В условиях обмана (СИ) - Мур Элиза - Страница 39

— Я поругалась с отцом, — честно говорю подруге, как только мы садимся на скамейку возле небольшого фонтана.

— Все как в школе, — издает смешок Полина, а я, морщась, убираю руки в карманы олимпийки.

— Здесь все не так безобидно, — признаюсь я, от чего подруга слегка сдвигает брови к переносице. — Это из-за Марка.

— Снова это чучело, — кривит лицо она. — Он опять за свое?

— На мое удивление, нет. Оказалось, он платит мне каждый месяц. Типа за все то, что он сделал. Это его так папа заставил.

— Я бы его не только это заставила делать, но и наказала ему по десять ударов палками каждый день, — недовольно ухмыляется Полина.

— Как бы я не выносила Марка, мне не нужны его деньги. Понимаешь, отец мне не сказал об этом. Почему я узнаю это от Марка?

— Ты уверена, что он не врет?

— Да, уверена, отец сам признался.

— Вот как, — подруга задумывается, и я вместе с ней. — И что ты будешь делать? — Пожимаю плечами, не зная, что ответить. Этот вопрос интересует меня уже третий день.

— Марк хочет встретиться. Пишет, что он на моей стороне.

— Да, шли его в жопу, ты же знаешь его сущность. Он всегда только на той стороне, которая выгодна для него.

Да, кажется, я начинаю забывать об этом. Наверное, из-за того, что именно Макаров рассказал мне правду. Но Полина права: ему верить нельзя. А чтобы он смог заслужить доверия, должен сделать слишком много. Как минимум — не быть Марком Макаровым.

— Не позволяй ему манипулировать тобой, — Полина рисует палочкой круги на песке под лавочкой. — И будь начеку.

Киваю, всецело соглашаясь и благодаря ее за поддержку. Надо быть начеку. Никогда не предугадаешь действий Марка. У него словно всегда все схвачено, будто он великий гроссмейстер, который рассчитывает ходы до самого завершения партии. Его средства, отсутствие совести и человеколюбия помогают ему в этом.

Домой возвращаюсь только в восемь часов вечера, и мой взгляд падает на еще не открытую коробку нового друга — синтезатора. Улыбаюсь от теплоты сегодняшних событий. Все-таки некоторую дружбу можно купить. Правда, за этим другом нужен лишь простой банальный уход, да и человеческого слова от него не дождешься.

Повесив олимпийку, я тут же слышу, как раздается звонок в дверь. Кого это принесло? Смотрю в зеркало: волосы неровно лежат, надо причесаться хотя бы. Быстро сделав это, подхожу к двери и открываю. Настроение тут же меняется, испаряя былую легкость. Поднимаю брови и ставлю руку в бок, другой держа дверь.

— Чего тебе, Марк? — Я оглядываю пришедшего, внутренне только и желая, чтобы он ушел.

— Я писал тебе, что нам надо поговорить, но ты не ответила, — парень уверенно и спокойно смотрит мне в глаза.

— А если я не хочу с тобой говорить?

— А это неважно, потому что тебе будет интересно кое-что знать.

Вздыхаю и не хочу его впускать. Мне уже по горло хватает этих интриг и тайн. Но в глазах Марка читается искренность и просьба его выслушать. Боже, у Марка? С каких пор он такой… любезный?

Киваю головой в сторону гостиной. Марк проходит, не снимая обуви, и садится на диван. Закрываю дверь и сложив руки на груди, хмурюсь от его некультурности. Все-таки не так уж он и любезен. Да и мне непривычно находиться с ним один на один. Это странно и сверхъестественно.

— Что на этот раз? — Спрашиваю я, не собираясь церемониться.

Макаров уверенно поднимает один уголок губ, дергает за ворот пиджака (у него, видимо, мания на официальную одежду). Затем приглашает меня сесть рядом с ним, похлопывая по месту на диване. Приподнимаю одну бровь. Ага, это как к тигру в пасть голову засунуть. Марк расплывается в улыбке, обнажая хищнические клыки, и поправляет свои волосы.

— Вик, я, правда, не желаю тебе зла. И никогда не желал.

— О, да. Особенно в школе я прям чувствовала всю полноту твоей доброты.

— Я уже извинялся, — и через некоторую паузу добавляет: — И до сих пор извиняюсь. — Негодующе цокаю и закатываю глаза, понимая, что он снова о деньгах. — Ты же хочешь, чтобы я перестал тебя обеспечивать?

Задумываюсь, остановившись перед желанием послать Марка, куда подальше. Я хочу, чтобы он вообще забрал все свои деньги, которые перечислил за пять лет, но это невозможно. Почему вдруг сейчас Макаров решил закончить это? Жаба задушила? Не думаю, что для него деньги являются проблемой, их семья гораздо богаче. Да и какая мне разница, ответ на этот вопрос очевиден.

Присаживаюсь на журнальный столик, располагаясь напротив него и кладя руки на свои колени.

— Ближе к делу, — говорю я, а Марк ухмыляется. Нечего тут праздновать свою победу, ты еще не победил.

— Я уже начал это, как ты говоришь, дело. Остается только твой шаг, и все в шляпе, — Макаров поправляет на руке солидные часы. Смотрю на него взглядом, мол, «говори быстрее». — В пятницу. Моему отцу не очень понравилось то, что вы устроили.

— Мы? Извините, простите, кланяюсь в ноги, но это не ваше дело, — повышаю я голос, недовольствуясь тем, что Марк пришел ко мне домой возникать.

— Как раз-таки наше, а именно мое, ко мне оно имеет еще какое отношение, — Он приподнимает бровь, словно объясняя очевидные вещи. — Так вот, — пододвигается ближе ко мне, складывая свои руки в замок. — Ему не понравилось, что твой отец не может справиться даже с собственной дочерью. Это его слова. Он засомневался в правильности партнерства. Мол, как человек, имеющий разлады в семье, справится с возрождением компании, — ситуация серьезнее, чем я думала, но что-то слишком громкое заявление. — Я его вовремя отговорил, — издаю смешок.

— Зачем?

— Не хочу, чтобы ты страдала из-за… проблем твоего отца с компанией.

— Какое тебе до меня дело?

— Я не договорил. Я не хочу, чтобы проблемы отца задевали тебя и чтобы ты снова исчезала из моего поля зрения, — Вдруг заявляет Марк, и я поднимаю брови от шока. — Какой толк в моих деньгах, если я даже увидеться с тобой не могу?

— Да мне ни первого, ни второго не нужно, — что-то он совсем заврался.

— Продолжаю историю, — складываю руки на груди, вздыхая и пытаясь переварить его слова о поле зрения. — Тебе же интересно, как я отговорил? — Покачиваю головой в неопределенности. — Я сказал, что вы поссорились из-за меня. Точнее из-за нас. В общем, легенда такова: твой отец не отпускал тебя со мной уйти с этого ужина, но он не виноват, ведь не знал о наших отношениях.

— Отношениях? — Снова удивляюсь. Наверное, глаза у меня больше некуда. Отношениях?!

— Да, я сказал только нашим отцам, чтобы это не разошлось среди других, явно болтливых особ, — Марк секундно морщится, — которые могли сорвать весь план, о том, что мы встречаемся.

— Сдурел? Мы не встречаемся и никогда не будем!

— Поэтому это и легенда. Только так я бы смог убедить отца не отказываться от контракта. Мол, ради тебя, — он откидывается на спинку дивана.

Простите, что? Почему отец снова не сказал мне ничего об этом? Он же уже знал вчера. Тем не менее, я не могу согласиться с тем, что это был единственным вариантом лжи. Скорее, наши отношения — самый не логичный поворот событий.

— Хрен с этим, как это связано с твоей «благотворительностью»? — Недоумеваю я. — Это же кошмар.

— Я знаю, что ты виделась с отцом и очень рад, что ему не удалось дойти до этой темы, потому что он был явно недоволен и не поверил мне, — и папа прав, это бред полнейший, поверить в это сравнимо с мнением, что Солнце вращается вокруг Земли. — В отличие от моего отца, которому это понравилось. Так вот, если ты подтвердишь это, то Курагин снимет с меня эту обязанность обеспечивать тебя.

— Почему ты не можешь просто так взять и не платить? — Задаю я тот вопрос, который мучил меня долгое время.

— Долгая история, — слегка морщит нос Марк. — Так как тебе такой вариант?

— Получше придумать не мог?

— Это был экстренный случай.

— Не буду я встречаться с тобой, — нервно ухмыляюсь я, а парень снова наклоняется ко мне.

— Это ненастоящие отношения, лишь игра для наших родителей. В большинстве своем для твоего отца, он не выносит меня, — Марк ненадолго отводит взгляд, явно намекая, что и сам парень его далеко не боготворит. — Разве тебе не хочется пощекотать ему нервы?