Последние джедаи. Эпизод VIII - Фрай Джейсон - Страница 36

— Он почувствовал мою мощь, как теперь чувствует и твою, — заявил Кайло. — И испугался.

— Ты лжешь, — не слишком уверенно попыталась возразить Рей. Что-то подсказывало, что Кайло рассказал ей правду или, по крайней мере, не пытался­ одурачить ее. И разве она не ощутила в Люке угрызе­ний совести и чувство вины? Что, если он ушел в изгнание не из-за поступка ученика, а из-за поступка учителя?

— Пусть прошлое умрет, — сказал Кайло. — Убей его, если нужно. Только так можно стать тем, кем предначертано.

А потом он исчез, оставив ее одиноко стоять посреди ночи и размышлять, что нужно сделать еще одно дело, прежде чем навсегда покинуть убежище мастера Скайуокера.

Стиснув зубы, Рей зашагала по каменистой возвышенности прочь от «Сокола».

В свете луны Люк стоял у входа в храм. Где-то под ним волны беспрестанно подтачивали берега острова, медленно и терпеливо разрушая его, растворяя в морской пучине, из которой он возник. В вышине холодными огнями сверкали звезды, вечно следующие своим неизменным путем.

Люк сел — ноги запротестовали, когда он с трудом принял нужное положение. Положив ладони на выступ скалы, где на протяжении тысячелетий меди­тировали бесчисленные джедаи, Скайуокер закрыл глаза.

«Дыши. Просто дыши».

До ушей донесся звук ветра — его извечного спутника на этом острове. Сейчас это было тихое перешептывание осенних бризов, а не зимние завывания и не рев летних бурь. Он слышал крики ночных птиц, пролетавших в небе, и мерный стрекот насекомых среди трав.

По пришедшей в движение гладкой поверхности воды в древнем резервуаре за его спиной пробежала рябь.

Теперь Люк слышал гораздо больше. Он слышал шорох песка и гальки, перекатываемых волнами. Он слышал, как слепые черви ползут сквозь почву, роя свои ходы и даруя плодородие земле. Он слышал попискивание, с которым последние в этом сезоне птенцы поргов ворочаются в яйцах, согретых сердцами их матерей.

Он слышал, как мир вновь захлестнул его чув­ства.

На борту «Раддуса» медицинский дроид MD-15 приподнял свою безликую белую голову. Сердцебиение пациентки, сопровождаемое всплесками мозговой активности, внезапно участилось. Дроид сфокусировал фоторецепторы на своей подопечной, непо­движно лежащей на репульсорной каталке. Ее глаза двигались под закрытыми веками.

— Люк, — прошептала Лея.

Звуки усилились, достигли крещендо и обрушились раскатом грома, за которым последовал невероятный поток образов.

«Отыщи свой центр. Найди равновесие».

Тело Люка будто охватило пламя. Он знал, что это не так. Он принял это чувство, не дав ему завладеть собой, а затем позволил ему схлынуть. На смену пришло знакомое ощущение тепла, единения, обретения себя как части бесконечной паутины связей,­ соединяющей его со всей вселенной, где все занимает свое положенное место.

Сила.

Этот аспект Силы — джедаи называли его Живой Силой — непрерывен и постоянно обновляется. Но джедаи говорили и о другом аспекте — Космической Силе. Она обладала самосознанием, целью и волей. И воля эта перестала проявляться, когда не стало ситхов, но вновь пробудилась во время изгнания Люка. Воля, которую Люк наконец-то снова признал.

Теперь Люк увереннее потянулся чувствами дальше, легко скользя сознанием сквозь бурлящую на острове жизнь. Он мгновенно обнаружил Рей — в Силе она была словно маяк, горевший столь ярко, что все окружающее будто бы тянулось к ней.

Но Люк ощутил еще одно знакомое присутствие. На этот раз далеко — невероятно далеко. Но такая мелочь, как расстояние, не могла затмить это присутствие в его сознании.

Старый джедай открыл глаза.

— Лея, — вымолвил он.

Рей стояла на длинном плоском каменном выступе, что возвышался над травянистыми склонами ост­рова и низким утесом нависал над морем. В его цент­ре зияла дыра, окруженная красноватым мхом, сереб­рящимся в лунном свете.

Девушка осторожно приблизилась к месту, которое явилось к ней в видении на уступе для медитаций. К месту, которое пыталось ей что-то показать. Люк предупреждал: приняв это предложение, она может поддаться темной стороне, но возможно, он просто боялся истин, которые оно могло раскрыть.

Она вгляделась в чернильную черноту провала. Яркий свет луны не достигал его глубин. Дыра булькала и шипела, словно говорила с гостьей.

Рей остановилась у края, наклонилась, чтобы осмот­реть мох, и поскользнулась. Или же ее затянуло внутрь. Она не знала, слышит ли свои крики, или же звуки издает сама дыра.

Она упала в обжигающе холодную воду — легкие словно пронзило ножом. Борясь за жизнь, Рей вынырнула и кое-как вылезла на гладкий плоский камень, жадно хватая воздух. Глаза щипало от соли.

Девушка поняла, что оказалась в пещере — длинном узком гроте, который море выточило под кромкой утеса, образовав скрытый подземный зал. Существование пещеры выдавало лишь отверстие вертикальной шахты, выходящей на поверхность. Во время прилива дыра извергала потоки воды, а сейчас, когда­ океан стоял низко, ее шум походил на вздохи.

Море настолько отполировало стены пещеры, что камень стал походить на пускай потрескавшееся, но гладкое темное зеркало. Рей увидела в нем свое отражение, повторенное тысячу раз в лабиринте камен­ных граней так, что вдаль протянулся стройный ряд множества Рей, терявшийся из виду.

Рей всмотрелась в зеркало, и то будто бы всмот­релось в ответ. Сила завибрировала, реагируя на приближение чего-то.

Рей слышала свое дыхание, медленное и неровное.­ Оно участилось, когда девушка осознала, что оказалась в камне, в зазеркалье, и между ней самой и дрожащей в пещере девчонкой стоят еще несколько ее копий.

Затем эти Рей исчезли, и сотня новых встала между ней и стройной фигуркой на уступе. Она повернула голову, и все новые Рей послушно сделали то же самое; каждая поворачивала голову через мгновение после того, как это делала предыдущая, пока все вместе они не стали всматриваться в глубины темной скалы.

Рей понимала, что нужно проникнуть дальше: это лишь кажется, что мир внутри камня бесконечен. Он куда-то ведет, и, если у нее достанет смелости достичь этого тайного места, оно покажет то, ради чего Рей пришла... и что больше всего страшилась узнать.

Вглубь скалы тянулась вереница Рей — часть цепи, что стояла перед ней. Девушка велела себе следовать за ними, стать ими, не обращать внимания на голос в голове, продолжавший нашептывать, что она застрянет во тьме, в этом тайном сердце острова, навеки.

Она следовала за вереницей Рей, стремясь добраться до конца этой сюрреалистичной последовательности, пока именно это и не произошло. Пока не осталась одна, последняя Рей, тяжело дышащая и глядящая в большое круглое, подернутое пеленой зеркало полированного камня, похожее на то, что взывало к девушке в пещере.

Эта последняя Рей стояла перед камнем, всмат­риваясь в его глубины.

— Покажи мне моих родителей, — умоляла она. — Пожалуйста.

Рей протянула руку, и туманная поверхность зеркала пошла волнами, ее тьма начала таять. Девушка увидела две смутные фигуры. Кровь застучала у нее в ушах, а фигуры слились в одну. Пальцы Рей коснулись камня и встретились с кончиками пальцев фигуры из зазеркалья.

На нее смотрела девушка из морской пещеры. Смотрела она сама.

Рей опустила руку, и ее отражение сделало то же самое.

По щекам покатились слезы.

Столько ночей провела она в пустынях Джакку, сирота в занесенных песком обломках забытой войны. Она отмечала каждую ночь, выцарапывая черточ­ку на металле, пока не оказалась окружена тысячами­ этих засечек. Их было слишком много, чтобы действи­тельно вести учет времени, но это давно стало не важ­но. Палочки уже превратились в нечто иное — она не знала, во что именно. Возможно, в свидетельство ее непоколебимой веры, что все это не бессмысленно. Или, быть может, в ритуал, позволявший юной Рей не поддаваться одиночеству, что вечно довлело над ней, подрывая ее надежду и шепча, что она закончит так же, как и все, брошенное на Джакку, — превратится в пустую и бесполезную оболочку.