Родить по контракту: игрушка миллиардера (СИ) - Сладкая Любовь - Страница 36

"Кто Катарина для него — и кто я? — катаясь головой по подушке, в тяжелые часы бессонницы думала я. — Вот они поговорят, она оправдается, потом настроит его против меня, и он, конечно же, поверит. Но в таком случае, почему я до сих пор здесь? И Таня… Андрей настолько заботливый, что побеспокоился о моем душевном комфорте, все предусмотрел, нанял для меня эту компаньонку, которая, без сомнения, стоит ему немалых денег. А что если мне придется потом компенсировать и ее услуги тоже? Нет, не может мужчина быть настолько жестоким после того, как так трогательно выслушал меня, понял, успокоил. Алекс… Да, он подлец еще тот. Только ведь… почему же от воспоминания об этом парне все внутри меня сжимается? Почему я, по сути, постепенно прощаю ему его подлое предательство? Какое объяснение? Ага. Это все она, Катарина, эта расчетливая и коварная ведьма. Ведь Алекс меня еще не знал, и поначалу я для него была лишь объектом слежки да предметом совращения. А потом… Я же слышала, как в разговоре с Катариной в его голосе звучало сомнение, он будто бы раскаивался, но уже не мог поступить иначе. А вдруг еще что-то можно изменить? Ведь в жизни всякое бывает, и даже святые иногда ошибаются. Как там говорил наш батюшка — главное, согрешив, покаяться. Только почему же я так и не услышала от него этих слов? Где обещанный мне звонок? Ах да. Я ведь не знаю, что предпринял Андрей и все такое. Андрей. Человек-скала, за спиной которого я, неопределившееся в жизни нечто, смогу укрыться ото всех жизненных бурь и невзгод. И да, кстати, я ведь от него беременна… Лариса, помни о ребенке"

Так я промаялась почти что до утра, заснув только с рассветом. Поэтому следующая наша встреча с Татьяной состоялась только после обеда, когда я смогла более-менее прийти в себя.

— Едем в арт-студию, — лишь только я, чумная после трудного пробуждения, с огромным тюрбаном на мокрых волосах, выйдя из ванной, плюхнулась на кресло, весело пропела она.

— Может быть, сегодня не надо никуда ехать? — промямлила я в ответ. — Что-то мне нехорошо.

— Ага, я вижу — темные круги под глазами, потухший взгляд…

— Есть немного.

— Не хватало еще, чтобы ты захандрила, так не положено.

— А то что, тебе тогда разве не заплатят? — сказала, и сразу же сама себя прикусила за язык: ну зачем портить такие хорошие отношения — хоть и с нанятой, но все-таки настолько приятной, к тому же единственной моей подругой.

Только Таня была специалистом что надо, и отреагировала на мой выпад безудержным хохотом.

— Какая разница, — ее взгляд совершенно не изменился, глаза все так же излучали благожелательность и позитив. — Деньги — это только призрачная пыль под ногами человечества. Главное — хорошее общение и качественное времяпрепровождение, от которого хочется жить и дышать. И чтобы так и было, мы с тобой едем учиться рисованию.

— Да не умею я рисовать…

— Вот-вот, поэтому-то я и решила, что тебе следует овладеть этим древним искусством. Гляди еще, через год-другой организуешь персональную выставку картин, а потом будешь продавать свои работы по всему миру.

— Ну ты и сказала, — улыбнулась я. — Такого просто не может быть.

— Все может быть, если поставить для себя правильную цель.

— И что, ты хочешь сказать, что у меня может получиться?

— Даже не сомневайся, в таком-то деле, как рисование, главное начать. А задатки есть у всех. Разве в детстве ты не марала красками альбом?

— Было дело.

— Ну так что, пора вспомнить первые порывы и развить их до уровня таланта?

Так и получилось, что следующие три дня я с утра до ночи пропадала в арт-студии, простаивая часы перед мольбертом, словно перед иконой в церкви, и марая холст за холстом. Благо, что все было оплачено и мне только оставалось рисовать.

И вдруг в один из вечеров, когда, распрощавшись с Таней, я поднялась к себе в квартиру и, приняв ванную, готовилась лечь с книгой в руках в постель, мой телефон просигналил мелодией "Между нами тает лед".

Взяв гаджет в руки, я посмотрела на экран. Номер был мне неизвестный.

"Наверное, кто-то ошибся", — подумала я, но решила ответить.

Нажав на зеленую трубочку приема, поднесла телефон к уху.

— Алло, кто это? — спросила я.

— Привет, это я, Алекс, — услышала знакомый тембр. Внутри меня все перевернулось, губы задрожали — и телефон выпал из рук.

Упав плашмя на кровать, рядом с телефоном, я еле смогла собраться с чувствами, эмоции кипели во мне, словно вода в самоваре, прямо-таки вырываясь из ушей, так что я явственно услышала этот шум. А еще — его голос, в трубке.

— Алло, Лариса? Ты меня хорошо слышишь? — доносилось ко мне сквозь пелену звуковых помех. — Пожалуйста, ответь мне. Не молчи. Я люблю тебя. Мне многое нужно тебе сказать, объяснить. Все ведь не так, как ты думаешь. Позволь мне поговорить с тобой. Помнишь, ты обещала мне встречу? На коленях тебя прошу, во имя всего, что между нами было — давай встретимся.

Чтобы прекратить это бормотание, каждое слово которого переворачивало все у меня внутри, я сбросила с головы тюрбан и, тряхнув мокрыми волосами, приложила телефон к уху.

— Алекс, ты подлец, — сказала я, и сама удивилась, настолько твердо прозвучал мой голос, раньше я никогда так не говорила — словно железная леди, или тетя Лида-уборщица, разгоняющая нас, учеников, когда-то шваброй.

— Да, я знаю… Но все не так, я очень, очень сильно тебя люблю и готов доказать, что все не так, как ты думаешь. Будь милосердной, дай мне шанс поговорить с тобой, выслушай меня, а потом решай. Лариса, и для тебя самой будет лучше, для твоего состояния, чтобы ты сбросила груз обиды. Мне просто невыносимо думать, как ты мучаешься — из-за меня, и если ты мне сейчас откажешь… — громкое дыхание в трубке, — я не знаю, буду ли жив уже завтра, или…

— Алекс, я тебе не верю.

— Поверь, поверь мне, Лариса, слышишь? Давай встретимся сегодня в "Ванили"?

— А почему именно сегодня? — чувствуя, как от его слов что-то рушится в моей душе, словно глыба льда, раскалывающаяся на части и выпускающая на поверхность воду, спросила я, немного уже колеблясь.

— Потому что если не сегодня, то… ты больше никогда меня не увидишь.

— Ну и не надо, — выдохнула я, и мой голос неприятно взвизгнул, словно у истерички. — Зачем мне тебя видеть? Не-хо-чу.

— Ты не поняла, — этот до боли знакомый акцент, а перед внутренним взором — его глаза, черные, в обрамлении ресниц, — если ты не позволишь мне встретиться с тобой, я… меня больше не будет в этом мире, я исчезну.

— Как это ты исчезнешь? Наденешь на себя шапку-невидимку? — я постепенно даже начала шутить.

— Нет, я вскрою себе вены, я на это способен. Или нет, лучше я взберусь на крышу твоего дома и сигану оттуда вниз, разобьюсь в лепешку. Чтобы уже завтра ты услышала об этом из городских новостей. Ты хочешь этого?

— Нет…

— Тогда я за тобой заеду?

— Давай поговорим через полчаса, — сказала я, решив, что мне нужно подумать, слишком уж неожиданным был этот звонок, а я была стреляной птицей, чтобы вот так, с бухты-барахты снова попадаться в одни и те же силки. Вот только если бы не его голос, не слова о том, что он сможет покончить с жизнью…

Нажав на красную кнопку сброса, я положила телефон возле себя и, закрыв глаза, попробовала успокоиться, чтобы мыслить трезво.

"А если это очередная провокация? — думала я, прогоняя от себя соблазнительные образы Алекса. — Что же делать, как поступить? Да, лучше не отвечать на его звонок, не брать трубку, а потом — обо всем рассказать Андрею. Но если его угрозы — это правда? И он действительно сиганет из крыши? Ведь его смерть будет на моей совести. И как мне тогда жить? Что, признаться на исповеди батюшке, что я повинна в гибели молодого парня?"

Так прошло минут пятнадцать. И вдруг меня посетило внезапное прозрение: а почему бы не позвонить Андрею? Ведь кто-кто, а он что-нибудь да придумал бы, и вместе с тем — я опять доказала бы мужчине свою преданность и честность.