиной высказал ему свое отношение к самохинскому бизнесу, и сказал, что если бы он отдавал дела в руки управляющего — пусть и самого дельного — через год от бизнеса остались бы только пух и перья. Или рожки, да ножки. Какую бы зарплату не платил управляющему, через некоторое время он вдруг начинает про себя думать: «А какого черта я живу на эту жалкую зарплату? Самохин себе кучу денег гребет, а я как идиот, копейки считаю?! Неет…надо и о себе подумать!» — и начинает мутить свой бизнес, и что характерно, на деньги Самохина. А то и просто вульгарно ворует. «Плавали, знаем!»

Я не стал спорить. Уж чего-чего, а Самохину виднее, как ему вести свой бизнес. Я не бизнесмен, и точно никогда им не буду. Каковое обстоятельство меня ничуть не беспокоит. «Каждому свое» — как сказал один нехороший персонаж.

Ну а затем мы перешли собственно к тому, ради чего я и пришел в этот дом.

— Вот сучонок! — только и сказал Самохин, прочитав заявление, которое я ему дал почитать — Ах, гнида! В порошок сотру поганца! Ближе десяти метров не подойдет к моим предприятиям, пусть ищет работу где хочет! Бабу только жаль, да пацаненка. Баба — ровесница моей дочери, она еще молодая совсем. Вот…вышла замуж за идиота, а теперь и мучается. Она у меня работает, в коптильном цеху. Нормальная девка, красивая, дельная, только вот дураку досталась. Ты замечал, что частенько хорошие, правильные девки достаются настоящим, махровым уепкам? Вот что находят эти девчонки в школьных хулиганах, во всяких придурках у которых за душой нет ничего, кроме тяжелых кулаков? Романтика такая, что ли? Ох, дуры, дуры…

Когда я ему дал на подпись объяснение, Самохин внимательно его прочитал и молча подписал, добавив еще расшифровку подписи. Потом внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Ты же домой к ним пойдешь? Поосторожнее, этот дурачок совсем отмороженный. Меня боится — я ему как-то хорошенько набуздал, он потом с распухшей мордой неделю ходил, а так-то он здесь в авторитете у своих алкашей. Похлеще Кольки Капустина будет. Кстати, с Капустиным — просто фантастика какая-то! Рассказывают, что бабка Нюра его закодировала — он теперь спиртное на дух не воспринимает, тут же блюет, если выпьет! Да что выпьет — в руки стакан с водкой взять не может — сразу его тошнит! Знаешь — никогда в такие штуки не верил. И бабка Нюра особыми способностями к кодированию никогда не отличалась. Не в курсе, что там случилось? Ты же был вместе с ней?

Я выдержал внимательный взгляд собеседника и пожал плечами:

— Я тоже не особенно в этом разбираюсь. Ну. шептала чего-то, это да. А как все происходит — я-то откуда знаю? Пойду сейчас к ним домой, бумагу-то надо исполнять. Я вот что думаю — может бабу Нюру прихватить? Может и этого закодирует?

Через двадцать минут мы с Самохиным расстались. Поговорили еще немного о делах — я пожаловался, что никак не могу поймать главу администрации, но он меня успокоил, мол, никуда тот не денется и Самохин с ним уже переговорил, так что никаких проблем с приватизацией теперь не будет.

Поговорили еще «за деревню» — скоро начнется сезон отпусков, так что народа, а значит и проблем здесь прибавится. На том мы с ним и разошлись.

Глава 4

Крики и ругань я услышал метров за пятьдесят. Само собой — сразу понял, откуда летят отборный мат и женский визг. А потом уже увидел один из источников звуков.

Это был молодой мужчина лет тридцати пяти — высокий, крепкий, но уже порядком отяжелевший. Со спины он был похож на того, что сидел у меня в зиндане, только тот, надо признать, было на порядок противнее. У этого еще сохранился человеческий облик, он был даже красив — эдакой негативной мужской, брутальной красотой. Квадратный подбородок, высокие скулы, большие голубые глаза — в юности он был совсем красавчиком, на то вероятно и попалась женщина, глаз которой украшал здоровенный свежий фингал. Нет, все-таки не свежий — он уже начал желтеть, рассасываться, в изначальном своем состоянии фингал скорее всего закрывал весь левый глаз. Крепко ей досталось, точно.

Сказать, что я готов уничтожить всех мужиков, которые поставили фингал какой-либо женщине — это было бы преувеличением. Все-таки я никто иной, как полицейский, и насмотрелся в жизни уже всякого. Да и криминальные новости читал и читаю — куда от них деться? Помню, как судили одну мадам, упорно стремившуюся убить своего мужа — просто ради того, чтобы осталось наследство и она могла бы спокойно, без проблем развлекаться с мужиками. Ее хитрые затеи почти удались — если не ошибаюсь, разоблачили только после третьего по счету покушения.

Самое интересное было то, как она обставляла все эти покушения — вроде бы как раз муж на нее покушался, а она, несчастная, защищалась от его беспредела. В последнем покушении она разбила ему голову сковородой и попыталась вытолкнуть из окна многоэтажки. Он чудом остался жив. Просто голова оказалась крепче, что того ожидала любимая жена.

В суде эта тварь сделала умильную мордашку, изображала полную невинность и говорила о бесстыдном оговоре со стороны подлого мужа и его злых приспешников. Тут мужу надо бы сказать спасибо экспертам-криминалистам, которые как дважды два доказали, что именно она была агрессором, а не ее несчастный, чудом не добитый муженек. Ну и операм, которые вскрыли ее похождения на стороне.

И вот пусть мне кто-то скажет, что такая тварь не заслуживает хотя бы фингала под глазом!