Падение Ворона - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 69

– Да вы что! – попыталась возмутиться Марина. – Немедленно выпустите меня! Немедленно!

Происходило что-то невероятное! Ее, прокурора, юриста первого класса, похитили в ста метрах от Дома правосудия! И никто не гонится, не кричит в мегафон: «Примите вправо, остановитесь! Остановитесь, а то буду применять оружие!» Но это в кино так кричат и быстро освобождают заложника, а в реальной уголовной жизни, которую Марина хорошо знала по судебным делам, концовки бывают вовсе не такие счастливые. Вообще не счастливые! Трагические, прямо скажем, концовки…

– Я жена Ворона! – сказала она первое, что пришло в голову. – Позвоните ему, он подтвердит!

– Знаем мы, чья ты жена! – не оборачиваясь, сказал Колхозник. – Ворону тоже ответ держать придется!

Голова кружилась, важных спасительных мыслей в голову не приходило, да и вообще никаких. Она чувствовала себя будто под наркозом провалилась в спасительное полузабытье. Машина шла по ровной дороге, потом прыгала по кочкам. Через некоторое время – Марина затруднялась бы сказать – через какое, «Волга» остановилась.

– Вытряхайся! – приказал Мясник.

Колхозник открыл дверцу снаружи и помог Марине выбраться из машины. Шея и левая рука сильно болели. Она осторожно повернула голову и осмотрелась. Они находились внутри бетонного помещения. Судя по размерам и отсутствию отделки стен, это был гараж. Впереди, на цепи свисал крюк, к стене были приделаны две пары наручников…

«Пыточная!» – с ужасом подумала она, вспомнив многочисленные бандитские фильмы. Она переступала босыми ногами на бетонном полу, ощущая волну теплого воздуха от электрического обогревателя. И надежды на то, что откуда-то появится спаситель, у нее не было.

– Доставили, значит! – прохрипел незнакомый голос, она вздрогнула и повернулась.

Справа стоял продавленный диван, на котором сидело страшного вида существо. «Франкенштейн!» – выплыла мысль из глубин подсознания. Высокое, сутулое, с длинными, как у орангутанга, руками… Выдвинутая вперед челюсть, низкий покатый лоб, маленькие мутные глазки, железные зубы щерились в улыбке… Существо было в мятых грязных брюках и рубашке с короткими рукавами, открывавшими многочисленные татуировки: пронзенные стрелами и мечами сердца, худосочного черта, сидящего на полумесяце с гитарой… Но это был не Франкенштейн, а Гангрена. И кто из них лучше, а кто хуже – большой вопрос.

– Раздевайся, цаца! – рявкнул сзади Колхозник и в один миг сорвал с Марины пиджак и блузку. А Мясник ухитрился мгновенно избавить ее от юбки.

– Подождите, – остановил их Гангрена. – Вначале поговорим о деле. А потом развлекайтесь!

Ноябрь 1991 г., Карна

Ворон стоял у окна на втором этаже нового, ещё не обставленного мебелью дома, и смотрел на бескрайнюю синеву. На море был штиль, и в душе у Ворона тоже царило спокойствие. Солнце ещё не зашло, а в небе уже хорошо была видна белая, почти полная луна. Мягкий, не напрягающий глаза свет наполнял этот вечер. Несколько катерков возвращались с моря к берегу. Ворон открыл окно и жадно вдохнул свежий морской воздух.

Дом стоял на холме, и до моря от него было далековато. Но это важно для курортников, а не для местных жителей. Константин Воронов мог считать себя таковым: в кармане у него лежал вид на жительство, а значит, он уже свой в этой стране… Конечно, если бы не Крум, этого документа ему пришлось бы ждать лет пять, а может, и все десять, да еще не факт, что дождался бы…

Новоселье ему устроил всего неделю назад Стоян Левко с двумя крупными чиновниками городского муниципалитета. Подготовили сюрприз: торжественно привезли, выставили на подоконник коньяк с бутербродами, выпили за то, чтобы тут хорошо жилось… Правда, дом был оформлен на Петра Лисицина, а Константин Воронов вошел в фактическое владение, как законный представитель по доверенности. Левко сказал, что это формальность – так просто удобнее для местных властей, да и вообще для всех.

– Зачем мозолить глаза нашим врагам? – обняв его за плечи, спросил Тигр, когда они прогуливались в еще не замощеном дворе с только посаженными деревьями. – Дела идут хорошо, думаю, через пару лет ты сможешь обзавестись даже такой виллой, как у меня…

И действительно, они уже работали по новому уровню. Доход от двух рынков, по сравнению с наваром от контрабанды наркотиков и оружия – просто жалкие крохи. И это только начало: Пит звонил, поздравлял и сказал, что они скоро начнут строить гостиницы, торговые комплексы, концертные залы. Аж голова закружилась!

Костя Воронов широко улыбался в ответ, благодарил, соглашался участвовать в предстоящих грандиозных планах, словом, вел себя, как и подобает простому парню «из низов», которого облагодетельствовали сильные мира сего. И если бы он оставался тем «простым» парнем, который еще не продал душу Люциферу, то и улыбка и благодарности были бы вполне искренними, он бы размяк и полностью доверял новым друзьям…

Но он уже не был тем, за кого его принимали. И помнил слова своего тайного хозяина: «Ты подставная фигура, исполняющая черновую работу. В нужный момент Лисица тебя уберет, или отодвинет, и сам начнет пользоваться проложенными тобой мостами, дорогами и тропинками… А может, ты его уберешь и сохранишь свое положение…»

И когда Стоян Левко показывал ему, как лучше благоустроить двор: какой плиткой замостить, где разбить клумбы, где выкопать бассейн, и он с этим соглашался, то в душе представлял совсем другое. Крум ведь образно придумал: «Лисица сидит в кукле, имеющей твой внешний вид. Но в любую минуту может изменить твое лицо, на свое…» Его слова подтверждались: кукла Ворон приберет к рукам русскую Карну, наполнит номерные счета и сейфы на предъявителя, благоустроит дом и двор и в один прекрасный вечер ляжет спать на замечательную новую кровать из гарнитура, купленного с помощью бескорыстных друзей… А утром из спальни выйдет Пит Лисица, потянется на высоком крыльце, полюбуется на играющее солнечными бликами море, бросится в прохладную воду бассейна, сядет завтракать за сервированный прислугой стол и поедет в офис управлять русской Карной, строить дома и отели и продолжать другие, начатые и налаженные куклой дела. А про куклу никто и не спросит, ибо о переходных фигурах забывают быстрее, чем их тела превратятся в тлен…

Но разговор с Люцифером не оборвался на безнадежно печальной ноте:

«– … если тебе повезет, то ты можешь сохранить себя на том месте, которое уготовил для себя Лисица!

– Это реально?

– С нашей помощью – да!»

Поэтому, любуясь прекрасным видом из панорамного окна, Костя Воронов не расслаблялся и не радовался тому, что жизнь, якобы, удалась. Ему предстояло бороться и за этот вид, и за жилище, и за власть, и за место под солнцем. Но, как ни странно, это его не пугало. Над морем летали чайки, а он чувствовал себя сильным Вороном, который перелетел через море, обустраивает свое гнездо и готов разогнать любую враждебную ему стаю: чаек, ворон, коршунов. Главное – никого не бояться!

Снизу донеслась заливистая телефонная мелодия. Новый номер знали лишь Лисица, Оскаленный, Морпех и Молот. Но отец как-то сказал, что он уже десятки лет не говорил по телефону и даже разучился звонить.

Ворон спешно спустился на первый этаж. Здесь с мебелью было получше:

Надувной матрац, на котором он спал, пара стульев, письменный стол и шкаф для одежды. Все самое обычное, не импортное и не гарнитурное – купил, чтобы хоть как-то благоустроить свой быт.

Телефон продолжал играть. Ворон снял трубку, несколько секунд по обыкновению молча слушал, но и на том конце провода молчали.

– Ну! – наконец сказал он.

– Привет, это я! – раздался голос Оскаленного. – Слышишь меня?

Голос был неестественным – напряженным, что ли? Или взволнованным? Но Оскаленный редко волнуется. Крайне редко. Во всяком случае, когда он таскал трупы «кустовиков», то никакого волнения не проявлял. Да и никогда он не спрашивал «слышишь, не слышишь»? Всегда говорил по существу.