Сага Форта Росс
(Книга 1. Принцесса Елена) - Петров Виктор Порфирьевич - Страница 41

Анна посидела, помолчала немного.

— Пусть ветер силен, дует так, что трудно дышать; воздух, как будто, проносится мимо лица… но как прекрасна природа, какой бы она ни была — тихая и спокойная, или бурная и разъяренная … не правда ли!!!

Она опять замолчала.

— Анна, дорогая, вы действительно мечтательница, как только что сказала Елена, настоящая мечтательница, вы неисправимы, — Ротчев тепло посмотрел на нее. — Нет никакого сомнения, что вы любите силы природы, чувствуете и понимаете их больше, чем другие, обыкновенные смертные, может-быть потому, что у вас поэтическая натура… Знаете, Анна, вы должны быть или поэтом или художником, чтобы вы могли изобразить для нас всех, все что вы чувствуете, изобразить или в рифмах стихов или на полотне ваших картин… ты согласна со мной, Леночка?

Стеснительная по натуре, Анна покраснела от комплиментов, встала, подошла к окну и стала стараться всмотреться, увидеть что-нибудь в кромешной темноте ночи. Пламя в камине стало угасать и комната начала погружаться в полумрак.

Вошла Дуняша и зажгла свечи. Сразу стало светло. Елена встала, подошла к подруге, обняла ее за плечи:

— Сыграй, что-нибудь, для нас на пианино… у меня сейчас настроение послушать хорошую, старую музыку… я уверена, что в твоем теперешнем состоянии, ты сможешь найти выход своим эмоциям в музыке… сыграй, пожалуйста!

Ротчев присоединился к своей жене в просьбах и тоже попросил Анну сыграть для них:

— Ваша игра всегда доставляет нам громадное удовольствие, Анна; в самом деле, садитеть-ка к пианино!

Анна поколебалась:

— Я не знаю, что играть … Сейчас, как-то, не хочется играть что-нибудь веселое… Эти разговоры об океане и красоте природы взбудоражили меня, наводят на мысль о другой музыке, грустной, как легкое дуновение ветерка, рябью пробегающего по верхушкам волн, или торжественно-бравурной, рисующей смелыми мазками бурные порывы ветра, с ревом кидающего могучие волны на скалистые берега…

— Играй то, что подходит по настроению, Анна! — попросила ее Елена, — может-быть, что-нибудь из своего, у тебя это так хорошо выходит.

Анна села на скамью, провела пальцами по клавишам пианино.

Ее пальцы медленно, казалось неуверенно пробегали по клавиатуре, как-будто она искала какую-то одну ноту или тон, на фоне которого начать нанизывать узоры фантазии, создавать свою гармонию звуков. На секунду она остановилась на одной клавише, тихо ударила ее, прислушалась удовлетворенно, казалось это и была та нота, которая сливалась со звуками, которыми была полна ее душа. Она остановилась и потом, уверенно, заиграла. Это не была музыка известного композитора, по крайней мере Ротчевы никогда не слышали этой мелодии, но мелодия захватывала их. Анна играла просто что-то из головы, какие-то аккорды, которые сами лились на клавиши через ее гибкие пальцы… может-быть это было просто попурри разных мелодий, слышанных ею когда-то, а может-быть и своя композиция, рождение которой она даже не сознавала в этот момент.

Анна играла прекрасно и Ротчевы знали это, потому что они оба были хорошими музыкантами. Сегодня, в этот вечер, она играла так, как она никогда не играла до сих пор. Что-то внутри ее, какая-то духовная часть ее отделилась от нее и вылилась в эти чудные звуки, лившиеся от пианино. Анна опять, видимо, оторвалась от земли и была в каком-то трансе, как она была некоторое время тому назад, когда она так мечтательно говорила о ночной красоте океана.

Анна играла полузакрыв глаза и в ее музыке, в этот вечер, было что-то особенное, неземное. Она играла легко, без всякого усилия, как-будто ее душа стремилась вырваться из тесной земной оболочки и оставить этот грешный мир. Своими полузакрытыми глазами она, казалось, читала ноты внутри себя и это делало ее лицо каким-то одухотворенным и необычайно красивым, излучающим ее внутренний, духовный свет.

Ротчевы слушали и смотрели на Анну молча. Они боялись даже пошевелиться, чтобы не разорвать этот магический круг, в котором находилась Анна.

Еще несколько аккордов и затем звуки музыки унеслись в пространство, замолкли. Анна сидела у пианино неподвижно несколько секунд, точно ей взяло время, чтобы вернуться обратно на землю, осознать, что она все еще в маленьком Форте Росс. Смущенно, с горящими щеками, она повернулась к Ротчевым:

— Я что-то тут нагородила, играла сама не знаю что… Это было ужасно плохо, не правда ли?.. Не знаю, что случилось со мной, я просто играла какую-то мешанину из старых забытых мелодий вперемежку с тем, что вдруг приходило мне в голову. Даже не знаю, что это было.

— Анна, дорогая, музыка твоя была божественная… Ты, кажется, никогда не играла с таким чувством, как сегодня. — Елена подошла к ней, обняла ее за плечи и поцеловала в голову. — Было так хорошо, что просто боялись пошевелиться, чтобы не спугнуть, не испортить твоего настроения.

— Только сегодня вечером, я сказал, — добавил Ротчев, — что вам нужно было быть или поэтом или художником. Теперь я вижу, что я ошибался… ваше призвание музыка. Вы прекрасный музыкант и даже композитор. Нет никакого сомнения, что у вас большой талант к музыке и масса чувства. Этот талант просто рвется из вас и вы так прекрасно можете изображать ваши чувства на этих, вот, кажущихся холодными, клавишах пианино. Ваша игра божественно прекрасна. Вот где ваше поле деятельности и вы должны сосредоточить все свое внимание, всю энергию и умение — на одном — на музыке! Я уверен, что в недалеком будущем, может-быть очень скоро, если вы будете работать в этой области, вы станете первой женщиной у нас, в России, а может-быть и во всем мире, которая прославится в музыке.

— Вы, просто, смеетесь надо мной. — Анна встала и подошла к камину, чтобы скрыть свое смущение. — Это правда, музыку я люблю; я нахожу большое удовольствие в том, чтобы изображать свои чувства в музыкальных звуках, но я не композитор! Никогда в жизни я не написала ни одного листа, ни одной строчки нот… Нет … спасибо за комплименты, но я не то, что вы думаете.

— Скромна, как всегда, — рассмеялся Ротчев.

Елена посмотрела на часы.

— Ого, время-то позднее… будем расходиться.

После того, как Анна пришла в свою комнату, она долго еще, не раздеваясь, сидела в темной комнате, у окна, и смотрела в темноту ночи. Ей не хотелось еще спать. Слишком возбуждена она была разговорами и игрой. Ей, просто, хотелось посидеть некоторое время у окна, сидеть и смотреть на темное небо с его мириадами ярких звезд. Звезды, в эту безлунную ночь, были более яркими, необычно яркими. Анна уперлась локтями в подоконник, положила лицо на свои ладони и, просто, смотрела в даль, в пространство. Странно, что она чувствовала себя немного нервной и, конечно, даже и думать не могла о сне.

Она сидела долго без движения. Сколько времени прошло трудно было сказать, полчаса, может-быть час. Дом совершенно затих, не доносилось ни звука. Шум и обрывки разговоров в доме, во дворе и у казарм давно замолкли. Все, очевидно, было в объятиях сна, настоящее сонное царство.

Анна пристально всмотрелась в темный двор форта. Она заметила, что сидя в неосвещенной комнате она могла, пристально всматриваясь, разобрать кое-что во дворе и даже могла различить очертания больших ворот форта. Кругом не было видно ни души. Даже часовых не видно… может-быть дремлют в своих башнях. Она посмотрела еще раз пристально и, вдруг, дикая мысль пришла ей в голову: — все спят теперь… почему не выйти тихо из дому, выйти за ворота форта и на скалистый берег океана, на эти утесы над водой, где можно сидеть и слушать этот вечный, неумолчный говор океана! Сидеть там, наверху, над берегом и слушать и смотреть, как волны набегают и лижут острые скалы на берегу!

Чем больше она думала об этом, тем более привлекательной ей казалась эта мысль, тем больше и больше она ее захватывала. Никто даже и не заметит ее отсутствия. Она посидит там час или два, а потом вернется и крепко заснет. Нет… ей нужно, она должна сходить на берег. Пойти, посидеть там и посмотреть, как выглядит океан, как выглядят мокрые скалы в такую темную, безлунную ночь, освещаемые только светом мерцающих звезд…