Пусть простить меня невозможно (Пусть меня осудят 3) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 11

– Папапапапа, – вторит ей малыш.

– Кто был плохим? Кто не слушался? Выыыыы? Я вас сейчас…

Раздался смех, верезжание, и я выдохнула, счастливо улыбаясь. Как же хорошо, когда он дома. Сразу счастье накатывает, ослепляет, кажется, весь мир окрашивается иными красками, и хочется вдыхать его полной грудью.

Открутила воду и вздрогнула, когда прохладные капли упали на разгоряченную кожу со следами от его поцелуев, намылилась вся, стала под воду и услышала, как приоткрылась дверь, щелкнул замок и через несколько секунд меня обхватили горящие мужские руки.

– Скажи, что я тебе надоел.

– Не скажу…

И, млея от удовольствия, запрокинула голову, облокачиваясь на грудь Руслана.

– Мне уехать срочно надо. Ненадолго. Послезавтра днем буду.

– Куда? – прикрыв глаза и пачкая мылом его сильные руки, обхватившие меня за плечи.

– Насчет поставки нового товара.

– Руслан, у меня завтра…

Развернул к себе и закрыл рот поцелуем.

– Мне надо нажраться тобой на сутки вперед. Дети рисуют… полчаса у нас есть.

– Ненасытный.

– Ужасный озабот… даааа. Иди ко мне.

Глава 4

Черно-белые дома серых улиц, все, что сказано вчера зачеркнули. 

Небо залито дождем – но неважно, так плывет по жизни мой корабль бумажный. 

Черно-белая зима, не своди меня с ума. 

Черно-белая зима словно серая стена. 

Черно-белая зима снова между нами. 

Время лечит, но тобой я болею, ночь рисует на снегу наши тени. 

Пусть небесный дождь сожжет мои плечи, пусть с собою унесет былое в вечность. 

Черно-белая зима, не своди меня с ума. 

Черно-белая зима словно серая стена. 

Черно-белая зима снова между нами. 

Светлана Лобода

Просыпалась я очень болезненно. Мне казалось, что моя голова – это огромный камень. Тяжёлый, неподъемный. Настоящая глыба. А в ней происходит вулканическое извержение, и меня скручивает от тупой и ноющей боли. Последний раз я такое испытывала в глубокой юности, когда выпила очень много лишнего. С тех пор старалась не перебирать с алкоголем. Тошнота накатывала волнами, сжимая спазмами желудок.

Понимание, где я и что происходит, пока не пришло. Я с трудом разлепила опухшие и невыносимо тяжелые веки. Несколько секунд смотрела в потолок, пытаясь понять, почему он зеленого цвета, а не белого, как у нас дома.

Я голая, а значит, должна спать в своей постели. Где Руслан? Приподняла голову, моргая и щурясь, морщась от боли в висках.

– Аспиринчика, кошечка? – приторно сладкий голос послышался сбоку, и я от ужаса дернулась с такой силой, что застонала от адской пульсации в висках. Передо мной стоял Игорь в одном полотенце и протягивал мне стакан с шипучей жидкостью. Это была секунда ступора, а потом я, наверное, закричала. Выбила из его руки стакан. Стянула с постели покрывало, бросилась, спотыкаясь об раскиданную по полу одежду, и принялась стучать в дверь кулаками.

– Успокойтесь, Оксана Владимировна. Последнее, чего бы вы хотели, так это то, чтобы вас узнали в этом отеле.

– Отеле? – заорала я, тяжело дыша, буквально задыхаясь от паники. А Игорь потянулся и прошелся к окну. Приоткрыл шторы, всматриваясь в рассвет. Потом повернулся ко мне и закурил.

– А чего вы удивляетесь? Мы с вами ближе к полуночи приехали в этот отель, поднялись в номер и… я вас там-парам-парам-парам сладенько оттрахал.

Он сделал соответствующие движения бедрами и руками, вызывая во мне дрожь паники и жуткого отвращения.

– Заткнись! Ты лжешь! – я бросилась на него с кулаками, но подонок оттолкнул меня от себя с такой силой, что я упала на пол и проехалась на спине в сторону кровати.

– Не ори и не дергайся. Иначе сюда прибежит прислуга, и уже сегодня вечером твой муж размажет твои мозги по асфальту. Или когда он там возвращается из поездки?

Боже! Что происходит? Почему я здесь? Почему этот ублюдок в одном полотенце, и я совершенно голая? Я не могла с ним… Не моглаааааа… я сейчас сойду с ума. Лихорадочно пытаясь вспомнить, но разламывающаяся от боли голова не дает даже думать. От бессилия и ужаса хочется рыдать, и от страха я вся трясусь, как в лихорадке.

– Ты мне что-то подсыпал, тварь! Я это докажу, и от тебя не останется мокрого места. Ты понимаешь, что он сделает с тобой?

– В твоей крови уже ничего нет кроме алкоголя. А пьяная баба своей п***е не хозяйка. Твой мачо знает это лучше, чем ты. Я в этом уверен. А если я ему покажу кое-что… Возьми телефон.

Я смотрела на подонка с мокрыми прилизанными волосами, с чашкой дымящегося кофе в руках и не верила, что это на самом деле происходит со мной. Последнее, что я помнила – это корпоративная вечеринка в небольшом итальянском ресторанчике, который после десяти вечера превращался в ночной клуб. Я даже алкоголь не пила.

– Телефон возьми, я сказал.

Швырнул мне сумочку, и она больно ударила меня в грудь. Сотовый выпал на пол и проехался ко мне под колено. Десятки пропущенных от мамы и от Вани. Письма на мейле. Одно от этой мрази, стоящей передо мной и довольно улыбающейся своим смазливым мерзостным ртом. Похож на гиену, готовую к трапезе.

– Мейл открой. Не стесняйся.

Тяжело дыша, открыла и застонала вслух, как раненое животное. На первом же снимке мы с ублюдком сидим в обнимку, он лезет мне под юбку, а мое лицо спрятано у него на шее и моя рука на его ширинке.

– Эээто постановка!… Это подделка! Ничего этого не было! Я была почти мертвой, иначе я бы не позволила тебе даже дышать рядом со мной! – я буквально рыдала, не сразу получалось что-то сказать, и собственный голос звучал глухо и надорвано.

– Это прекрасная постановка. Талантливая и профессиональная. Тебе прислали всего лишь парочку фото. А у меня целые галереи. Вся история наших отношений.

– Каких отношений? Ты что несешь, сволочь? Я тебя…я тебя убью. Я тебя…

– Ничего ты не сделаешь. Дернешься – вся эта история ляжет на стол к твоему мужу. К Бешеному, да? Как думаешь, он поверит, что это постановка? У меня столько свидетелей нашей связи… даже он случайно увидел, как я тебя провожаю. Ревнивый, как мавр… как думаешь, он тебя задушит или закопает живьём?

И перед моими глазами пронеслись картинки, где проклятый ублюдок подает мне бумаги, и это видят женщины из офиса, как он приносит мне кофе, как нарочно провожает так, что Руслан нас увидел и приревновал. Каждый шаг был просчитан заранее.

Сердце заболело с такой силой, что я охнула и схватилась за грудь посередине.

– Представила, да? Что он с тобой сделает? Правильно – он тебя убьет. Думаю, с особой жестокостью.

Давясь слезами и пытаясь сделать хотя бы глоток воздуха, я смотрела на мразь и не понимала, как такое может происходить со мной и сейчас… Сейчас, когда я так счастлива.

– Ты…ты меня…

Заржал, явно наслаждаясь своим превосходством, упиваясь моим унижением и ужасом.

– Нет. Я был не прочь, но ты валялась, как бревно, а у меня на таких не стоит. Но можем попробовать сейчас еще раз.

– Не подходи – я тебе глаза вырву, – прохрипела, поднимаясь с пола и зажимая покрывало одной рукой, – глотку перегрызу. Клянусь.

– Та на хер ты мне нужна, калоша старая. Уймись.

– Что тебе надо? Тебе ведь зачем-то все это понадобилось. Весь этот проклятый спектакль. Вряд ли это был пранк.

Не стесняясь меня, ублюдок снял полотенце, натянул трусы и джинсы.

– Пока что ничего. Если понадобится, с тобой свяжутся.