Восьмое делопроизводство - Свечин Николай - Страница 6

Директор самого грозного в империи департамента опять сел, секунду подумал, ища в вопросе генерала подвох, и осторожно ответил:

– Неплохо, вроде, поживает. Давеча из Чернигова вернулся.

– Получается у него бумажная работа? Не заскучал боевой конь?

Тут уж Зуев задумался всерьез. Скажешь, что заскучал, и опять ушлют Алексея Николаевича в тьмутаракань.

– Я почему спрашиваю, – решил помочь собеседнику Курлов. – Сводку прочитал Петр Аркадьевич. А там опять два налета с жертвами. Очень ему это не понравилось.

– Кому ж такое понравится? – шмыгнул носом Зуев.

– Вот-вот. Господин премьер-министр приказал положить этому конец. Ну в том смысле, что принять особые меры. А именно поручить коллежскому советнику Лыкову дознание по налетам в Петербурге и губернии.

– Ага… – будто про себя прошептал действительный статский советник.

– От всех остальных дел Алексея Николаевича велено освободить. Дознания по имевшим место случаям объединить в одно. И… дать результат. Как можно быстрее.

– Только по столице и губернии? – уточнил Зуев. – А Москву?

– И Москву тоже отдать ему.

– Э-э… Трудное дело, Павел Григорьевич.

– Было бы легкое, поручил бы другому. А тут нужен Лыков.

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

Курлов немного обмяк и спросил с человеческой интонацией:

– Нил Петрович. Для дела тут большой вред?

– Что Лыков бросит Восьмое делопроизводство? – догадался Зуев. – Не очень. Плохой из Алексея Николаича бюрократ получается. Жаловался он мне недавно, что забывает, как жуликов ловить… А место поручим Скрыдле, у того задница крепкая, всех пересидит.

– Вот и отлично.

Курлов поднялся и шагнул к двери.

– Павел Григорьевич… – окликнул его директор.

– Если вы насчет чина, то повторю: пусть ждет.

– А еще бы Азвестопуле коллежского асессора… Старается человек, один из лучших в департаменте.

– Еще бы не лучший, если ученик Лыкова.

Курлов застыл на секунду, бросил:

– И его вписали.

Уже на пороге повернулся, приложил палец к губам и сказал вполголоса:

– Через день будет в приказе. Но тсс!

Как только начальство удалилось, директор вызвал коллежского советника. Усадил в кресло, велел подать чаю и огорошил:

– Новое поручение тебе, Алексей Николаич. От премьер-министра, как водится.

Добавил ехидно:

– Ты у нас птица высокого полета, ниже не опускаешься: или государь, или на худой конец премьер-министр. Я уж забыл, когда что-то тебе приказывал…

Лыков слушал молча, и Зуев сменил тон. Он передал разговор с товарищем министра и закончил так:

– Полностью можешь рассчитывать на наш аппарат. Но этого недостаточно.

– Нужны помощники от двух сыскных полиций, Петербургской и Московской, а также от железнодорожной жандармерии, – подхватил Лыков.

Нил Петрович согласно кивнул:

– Поручение трудное, надо собрать группу дознавателей. Вы с Азвестопуло коренники, а москвичи с питерцами вам в помощь. Пиши проект приказа и пойдем к Курлову. Часа хватит?

Алексею Николаевичу хватило тридцати минут. Но к товарищу министра они с Зуевым попали только к вечеру. Тот пробежал глазами проект секретного приказа по МВД. В нем объявлялось о создании временной группы во главе с коллежским советником Лыковым. Группе поручалось объединить все незаконченные дознания о вооруженных грабежах крупных денежных сумм в Петербургской и Московской губерниях начиная с декабря. И принять меры к прекращению указанных грабежей и аресту виновных. Столичным градоначальникам[14] и ОКЖ вменялось в обязанность включить в группу своих представителей. Остальным чинам министерства – обеспечить содействие.

– Кого вы видите от жандармов? – спросил у сыщика Курлов.

– Полковника Запасова.

Генерал поморщился:

– Он служит в Москве, зачем вам далекий от Петербурга человек?

– Мы с Дмитрием Иннокентьевичем вместе дознавали хищения на их железнодорожном узле[15]. И он показал себя выдающимся специалистом. Знание дела, связи, знакомства – все при нем.

– Хорошо, я распоряжусь, – быстро согласился товарищ министра. – А от сыскных полиций? Ваше поручение на контроле у премьера, можете требовать кого захотите.

Лыков хорошо знал чиновников для поручений и многих надзирателей и в МСП, и в СПСП. Он имел собственные предпочтения, но считал более правильным, чтобы решения по персоналиям приняли сами руководители полиций. И доложил об том генерал-лейтенанту. Тот согласился и молча подписал приказ. Департаментские тут же удалились.

– Ну теперь держись, – сказал в приемной Зуев.

Алексей Николаевич бодро парировал:

– В первый раз, что ли, пропадать?

Уже вечером они с Азвестопуло наметили план действий. Следовало в первую очередь запросить все дела о нападениях. И попытаться понять, есть в них система или нет. Какие из грабежей – дело рук одной банды? Сколько всего активных банд? Что известно об участниках? Что сообщила агентура? Алексей Николаевич поручил это помощнику и напомнил:

– Не забудь вставить в перечень Сашку Попа и его приятеля-бомбиста из Плоцка. Как там, кстати, дознание? Пленный не заговорил?

– Не того замеса человек, – с оттенком уважения в голосе ответил Сергей. – Иван Аринкин рецидивист, с понятием. Молчит, как черноморский бычок.

– Припугни его сроком за нападение на полицейского чиновника. Проще говоря, на меня.

– Пугал, но без толку. У него побег с каторги – чем такого застращать?

– А молодой, что уехал с Южиковым? Петька-бомбист? О нем что-нибудь удалось узнать?

– Приметы самые общие, по ним установить личность не представляется возможным. Я показал парнишке, которого вы оприходовали, портреты из нашей картотеки. Более трехсот штук. Он никого не опознал.

Лыков и не ждал чудес, поэтому спокойно продолжил:

– Сашка Поп пока единственная наша ниточка. Он точно имеет отношение к ряду грабежей. Попробуй понять, к каким именно. Косоглазый атаман мог запомниться кому-то из свидетелей.

– А вы чем займетесь? – ехидно поинтересовался Азвестопуло. – Все я да я…

– Буду подбирать нам с тобой помощников. Запасов, считай, уже в группе. Переговорю с Филипповым, а Кошко телефонирую – пусть дадут людей.

– Надо, чтобы были чиновники для поручений, а не рядовые надзиратели.

– Поучи меня группу собирать!

Утром следующего дня Алексей Николаевич потребовал в трубку Москву. Он вызвал начальника МСП Кошко и сразу взял быка за рога:

– Аркадий Францевич, новый приказ успели прочесть?

– Только что. Эк вас, Алексей Николаевич… Сочувствую.

– Лучше помогите.

– Чем? Человека дать подходящего?

– Все вы понимаете. Самого лучшего желательно!

– Лучшие, Алексей Николаевич, здесь нужны. Понимаете ведь: Москва. Каждый день что-нибудь случается. А вам отдашь и считай, нет человека.

– А вы не жильдите.

– Как-как? – удивился статский советник.

– В смысле не прикидывайтесь нищим. Люди у вас серьезные, дураков да жуликов выгнали давно. Я вот Телятьева хотел попросить.

Лыков понимал, что наглеет. Кошко пришел на должность меньше двух лет назад. Предыдущий начальник оставил ему тяжелое наследство. Аркадию Францевичу пришлось основательно почистить состав московской сыскной. Из прежних чинов осталась лишь пятая часть, остальных выгнали, а кое-кого и посадили. Коллежский секретарь Телятьев был из новых, но уже успел зарекомендовать себя с лучшей стороны. Он быстро поднялся из сыскных надзирателей в чиновники для поручений. Кошко ценил его и давал трудные дела. Поэтому реакция статского советника была предсказуема:

– Побойтесь Бога, Алексей Николаевич! А я с кем останусь? Вон опять в Марьиной роще…

Но питерец бесцеремонно перебил москвича:

– Я вчера получил согласие Курлова на все. Включая личные предпочтения. Вам известен характер шталмейстера?[16]