Родить по контракту: игрушка миллиардера (СИ) - Сладкая Любовь - Страница 12

"Я бы хотела поговорить с мамой, — думала я, юркнув под легкое одеяло — опять одна. — Хотя бы по телефону. Как там они? Ничего не рассказал, не объяснил. Позвал и бросил. Ну что ж, завтра все станет ясно".

И хоть какими тревожными были мои мысли, спала я в этой квартире хорошо — лишь только касалась головой подушки, мгновенно проваливалась в забытье.

Следующее утро началось с того, что, лишь только я успела позавтракать, как в мою комнату вошла Элизабет. В руках она держала охапку разных вещей.

— Господин Топтанин дал мне указание подобрать для вас особенный гардероб, — с невозмутимым выражением лица сказала она, и я заметила, что губы у девушки выглядят как-то немного странно, как будто бы их кто-то подкачал. К тому же помада была такого насыщенного алого цвета, что я не могла смотреть ни на что иное, как только на этот рот.

— И как же именно я должна выглядеть сегодня? — спросила я, подозревая, о чем речь: мы поедем подписывать контракт.

— Вы должны соответствовать моменту. Вот, примерьте это, — и Элизабет протянула мне легкий бежевый костюм — пиджак и юбку, напоминающую скорее широкий пояс, настолько короткой она была.

— А есть что-нибудь другое, более скромное? — вспоминая нравоучения моей маменьки, когда она говорила, что парни не любят слишком уж откровенно оголенных ног, спросила я.

— Вот, тогда можете померить это, — глядя на меня с интересом, стилист положила на диван графитовое платье на тоненьких бретельках, отделанное внизу пышными салатовыми рюшами.

— То, что надо.

Но, набросив на себя этот наряд и выйдя на середину комнаты, я увидела в глазах девушки насмешку. Наверное, она хотела надо мною поиздеваться, унизить, принеся это платье, напоминающее летний сарафан? А я и клюнула.

— Есть что-нибудь другое? — снимая из себя бретельки, просто тут, не стыдясь ее пристального взгляда, сказала я, и голос мой прозвучал устрашающе мрачно.

— Я разложу по кровати, а вы посмотрите.

В этот раз я выбрала сиреневый костюм — узкие брюки и топ, свободно спадающий к середине бедра. Став напротив зеркала, я увидела в нем свое полностью преобразившееся отражение, словно я была юной аристократкой, а не позавчера еще простой девушкой из подмосковной деревеньки.

Я также самодовольно улыбнулась, как вдруг увидела, что позади меня открылась дверь.

— По-моему, то, что надо, — войдя в огромную гостиную, весь пол которой был усыпан обувью и надеванной одеждой, Андрей смерил меня равнодушным взглядом. А потом обратился к тощей стилистке: — Как она тебе, Элизабет?

— Ага, wоndеrful, — ответила та.

— Я очень доволен результатом. Можешь быть свободна, — и он указал Элизабет на дверь.

— Gооd-bуе, Мr. Аndrеw, — взмахнула та рукой и, словно экзотическая птичка, выпорхнула наружу.

— А теперь одень вон то платье, — указав рукой на графитовый сарафан, приказал мне Андрей.

— Но…

— Я сказал, чтобы ты надела платье, — рявкнул он.

И я, поникнув, покорилась.

А дальше, наспех расчесав волосы, которые и так, после модной стрижки, лежали превосходно, я подкрасила лишь губы — такой же алой помадой, как у Элизабет и, следуя за Андреем, спустилась к ожидающей нас внизу машине.

Всю дорогу мы молчали. Андрей смотрел в свой телефон, тыкая по кнопкам. Я — разглядывала пробегающие мимо дома, улицы, людей.

Наконец, подъехав к какому-то зданию, мы вошли в гулкий коридор.

За широкой дверью была просторная комната с изысканной мебелью — круглый стол, огромный белый диван и два кресла. Шторы цвета "золотой песок" ниспадали к самому полу, а с полотка вниз свисала сияющая хрустальная люстра.

— Садись, — указав на диван, скомандовал Андрей. Сам же расположился рядом.

Подобрав чуть длинноватый подол, я пристроилась на самом краешке дивана, несмело оглядываясь по сторонам.

Скоро к нам в комнату вошла женщина с высокой копной черных курчавых волос на голове. Положив на начищенную до зеркального блеска поверхность стола папку, она стала рядом. Затем извлекла оттуда несколько страниц, достала ручку и положила ее сверху.

— Подписывай, — сказал, обращаясь ко мне, Андрей.

— Но… возможно, мне можно прочесть, что там написано? — спросила я.

— Да, конечно же, — женщина утвердительно кивнула головой. — Согласно закону Российской Федерации…

— В этом нет нужды, — резко перебил ее Топтанин.

— Тогда я коротко изложу содержание документа, — все-таки настояла женщина. — Я не хочу настолько грубо нарушать эту важную процедуру — подписание делового соглашения.

— Только быстро, у меня нет времени.

— Суть такова: вы, гражданка Лариса Николаевна Умяшова, обязываетесь, заключив этот договор с гражданином Топтаниным Андреем Андреевичем, в течение двенадцати месяцев — от дня его подписания — родить ему ребенка. А также вы обязуетесь делать все возможное для того, чтобы зачать, то есть — прилежно и систематически вступать в половой контакт с гражданином Топтаниным по первому же его требованию, и в случае наступления беременности — до дня родов включительно. Отказ и сопротивление будет считаться нарушением контракта, что может повлечь за собой его расторжение.

— А если я буду не здорова? — мне просто не хватало воздуха, так было стыдно перед этой строгой и такой правильной женщиной.

Но что она знала о моей жизни? О всех тех злоключениях, которые преследовали меня и мою семью. Вот, она — москвичка, имела хорошую работу, квартиру, и муж ее, по всей видимости, не вкалывал где-нибудь на стройке, да и дети были пристроены. А я? Что мне светило в моей деревне? И даже если бы я осталась жить в Москве — без ничего, то как бы выживала потом? Кто бы спросил меня, нищую оборванку, придерживаюсь ли я морали? Хорошо осуждать других, если у тебя все как надо. Но если ты пытаешься вынырнуть из дна и хоть как-то заработать — тут уж не до правил.

Поэтому, переборов свой стыд, я все-таки осмелилась посмотреть женщине прямо в глаза.

— В любом случае… — наверное, все-таки поняв, что не от добра же я решилась на такое, вздохнула женщина. — Если господин Топтанин получит отказ, вы должны будете вернуть ему все истраченное на ваше содержание за все время совместного проживания с ним.

— Но где же я возьму такие деньги?.. — испугалась я и украдкой посмотрела на Андрея, а вдруг он смилостивится и как-то изменить этот пункт, внесет в него какие-то поправки. Ведь даже той суммы, которую я "задолжала" ему за эти несколько дней… Я даже не представляла о каких цифрах идет речь, только могла догадываться.

— Гражданка Умяшова, возможно, вы все-таки прочтете договор? — бросая осуждающий взгляд в сторону ухмыляющегося от моих слов мужчины, спросила дама.

— И что, если она даже и прочтет его? — в голосе Топтанина послышался металл. — Думаете, эта нищая девчонка способна отказаться от роскошной жизни?

— Ну, все может быть, — "я что, с ума сошла?"

— Да нет же, не буду читать, — пискнула я, извинительно хлопая ресницами, — я просто хотела уточнить, только и всего. Расскажите до конца, сами, я пойму.

— Хорошо… — вздохнула женщина и продолжила говорить: — Если же в течение указанного срока беременности не произойдет, вы теряете всякие права на собственность, полученную за все это время, а также контракт будет расторгнут без всяких материальных и моральных претензий с вашей стороны.

— То есть?

— Вы не получите никаких денег, но и вам никто не будет ничего должен.

— А о каких деньгах идет речь?

— Десять миллионов и документы на квартиру, — гаркнул в мою сторону Андрей. — Этого с тебя довольно?

— А мне нужно всего лишь родить ему ребенка?.. — тихонько спросила я, обдумывая все услышанное. — А если у меня не получится… за год.

— К тому же, — уточнила женщина, — если окажется, что ребенок не от заинтересованного лица, то есть, не от гражданина Андрея Топтанина, то он остается со своей матерью, то есть с вами, и никаких денег вы в таком случае, конечно же, не получите. А также вынуждены будете компенсировать расходы.