Пражский синдром (СИ) - Жилло Анна - Страница 45

Без малого два месяца, с тех пор как я приехала в Прагу, мы с Алешем, так или иначе, занимались любовью почти каждую ночь. Иногда еще и по утрам или днем, закрывшись в мастерской. Но сейчас все оказалось совсем иначе. Не было Марты в другой комнате, не было соседей за стеной. Только мы одни. Абсолютно открыто, ни в чем себя не сдерживая.

А еще… может, для кого-то штамп в паспорте ничего не значит, но для меня – да. Хотя бы уже как символ того, что мы намерены быть вместе до конца жизни, а не как получится. Конечно, я понимала, что Алешу не хватает венчания – чтобы «двое в плоть едину», но формального он не хотел, так что больше мы к этому вопросу не возвращались. Впрочем, раз или два в месяц я ходила с ним и с Мартой на мессу. Ее вполне удовлетворило объяснение, что «Анна не католичка, но все равно христианка».

Чаще первой просыпалась я – под рассветные вопли тропических птиц. Мне страшно нравилось смотреть на Алеша – спящего. Растрепанные отросшие волосы, золотистая щетина. Он хотел отпустить бороду, но я категорически запретила. В конце концов, я же шла навстречу некоторым его пожеланиям, довольно болезненным в процессе выполнения, так что могла рассчитывать и на ответную любезность.

«С бородой бриться не надо каждый день», - ворчал он. Но от предложения сделать эпиляцию воском почему-то отказался.

Впрочем, долго смотреть на него у меня все равно не получалось, и я будила его самым бессовестным и недвусмысленным образом. Но иногда сама просыпалась от его прикосновений – и это было очень приятно. Один раз просыпаться так не хотелось, что я просто позволила ему делать со мной все, что заблагорассудится, а сама лежала с закрытыми глазами и блаженно улыбалась. «Неплохо для разнообразия, - оценил Алеш. – Хотя и смахивает немного на некрофилию».

Конечно, я понимала, что вечно так продолжаться не будет. Через какое-то время все войдет в привычку, станет не так часто, не так ярко. Но сейчас мне хотелось этой близости в полной мере, как можно больше, и не только в физическом смысле. Нам обоим хотелось, и мы понимали друг с друга с полуслова, с полувзгляда. Я даже вообразить себе не могла, что может быть такое слияние, взаимное растворение – раньше ничего подобного испытывать не доводилось. Засыпая поздно ночью в объятиях Алеша, с приятной сладкой слабостью во всем теле, я лениво думала о том, что всего год назад мне и в голову не пришло бы, что можно быть настолько счастливой.

34.

- Слушай, ну так нечестно, - сказала я, когда мы втащили чемоданы в прихожую и, как всегда, остановились перед зеркалом поцеловаться, косясь на свое отражение. – Не вышло двух недель. Мы уехали тридцатого апреля вечером, а сейчас двенадцатое мая.

- Извини, иначе никак не получалось билеты нормально состыковать. Сидели бы целую ночь в Париже.

- Погуляли бы, - мне хотелось немного повредничать. - Я не была в Париже.

- Если хочешь в Париж, съездим. Но это сейчас не то место, где стоит гулять по ночам.

- А почему мы за Мартой не заехали? Девять вечера – не поздно.

- А потому что я хочу еще одну ночь провести с тобой, только вдвоем, - Алеш приподнял меня, и я обхватила его бедра ногами. – От вредных привычек надо отвыкать плавно и постепенно.

- Это ты что сейчас назвал вредной привычкой? Секс? – возмутилась я, пробравшись под его рубашку и ущипнув за живот. – В тебе проснулся добропорядочный католик?

- Во мне проснулся гнусный реалист, - он посадил меня на тумбочку и пошел на кухню. – Все было настолько прекрасно, что не вписывается в нашу повседневную реальность. К сожалению.

Я слезла, споткнулась о чемодан, чуть не упала. Алеш тем временем изучал содержимое холодильника.

- Закажем что-нибудь поесть? – я обняла его, прижавшись сзади.

- Рада приходила сегодня, - он снял крышку с кастрюли. – Свичкова.

- Ооо!!! Свичкова на ночь – самое то.

Жаркое из говяжьего филе в сливочном соусе – это действительно было потрясающе вкусно, но слишком уж тяжело и калорийно.

- Никуда не денется, - Алеш закрыл холодильник, повернулся и расстегнул молнию моих джинсов. – Все равно разогревать.

Из-за семичасовой разницы между Прагой и Панамой проснулись мы только в одиннадцать, да и то лишь потому, что Алеш поставил будильник. Отключив звонок, он просмотрел сообщения.

- Зденек повез детей в церковь, - сказал он. – Нас ждут к часу на обед.

- А мы хотим? – поморщилась я.

- Придется притвориться. Хотя, думаю, никто не хочет.

Кое-как собрав себя веничком на совочек, мы поехали на Подоли. Район этот я знала плохо, потому что редко забиралась на окраины, мне и центра хватало. К тому же там не было метро, да и вообще ничего особо интересного, кроме плавательного комплекса. Вот уж где бы я точно не хотела жить. Дом Зденека и вовсе нагонял тоску: грязно-белый двухэтажный параллелепипед без малейшей архитектурной фантазии. Внутри царил такой же унылый хай-тек.

Может, в солнечную погоду все выглядело не так скучно, но мы оба раза приезжали к ним, когда вот-вот должен был пойти дождь. Да и после ослепительно яркой Панамы все казалось мне серым. И вдруг заскребло тоскливым предчувствием: что-то обязательно произойдет. Что-то такое, после чего прежняя жизнь станет уже невозможной.

Марта с визгом выскочила навстречу, подбежала к воротам, повисла на мне, потом подставила щеку Алешу. Зденек спустился с крыльца, обнял Алеша, поцеловал меня. Власта стояла в холле, придерживая рукой живот. Подождала, пока мы подойдем, подставила щеку. Либор и Хана хором крикнули «Ahoj!» с площадки второго этажа. Алеш достал из сумки подарки: ром для Зденека, конфеты для Власты, шляпы для близнецов.

- Пойдем за стол, - кисло пригласила Власта.

- Не волнуйся, мы недолго, - шепнул мне на ухо Алеш.

Разговор за обедом не клеился. Дети быстро поели и ушли, Власта больше молчала, я тоже. Зденек расспрашивал Алеша о Панаме, хотя было очевидно, что ему это совершенно не интересно. Алеш и Власта не пили, Зденек себе налил пива, а мне сухого красного вина. То ли оно было слишком крепким, то ли сказалась усталость после долгого перелета вместе с переменой климата, но меня повело с первого же бокала. Тревога стала еще более отчетливой, к ней добавилось смутное раздражение.

Я даже не заметила, как разговор перескочил на недвижимость. Кажется, Власта упомянула, что соседний дом продается.

- Если уж покупать дом, я бы предпочел Прагу-шесть, - сказал Алеш. – Бубенеч.

- Да-да, - хмыкнул Зденек. – Там виллы стоят вдвое дороже, чем в других местах. Но вообще район хороший. Мы там жили, пока не переехали сюда, - добавил он для меня. – Не в своем доме, конечно, снимали квартиру. На углу Бубенечской и Ческомалинской. Рядом с твоей школой.

Я осторожно поставила бокал на стол и почувствовала, что не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. В глазах потемнело, зазвенело в ушах.

Господи, какая же я дура!

Иногда люди не видят того, что лежит на поверхности. Того, что очевидно. И только если носом ткнуть, тогда, может быть, разглядят.

- Анна? – Алеш сжал мою руку.

- Все в порядке, - мне наконец удалось сделать вдох. – Голова немного закружилась. Я выйду минут на пять, посижу в саду.

- Ты не беременна случайно? – хихикнула Власта.

- Нет, - я встала и придавила плечо Алеша, который, похоже, хотел пойти со мной. – Не надо, я скоро.

Спустившись с крыльца, я прошла по дорожке и села на скамейку. Закрыла лицо руками. Надо было забрать Марту вчера. Надо было…

Кто-то вышел на крыльцо. Алеш? Только его мне сейчас и не хватало!

Нет, Зденек. Спустился, достал сигареты. Я жестом попросила дать и мне. Вскинув удивленно брови, он подошел, протянул пачку. Сел рядом, чиркнул зажигалкой.

- Ну и? – спросила я, затянувшись так глубоко, что и на самом деле закружилась голова. – Алеш знает?

- О чем? – не понял Зденек.

- Что ты отец Марты.

- Это он тебе сказал?

- Включи голову! – разозлилась я. – Как он мог мне сказать, если я спрашиваю, знает ли он?