Эксперимент - Герритсен Тесс - Страница 11

Вместе им удалось ухватить мужчину за руки. Но даже пока его стаскивали, он продолжал дергаться, словно нелепый сексуальный робот, у которого не предусмотрен выключатель. Женщина на кровати свернулась в позу эмбриона и заплакала, кутаясь в одеяло.

Внезапно мужчина вывернулся, заехав Тоби локтем в подбородок. Челюсть клацнула, пронзив острой болью скулу. В глазах у Тоби вспыхнуло, и она чуть не выпустила больного, однако бешеная ярость помогла удержать его. Старик снова кинулся на нее. Эта была звериная схватка; Тоби чувствовала запах его пота, каждый напряженный борьбой мускул. Сестра потеряла равновесие, споткнулась и выпустила его. Старик дотянулся до затылка Тоби и схватил ее за волосы. Теперь он тыкался в нее – торчащий пенис мужчины толкался ей в бедро. Омерзение и злость клокотали в ее горле. Она напрягла ногу, изготовившись садануть ему коленом в пах.

Однако мишень исчезла. Пара громадных черных рук подняла противника в воздух. Роби Брэйс протащил его по комнате и рявкнул сестре:

– Несите халдол, быстро! Пять кубиков внутримышечно. Срочно!

Медсестра выскочила из комнаты и через минуту вернулась, держа в руке шприц.

– Давайте же, я не могу его тут вечно удерживать, – сказал Брэйс.

– Мне бы до его задницы добраться…

– Живей, живей!

– Но он выворачивается…

– Черт, а парень-то силен. Чем вы его тут кормите?

– Он на протокольном лечении, а еще у него «альцгеймер»… Не достать мне его никак!

Брэйс сменил хватку, повернув мужчину задом к медсестре. Она ухватила в складку кожу на голой ягодице и воткнула иглу. Старик взвизгнул, взбрыкнул и вырвался от Брэйса. Заметавшись, он схватил с тумбочки стакан с водой и запустил доктору в лицо.

Стакан угодил Брэйсу в висок и разбился.

Тоби рванулась вперед и ухватила старика за запястье, прежде чем тот снова успел замахнуться. Она жестко скрутила его руку, осколок выпал из сжатых пальцев.

Брэйс обхватил гигантскими ручищами больного за плечи и проорал:

– Всадите ему остаток халдола!

Сестра повторно воткнула иглу в ягодицу и вдавила поршень.

– Ну все! Боже, я надеюсь, это сработает лучше, чем мелларил.

– Этот парень на меллариле?

– Круглосуточно. А я говорила доктору Валленбергу, что это на него не действует. За этими пациентами с «альцгеймером» глаз да глаз нужен, а не то… Доктор, да у вас кровь! – ахнула она.

Тоби с тревогой подняла глаза и увидела, как струйка крови, сбегая по щеке Брэйса, капает на белый халат. Осколок стекла раскроил ему кожу на виске.

– Надо остановить кровотечение, – сказала Тоби. – Вам нужно наложить швы.

– Для начала позвольте мне убедиться, что этот парень надежно привязан. Прошу вас, сэр. Вернемся в вашу палату.

Старик смачно плюнул:

– Черномазый! А ну выпусти меня!

– Бог ты мой! Пытаешься взбесить меня, а?

– Ненавижу черномазых!

– Ага, как и все, – отозвался Брэйс скорее устало, чем сердито. Ему все-таки удалось вывести – а отчасти вынести – старика в коридор. – Похоже, приятель, ты заслужил свидание со смирительной рубашкой.

– Ой! Только не превращайте меня в чудовище Франкенштейна, ладно?

Тоби аккуратно опорожнила шприц с ксилокаином и вытащила иглу. Она ввела местный анестетик в оба края раны и, немного выждав, осторожно уколола кожу.

– Чувствуете?

– Нет. Все онемело.

– Вы уверены, что не хотите поручить это дело пластическому хирургу?

– Вы ведь работаете в неотложке. Разве вам не приходится постоянно этим заниматься?

– Да, но если вас беспокоит косметический эффект…

– С чего бы? Я и так страшен как черт. Шрам, глядишь, послужит украшением.

– Ну, у вас появится еще один отличительный признак, – сказала она, беря пинцет и нитку.

Все необходимое нашлось в прекрасно оснащенном медицинском кабинете. Как и все прочее в Брэнт-Хилле, оборудование было самым лучшим и современным. Стол, на котором лежал Роби Брэйс, можно было установить в самых разных положениях, что делало его удобным для работы хоть с травмами головы, хоть с геморроем. Яркости верхних ламп хватило бы для любого хирургического вмешательства. В углу на случай необходимости стоял мобильный реанимационный набор, последней модели, разумеется.

Она еще раз смазала рану бетадином и проткнула края изогнутой хирургической иглой. Роби Брэйс лежал на боку, не шевелясь. Большинство пациентов в такой ситуации опустили бы веки, однако его глаза оставались широко открытыми и неотрывно смотрели на противоположную стену. Хоть габаритов он был устрашающих, глаза смягчали грозное впечатление. Они были тепло-карими, с густыми, как у ребенка, ресницами.

Тоби сделала еще стежок и протянула нитку через кожу.

– Порез довольно глубокий, – заметила она. – Хорошо еще в глаз не попал.

– Думаю, он целил мне в глотку.

– И он круглосуточно принимает успокоительное? – Она покачала головой. – Вам стоит удвоить дозу и держать его взаперти.

– Обычно так и есть. Мы держим пациентов с «альцгеймером» в изолированном помещении, где можно контролировать их действия. Наверное, господину Хакетту удалось выбраться оттуда. И знаете, иногда эти старички не могут справиться со своим либидо. Самоконтроль-то исчезает, а телесные желания остаются.

Тоби отрезала нитку и закрепила последний стежок. Рана теперь была закрыта, и Тоби промокнула ее спиртом.

– А что за протокольное лечение?

– А?

– Сестра сказала, что господин Хакетт на протокольном лечении.

– А, это исследования Валленберга. Инъекции гормонов пожилым людям.

– Для чего?

– Для омоложения, для чего же еще? У нас богатые клиенты, и большинство из них мечтают жить вечно. Они все с радостью готовы участвовать в новейших медицинских выходках.

Он сел на край стола и помотал головой, словно пытаясь избавиться от внезапного приступа головокружения. Тоби охватила паника: чем люди крупнее, тем тяжелее падают. И тем тяжелее поднимать их с пола.

– Лягте обратно, – велела она. – Вы слишком рано поднялись.

– Я в порядке. Пора возвращаться к работе.

– Нет, вы пока посидите здесь, ладно? Иначе вы можете упасть, и мне придется зашивать вас с другой стороны.

– Еще один шрам, – проворчал он, – еще чуть больше отличий.

– Вы и так ни на кого не похожи, доктор Брэйс.

Он улыбнулся, но взгляд его оставался несколько рассеянным. Тоби опасливо наблюдала за ним минуту-другую, готовая подхватить, если тот отключится, однако он сумел удержаться на ногах.

– Так расскажите мне побольше об этом протоколе. Что за гормоны колет Валленберг?

– Целый коктейль. Гормон роста. Тестостерон. Дегидроэпиандростерон. Еще какие-то. На эту тему существует масса работ.

– Я знаю, что гормон роста увеличивает мышечную массу у пожилых. Но мне как-то не попадались материалы по комбинированному применению.

– Но все же в этом есть смысл, верно? С возрастом деятельность гипофиза угасает. И он перестает вырабатывать соки, свойственные молодости. Если верить теории, в этом-то и состоит причина старения – наши гормоны загибаются.

– А Валленберг, стало быть, заменяет их?

– Похоже, это дает некий эффект. Вон, взгляните на господина Хакетта. Парень хоть куда.

– Да уж. Но почему вы даете гормоны пациенту с «альцгеймером»? Он же не может дать на это согласие.

– Возможно, он согласился несколько лет назад, когда еще соображал.

– Исследование длится так долго?

– Валленберг работает над этим с девяносто второго года. Загляните в «Указатель медицинских публикаций». Увидите, его имя мелькает в нескольких десятках изданий. Все, кто занимается гериатрией, знают Валленберга. – Брэйс осторожно поднялся из-за стола. Помедлив несколько мгновений, он удовлетворенно кивнул. – Непоколебим как скала. И когда снимать швы?

– Через пять дней.

– А когда я получу счет?

Она улыбнулась:

– Обойдемся без счета. Просто окажите мне услугу.

– Угу.