Да не опустится тьма - де Камп Лайон Спрэг - Страница 15

— Приказывай, сколько хочешь! Тебе придется забирать его силой, а моих людей больше. — Шеф полиции ликующе улыбнулся и щелкнул пальцами. — Клодий, сходи за нашим славным градоначальником. Посмотрим, кто, в конце концов, распоряжается городской тюрьмой!

Чиновник выбежал.

— Конечно, — продолжил шеф полиции, — можно воспользоваться методом Соломона.

— Разрубить арестованного пополам? — догадался помощник префекта.

— Ну! Господи Боже, вот было бы смешно! Ха-ха-ха-ха! — Шеф полиции заливался смехом, пока по его лицу не потекли слезы. — Ты что предпочитаешь — голову или ноги? — выдавил он сквозь хохот. — А-ха-ха-ха!

Полицейские послушно засмеялись; помощник префекта позволил себе вялую улыбку. Один только Пэдуэй не разделял всеобщего веселья, посчитав такой юмор излишне грубым. Вскоре прибыл градоначальник. В роскошной тунике с двумя пурпуровыми полосами римского сенатора, Гонорий шествовал величавой поступью; с мясистого квадратного подбородка свисали жирные складки, что в сочетании с надменным выражением лица и маленькими холодными глазками делало его похожим на черепаху.

— Ну, в чем дело? — Голос сенатора напоминал скрежет напильника по металлу. — Быстро, быстро, я человек занятой!

Начальник полиции и помощник префекта изложили каждый свою версию. Чиновник подал толстенный свод законов. Три важные персоны отошли в сторону и зашептались, переворачивая страницы и ссылаясь на положения.

Наконец помощник префекта капитулировал и деланно зевнул.

— Хорошо, хорошо. Все равно тащить его в Равенну — такая тоска! Тем более начинается сезон москитов… Рад был повидаться.

Он отвесил учтивый поклон градоначальнику, небрежно кивнул шефу полиции и удалился.

— Ну, а что мы будем делать с заключенным теперь, когда он наш? — спросил Гонорий. — Дайте-ка мне эту жалобу.

Чиновник торопливо протянул лист бумаги.

— Гм-м… «…Далее упомянутый Мартинус Пэдуэй вступил в омерзительную связь с дьяволом, по наущению коего практиковал преступную науку магию, тем самым подвергая опасности жизнь и благосостояние римских граждан…» Так… Подписано: Ганнибал Сципио из Палермо.

Пэдуэй поспешно рассказал про события, вызвавшие его разрыв с бывшим работником и толкнувшие того на донос.

— Если же он имеет в виду печатный станок, — добавил Мартин, — то я готов доказать, что это простое механическое устройство, не имеющее ничего общего с колдовством.

— Гм-м… Может, и так, — промолвил Гонорий. — А может, и не так. — Он хитровато прищурился. — Говорят, твое дело процветает?

— И да, и нет, мой господин. Я кое-что зарабатываю, но все деньги в обороте. Наличных у меня хватает только на пропитание.

— Что же, плохо, — мрачно произнес Гонорий. — Похоже, жалобе придется дать ход.

— О мой господин, полагаю, не в твоих интересах доводить дело до суда, — заявил Пэдуэй с напускной уверенностью.

— Вот как? У нас очень опытные следователи. Ты признаешься во всех смертных грехах, прежде чем они закончат тебя… э-э, допрашивать.

— Господин, я сказал, что у меня мало наличных. Зато у меня есть ценное предложение, которое наверняка не оставит тебя равнодушным.

— Очень ценное? Это уже лучше. Лютеций, я воспользуюсь твоим кабинетом?

Не дожидаясь ответа, градоначальник открыл дверь в маленькую комнату и кивком велел Пэдуэю следовать за ним. Шеф полиции проводил их хмурым взглядом, явно оплакивая уплывающий куш.

— Уж не собираешься ли ты подкупить меня? — холодно спросил Гонорий, устроившись в кабинете.

— Ну… не совсем подкупить…

Гонорий жадно подался вперед.

— Сколько? — рявкнул он.

Мартин облегченно вздохнул.

— Сейчас объясню.

— Только не вздумай заговаривать мне зубы!

— Все очень просто. Я бедный чужеземец и, естественно, могу полагаться лишь на собственную сообразительность — больше у меня ничего нет.

— Ближе к делу, молодой человек.

— У вас есть закон, запрещающий учреждение должностными лицами обществ с ограниченной ответственностью?

Гонорий поскреб подбородок.

— Когда-то был. Не знаю, как сейчас — ведь власть сената распространяется только на город. Вряд ли готы возвращались к этому вопросу. А что?

— Если бы сенат принял поправку к старому закону — жест, возможно, необязательный, однако, согласись, красивый, — я мог бы показать тебе и нескольким другим достойным сенаторам, как получить недурную прибыль от организации и деятельности подобной компании.

Гонорий надменно выпрямился.

— Я с негодованием отметаю это гнусное предложение! Тебе следовало бы знать, что честь патриция не позволяет ему стать вульгарным ремесленником.

— О мой господин, при чем тут ремесло? Вы будете держателями акций.

— Мы будем… кем?

Мартин объяснил, что такое акционерное общество.

— Да, кажется, я понимаю, куда ты клонишь… Чем же будет заниматься наша компания?

— Оперативной передачей информации на большие расстояния — гораздо быстрее, чем может сделать это гонец. У меня на родине такую связь называют семафорным телеграфом. Разумеется, компания будет взимать плату с частных пользователей… Ну и совсем нелишне, если ты сумеешь добиться дотации из королевской казны — под тем предлогом, что подобное новшество повысит обороноспособность государства.

Гонорий задумался.

— Сейчас я ответа не дам. Мне надо все хорошенько взвесить, посоветоваться с друзьями… Ты же пока останешься на попечении Лютеция.

Пэдуэй широко ухмыльнулся.

— Господин, говорят, твоя дочь на следующей неделе выходит замуж?

— Что с того?

— Моя газета могла бы дать с торжества красочный репортаж; список почетных гостей, описание прекрасной невесты, ну и все прочее.

— Гм-м, недурно… Да, недурно.

— Тогда не следует меня задерживать. Ведь, если такое грандиозное событие не получит освещения в печати лишь потому, что издатель в то время сидел в тюрьме!

Гонорий поскреб подбородок и криво усмехнулся.

— А ты не так глуп, как можно ожидать от варвара… Тебя освободят немедленно.

— Премного благодарен, господин. Хочу добавить, что если жалоба на меня будет отклонена, я с еще большим воодушевлением смогу воздать хвалу дивному обряду бракосочетания твоей дочери. Мы, люди творческие…

Удалившись от тюрьмы на порядочное расстояние, Пэдуэй глубоко вздохнул. Он весь был покрыт потом — и вовсе не от жары.

Едва уладив насущные дела, Мартин надолго заперся с Томасусом, и, когда на Длинной улице появилась процессия паланкинов, на которых прибыли Гонорий и еще четыре сенатора, был готов к приему высоких гостей. Сенаторы не просто дали согласие, но даже искренне загорелись стремлением вложить в проект свои деньги, особенно после того, как Пэдуэй показал им красивые, только что отпечатанные акции. Правда, у патрициев были довольно своеобразные взгляды на деятельность компании.

Один из сенаторов ткнул Пэдуэя кулаком в бок и хитро улыбнулся:

— Дорогой Мартинус, надеюсь, ты не собираешься на самом деле строить эти глупые башни?

— Вообще-то…

Сенатор подмигнул.

— Понимаю, придется возвести парочку для отвода глаз, чтобы можно было выгодно продать наши акции. Но ведь мы-то знаем, что это обман, не так ли?

Пэдуэй не стал вступать с ним в спор. Не удосужился он также и объяснить, почему Томасус-сириец, Эбенезер-еврей и Вардан-армянин взяли каждый по восемнадцать процентов акций. Сенаторы, возможно, удивились бы, узнав, что три банкира заранее условились принимать решения совместно и по указанию Пэдуэя. Таким образом, имея в своем распоряжении пятьдесят четыре процента акций, Мартин получил полный контроль над компанией.

Он твердо вознамерился добиться успеха, в первую очередь возведя линию сигнальных башен от Неаполя через Рим до Равенны и используя получаемую информацию в газете. Вскоре возникла первая проблема: чтобы вложенные деньги хоть когда-нибудь могли принести прибыль, башни надо располагать как можно дальше друг от друга. Следовательно, нужны телескопы; следовательно, нужны линзы. Но где их взять? Конечно, ходили слухи об изумительном лорнете императора Неро…