Любой ценой (СИ) - Милоградская Галина - Страница 19

      — Я же говорила тебе, мой принц, посмотри вниз! — И она слегка отодвинулась от Таэла, позволив ему увидеть внизу пару. Таэл ясно видел, как Тингол целовал плечи Кириэль, как она слегка откинулась и прикрыла глаза на его ласку… «Ну вот, теперь я знаю, какая ты настоящая, Кириэль…». Горько усмехнувшись, он притянул к себе Гвиэль и покинул балкон.

      Два часа спустя бал начал затихать. Уставшие и выпившие придворные расходились и разъезжались из замка. Таэл, оставив Гвиэль с гостями, поднялся в свои покои. Метаясь, как раненый зверь, он срывал с себя одежду, раскидывая драгоценные пуговицы, закинув венец куда-то в угол комнаты. Кирсэон тихо подошел к двери и, услышав бурю внутри, набрался смелости зайти.

      — Ваше высочество. — Кирсэон робко посмотрел на принца. — Ваше высочество, что-то случилось?

      — Случилось, Кирсэон, случилось то, что моя жена предпочла моему обществу общество Тингола! Вот что случилось! Глупец! — Таэл сомкнул руки на голове, погружая их в волосы. — Как я мог быть таким глупцом? Как я мог поверить ее нежным взглядам, ласковым словам, тихой улыбке? — Он застонал и упал в кресло, спрятав лицо в ладонях. Таэл говорил глухо, словно забыв о присутствии дворецкого в комнате. Но тот внимательно прислушивался к его словам, слегка вытянувшись в сторону принца, словно желая обнять его и утешить.

      — Ваше высочество… Прошу прощения за мою дерзость… Но, может, есть смысл для начала найти леди Кириэль, а затем поговорить с ней? — Кирсэон судорожно сглотнул, ожидая ответа.

      — Найти? Что ты имеешь в виду? — Таэл резко подскочил к дворецкому и схватил его за камзол. — Что значит найти ее? Ее нет во дворце?!

      — Н-нет, Ваше высочество, ее нигде нет… Ее не видели уже несколько часов, но, смею вам доложить… — тут Кирсэон опасливо посмотрел на Таэла: — Я слышал, как леди Гвиэль днем разговаривала с лордом Тинголом, и, боюсь, не просто так они мило беседовали…

      Таэл безумно смотрел на Кирсэона, казалось, в его голове нет ни одной мысли. Затем, словно опомнившись, он тряхнул головой, отпрянул от дворецкого и приказал:

      — Приведи мне леди Гвиэль, Кирсэон, немедленно!

Глава 20. В лесном домике

      Небо уже начинало сереть на востоке, когда измученная скачкой Кириэль наконец увидела маленький домик, прятавшийся в глухой чаще леса. Утомительное бегство сквозь ночной лес совсем измотало ее. На лице алели багровые царапины, из некоторых сочилась кровь, тонкое шелковое платье было изорвано ветками, цеплявшимися за путников, когда Тингол уверенно вел коня через лесные дебри. От прекрасного наряда, который принцесса так тщательно выбирала еще несколько часов назад, остались одни лохмотья, даже цветом с трудом напоминавшие великолепное платье.

      Каким образом Тингол, всего несколько дней назад появившийся в Мирквуде, сумел узнать об этом месте, для Кириэль оставалось загадкой, над разгадкой которой сейчас совершенно не хотелось думать. Все, чего желала измученная эллет — смыть с себя пыль и кровь и лечь в постель. Несмотря ни на что, она безоговорочно поверила словам Тингола о том, что он не посмеет дотронуться до нее без ее согласия. А об остальном думать сейчас не было сил.

      Отчаянье постепенно овладевало ее измученной душой. Воспоминания о том, как Таэл целовался с Гвиэль словно втирали соль в и без того саднящие раны, которых полно было на сердце. «Он не будет меня искать!» — мысль неотступно преследовала Кириэль все часы их стремительной скачки. «Ему это не нужно! Он избавился от меня, и, скорее всего, только рад моему исчезновению!» Кириэль усилием воли сдерживала слезы, грозящие бурным потоком пролиться из глаз, жмурила глаза и впивалась в луку седла, лишь бы не закричать от отчаяния.

      Стоило им подъехать к домику, Тингол быстро спрыгнул с коня и осторожно снял принцессу, которая буквально мешком свалилась ему на руки. Нежно прижимая к себе свою ношу, эльф ногой распахнул дверь и осторожно опустил ее на расстеленную кровать. Кириэль слегка приподнялась и с удивлением огляделась. Внутри домик совсем не выглядел заброшенным. Вокруг горели свечи, камин весело трещал, а рядом стояла ванна, еще слабо дымящаяся. На столе был накрыт ужин (или, уже завтрак?), а постель была застелена благоухающим свежим бельем. В вазах на столе и на полу стояли свежие цветы. Кто мог предугадать, что они будут здесь? Внезапно, Кириэль озарила догадка, что все, что случилось на балу с Тинголом, было спланировано заранее. И его порыв ее украсть вовсе и не был сиюминутным порывом. Она со страхом посмотрела на Тингола, боясь найти в его глазах подтверждение своей догадке.

      — Моя принцесса, возможно, захочет принять ванну? — Тингол проигнорировал ее вопросительный взгляд и указал на ванну. — Думаю, она еще не остыла. Боюсь, одежды вам под стать нет в этом убогом домике, но я могу предложить свою — она, правда, не новая, но абсолютно чистая. — И он разложил на стуле бежевую рубашку и коричневые брюки.

      Кириэль продолжала молча смотреть на Тингола, ожидая продолжения его речи. Он посмотрел на нее и почтительно поклонился.

      — С вашего разрешения, принцесса, я пока удалюсь. Надо устроить коня, он и так скакал всю ночь без устали. А вы пока приведите себя в порядок. Я же вижу, что вы мечтаете забраться в эту ванну. — С этими словами он удалился. Кириэль посидела, прислушиваясь к его шагам, и, поняв, что он действительно ушел, сбросила с себя остатки платья и с наслаждением погрузилась в теплую воду. Рассиживаться в ней, как бы ни хотелось, времени не было, поэтому, смыв с себя всю грязь, она, с опаской озираясь, выскочила из ванны и быстро надела предложенную одежду. Та была велика и с трудом налезла на мокрое тело, но, застегнувшись на все пуговицы, она почувствовала себя гораздо легче.

      Ароматные запахи со стола привлекли внимание усталой эллет. Она с обеда ничего не ела, и теперь с удовольствием рассматривала жареное на углях мясо, салат из свежих овощей, свежий хлеб, нарезанный ломтями. Не дожидаясь Тингола, она накинулась на еду, запивая водой, стоявшей в кувшине. К тому моменту, как эльф вернулся из сарая, занятый устройством коня, Кириэль уже вполне подкрепилась и чувствовала себя готовой задавать вопросы, на которые обязательно должна была получить ответы.

      — Возможно, мой друг, вы все же объясните мне свой поступок? По какому праву вы осмелились украсть меня, жену лихолесского принца? Кто надоумил вас на столь дерзкий поступок? И как вы могли подумать что я могу ответить взаимностью?! — К концу своей речи глаза Кириэль вовсю метали молнии, а голос готов был сорваться на крик.

      — Моя принцесса! — Тингол рухнул перед ней на колени, схватив за руку и умоляюще заглядывая в ее глаза. — Моя любимая! Да, вы не можете запретить мне называть вас так, ведь я полюбил вас с первого взгляда, с первого вашего слова! О, не кривите так губы, не стоит смеяться надо мной! Знаете ли вы, что это значит — любить ту, что никогда не сможет тебе принадлежать?! Можете ли вы представить, какие муки я испытывал каждую минуту, что находился рядом, не смея даже взглядом сказать о своих чувствах?! Когда вы вошли сегодня вечером в зал, такая счастливая, такая светящаяся, когда я увидел, как смотрит на вас принц, ваш муж… О, Боги, я думал, что сойду с ума! — Тингол, как безумный, шептал слова, речь его становилась бессвязной, он принялся покрывать мелкими поцелуями руки Кириэль, ее ладони, пальцы. Хоть она и пыталась их вырвать, эльф крепко держал их в своих руках. — Ваш муж… он недостоин вас… он не любит вас и никогда не любил… разве можно так пренебрежительно относиться к жене… если не любишь… не боготворишь…

      Кириэль изумленно слушала Тингола, уже не пытаясь отнять руки. Его слова проникали в душу, бередили раны, отзывались эхом на потаенные мысли. Разве сама она не думала так? Разве сама она в слезах не спрашивала себя об этом? Неужели ее боль и отчаянье так явно можно было прочесть незнакомому эльфу, только что приехавшему в Мирквуд? И если смог угадать он, то что уж говорить об остальных. Неужели все подряд догадывались о том, как на самом деле она несчастна? Слезы текли из ее глаз, но она даже не пыталась их остановить. Горячие капли падали на руки, а Тингол, словно помешанный, сцеловывал их, бормоча: