Берег тысячи звезд (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 34

- Кто там?

Никто не ответил. Снаружи доносился едва слышный шелест волн - море облизывало бока полуострова - но в доме царила тишина.

- Огюст-Эжен, - внезапно промолвила Алита. - Это ты?

Никто не ответил. Минуты тягучего ожидания тянулись и тянулись, Алита всматривалась в свое отражение, пытаясь увидеть за ним другое лицо, но ничего не менялось. И лишь потом, когда она медленно подняла руку и прикоснулась к стеклу, зеркало высветилось изнутри золотистым брызжущим пламенем, на долю секунды явив очертания земного мегаполиса и человека, чье лицо осталось скрытым в тени. От его силуэта веяло зимней, пронизывающей до костей стужей, тяжелый зубастый обруч короны сверкнул тусклым золотом, и Алита ощутила такой бесконечный, всепоглощающий ужас, что отшатнулась в сторону и швырнула в зеркало светильник.

Зеркало рассыпалось ливнем пылающих осколков, и Алита рухнула на пол, закрывая голову от огненных брызг. Коронованная тень почти шагнула в комнату - и иссякла, растаяла, погасив огонь. Алита лежала на полу, молилась, одновременно плюясь самой грязной бранью на всех, известных ей, языках и хотела только одного: пусть все закончится.

Когда треск угасающего пламени смолк, Алита поднялась с пола и подошла к пустой раме. Почерневшее дерево источало вполне отчетливый запах сгоревшего артефакта.

Что - или кто? - пыталось пройти сквозь него? В свое время Алита перелопатила множество книг по магии и артефакторике, от новейших до самых древних, но нигде не говорилось, что зеркала могут быть артефактами или иметь самостоятельную магическую силу. Несколько минут Алита стояла молча, задумчиво водя пальцами по раме, а затем, убедившись, что остатки зеркала не откроют ей ничего нового, взяла разрыв-камень.

Как там говорил Хариндер? Мы оба ранены любовью?

Вздохнув, Алита помедлила, собираясь с духом, а затем активировала разрыв-камень, надеясь, что он не выплюнет ее к свежим могилам.

- Ну что, юная леди. Рассказывайте, как же вас угораздило выйти замуж за моего сына.

Стоя в отдельном кабинете дворцовой библиотеки, Этель подумала, что, должно быть, впервые в жизни испытывает такой всепоглощающий трепет. Государь Ахонсо, сидевший за письменным столом, задумчиво смотрел на передовицу «Ежедневного зеркала», небрежно брошенного поверх книг. Передовица была, как обычно, крикливой. «Принц Этьен спасает захваченный дирижабль!»

- Батюшка, послушайте… - начал было Амиран, который стоял рядом с супругой, но государь нахмурился и вскинул руку, одарив сына суровым взглядом из-под седых кустистых бровей: дескать, тебе слова не давали.

- Помолчи, Этьен, - холодно сказал он. - Я задал вопрос твоей жене. Этель, вы с первого взгляда производите впечатление порядочной и разумной девушки. Я могу предположить только одно: этот разгильдяй просто вскружил вам голову.

- Нет, ваше величество, - едва слышно сказала Этель. Потом она все-таки справилась с волнением и промолвила уже громче: - Нет, государь, мы в самом деле любим друг друга. Мы вместе работали в Амруте и…

Она смутилась окончательно, умолкла и опустила голову: стыд, охвативший ее, был горячим и острым. Этель понимала, что этим все и кончится. Прямо сейчас. Принцы не женятся на таких, как она: безрассудных и дерзких авантюристках, порвавших со своим семейством и бросающих вызов обществу беспардонным поведением. Государь прав. Однако Ахонсо поразил ее до глубины души, сказав:

- У меня, к сожалению, глупые сыновья, - Амиран хотел было протестовать, но жест отца снова заставил его умолкнуть. - Но им прямо-таки сверхъестественно везет на умных жен. Вы ведь были замужем за милордом Лефевром, покойным министром инквизиционного департамента?

Этель кивнула и неожиданно для себя выпалила:

- Возможно, он жив.

Государь вопросительно посмотрел на нее. Он действительно был удивлен.

- Почему вы так решили, Этель?

- Батюшка, послушайте, тут… - начал было Амиран, но Ахонсо посмотрел на него так, что тот счел за лучшее замолчать. Этель в очередной раз выругала себя за несдержанность и сказала:

- Миледи Безликая считает, что взрыв артефакта не убил его, а выбросил в один из параллельных миров. И она сейчас ищет возможность отыскать место, в котором существует физический проход из нашего мира в другой. Мы с Амираном - в ее команде, - Этель посмотрела на Ахонсо и проговорила с несвойственной для себя робостью: - Вы, должно быть, считаете меня сумасшедшей.

Ахонсо усмехнулся в усы, и выражения его лица Этель не поняла. Государь выглядел так, словно прекрасно понимал, о чем она ведет речь, и не сомневался в правдивости ее слов.

- В статье написано, - он поправил очки в тонкой золотой оправе и пристально посмотрел на передовицу, - что бандиты выбросили ее за борт. Вместе с амрутским артефактором. Этьен, тебе следовало включить твою машину на четверть часа ранее.

Этель не знала, что Амиран припрятал во внутреннем кармане сюртука крошечный прибор - новую разработку сузианских ученых, соединение науки и артефакторики. Когда Алиту и Хашивана поволокли на прогулочную палубу, принц воспользовался суматохой и смог его активировать. Прибор работал по принципу цепи: если его направляли на человека, артефакт проводил анализ и уничтожал всех, кто был с этим человеком связан. Площадь, конечно, была небольшой, всего десять метров, но этого хватило, чтобы все нападавшие вспыхнули огненными факелами. Из бандитов уцелели только двое, державшие на прицеле пилотов дирижабля. Сейчас их допрашивала полиция.

- Я видела вспышку разрыв-камня, - сказала Этель. - Есть вероятность, что они живы.

Ахонсо понимающе покачал головой. Потянулся к маленькой пилюльнице.

- Этель, если вы действительно любите этого балбеса, то я счастлив назвать вас своей невесткой, - сказал он, задумчиво рассматривая горсть разноцветных таблеток. - И предлагаю организовать нормальную свадьбу, а не как у собак под кустом.

Этель почувствовала, как горят уши. Интересно, что сделают ее родители, когда узнают, что блудная дочь выходит замуж за принца? Быстро ли прибегут с таким видом, словно их ссоры никогда и не было? Быстро ли поспешат выдать нужду за добродетель и станут рассказывать, что Этель умная девочка, специально поехала в Амрут, чтобы порисоваться перед принцем?

- Простите меня, государь, - промолвила она, - но я уже жена Амирана. И никакое пышное венчание не сделает меня большей женой, чем я уже есть. Вы признали наш брак, закон тоже. А остальное уже от лукавого.

В прищуренных глазах Ахонсо мелькнули лукавые искорки. Возможно, Этель показалось, но она вдруг подумала, что государь очень доволен ее словами.

- Я не ошибся, дорогая, - уважительно произнес Ахонсо. - Вы действительно умница. Поэтому…

Он не договорил - не успел. Библиотеку залило мертвенным сиреневым светом и настолько резкой вонью, что глаза слезились. Этель зажмурилась, зажала ладонью рот и нос, понимая, что еще немного, и ее вырвет прямо на роскошный восточный ковер на полу. Впрочем, свет быстро угас, и в самом центре библиотеки возникла женская фигурка в знакомой одежде для путешествий.

Алита, живая и здоровая, удивленно озиралась по сторонам, пытаясь понять, куда же она попала. Наконец, она увидела государя и сдавленно ахнула: теперь ее инкогнито рухнуло окончательно, и она стоит лицом к лицу с одним из самых важных людей из ее прошлого. Ахонсо смотрел так, словно Алита была его маленькой нашкодившей внучкой.

- Ну вот, дорогая Алита, - произнес он. - Вот мы и встретились. Ты не представляешь, как я счастлив.

Глава 11. То, что позволено королю

Лефевр неторопливо брел по одной из центральных московских улиц, чье название скользнуло в памяти и не отложилось в ней - брел и думал, что в такой прогулке без сопровождающих есть совершенно определенное очарование и какая-то беззаботная легкость.

Он был королем, а у короля была свита. Вадим в последнее время таскался за ним чуть ли не в уборную: то ли пытался заслужить расположение, то ли боялся, что Лефевр отнимет у него ту смрадную иллюзию, которую Вадим считал жизнью. Все прочие холуи покойного Знаменского тоже были тут как тут, и иногда Лефевр испытывал искреннее и пылкое желание испепелить их всех к чертям собачьим, чтобы с ним осталась только Хельга - единственный человек, которому можно было безоговорочно доверять.