Древняя Греция. От Геракла до Перикла - Савельев Андрей Николаевич - Страница 47

Мильтиад сыграл роковую роль в греко-персидских войнах: по его инициативе были убиты персидские послы. Возможно, одновременное убийство послов в Спарте также было как-то связано с этой инициативой и предполагало формирование афино-спартанской антиперсидской коалиции. Но демократия в Афинах не могла быть последовательной. Возвышение партии Фемистокла сорвало все перспективы достижения союзных отношений со Спартой. И спартанцы предпочли отдельно от Афин загладить свою вину перед Персией – отправили к царю своих послов, предполагая для них смертную казнь. Афины подобных попыток не предприняли. Зато в 490 году разбили персидский экспедиционный корпус, высадившийся при Марафоне.

Казалось бы, Мильтиад как главный организатор победы при Марафоне, – уже готовый «царственный тиран». Но расшалившийся демос в народном собрании объявил ему: «Когда ты, Мильтиад, в одиночку побьешь варваров, тогда и требуй почестей для себя одного». Заслуга полководца была нивелирована высокомерием полисного коллектива, упивавшегося возможностью ставить на место даже самых заслуженных людей. Через год Мильтиад за неудачную экспедицию на о. Парос был по инициативе антиспартанской партии Ксантиппа приговорен к астрономическому штрафу и как государственный должник исключен из политической жизни. От полученной раны он скончался, а долги выплачивал его сын Кимон.

После разгрома группировки Мильтиада, который была обусловлен даже не задачами борьбы за власть, а только демократическими настроениями, Афины стояли перед необходимостью воевать на два фронта и лишились возможности дипломатического маневра. Смерть Гиппия разорвала связи с Персией, смерть Мильтиада – со Спартой, и Фемистокл занялся подготовкой к неизбежной войне.

Дальнейшая демократизация была связана с повышением роли «четвертого сословия» – неимущих фетов, служивших гребцами. Программа Фемистокла по созданию сильнейшего флота укрепила сплоченность этого сословия и значительно повысила его роль в народном собрании. Под влиянием гребцов аристократический институт архоната сошел на нет: архонтов стали избирать по жребию. Что в глазах афинян было более справедливым, чем проводить выборы. Но без выборов архонат лишился всякого авторитета.

Демократия сама себя опровергла в самом своем сокровенном принципе – выборной системе. Вместо выборов активизировались остракофории, которые обеспечили Фемистоклу фактически единоличное правление – охлократическую тиранию. При этом демос принимал Фемистокла в роли разорителя собственного города, но не принял его как спасителя: после Саламинской битвы, победа в которой была обеспечена за счет программы Фемистокла, построившего флот (ну и, разумеется, за счет спартанского руководства, от которого теперь невозможно было уклониться), его звезда стремительно закатилась. Демос искал своих настоящих спасителей и вернул их из изгнания. И не Фемистокл, а они собирали ополчение, чтобы противостоять персам: Аристид, Ксантипп, Кимон.

Фемистокл

Кимон, сын Мильтиада, стал главным флотоводцем союзного спартанско-афинского флота, провел несколько удачных военных операций и стал популярен не только в Афинах, но и в Спарте (в том числе и за счет действий против изгнанного спартанского царя Павсания). Фемистокл же, заявивший о себе только политическими интригами, в этот период потерял всякое влияние. Через 10 лет после Саламина он уже никого не интересовал и был отправлен в изгнание просто как раздражающая всех персона. А затем состоялся заочный суд об измене с вынесением смертного приговора. И Фемистокл бежал в Персию, завершив свою биографию фактическим признанием всех подозрений на его счет: воровство, неоправданные репрессии, заговор, измена. Все это было одновременно и торжеством охлоса, все еще считавшего себя демосом.

Реалии греко-персидских войн выдвинули в лидеры Афин личность, совершенно противоположную Фемистоклу, который всюду искал выгоды для себя и не хотел ни с кем делить власть или союзничать. Правление Кимона – прославленного воина, флотоводца – перекликается с правлением Писистрата. Он убрал ограду своих владений и предоставил право всем без исключения пользоваться растущими там плодами, готовил обеды для всех желающих, по его приказу спутники менялись платьем с бедняками и делились с ними деньгами. Афиняне видели, что «золотой век» возвращается, и что в чести теперь аристократизм, а не манеры уличных проходимцев. Сын тирана и внук царя представлял Афинам совсем не тот образ правления, который они видели от Фемистокла.

Кимон построил Длинные стены, связавшие Афины с Пиреем, обустроил Академию – впоследствии ставшую излюбленным местом для Платона и его учеников, а Расписная стоя стала местом, где возникла школа философов-стоиков. Следуя образу правления Писистрата, Кимон окружил себя скульпторами, живописцами, философами, драматургами, вновь поднимая авторитет Афин как культурной столицы Эллады.

Кимон

Несмотря на уникальную победу над персами при Эвримедонте (в один день было захвачено 200 персидских триер, а потом разгромлено сухопутное войско персов и спешащий им на помощь флот финикийцев), афиняне, привыкшие к безобразным интригам, позволили убедить себя в том, что участие Кимона в Третьей Мессенской войне – это действие, враждебное Афинам. И Кимон был подвергнут остракизму, как и многие его достойные предшественники, составившие славу Афин. Предварительно Кимону пришлось предстать перед демократическим судом по обвинению во взятке, которую, якобы, он получил от царя Македонии – чтобы избежать завоевания. Но на этот раз Кимон был оправдан. Когда же в Спарте произошло страшное землетрясение, и восстала Мессения, Кимон, рискуя всем, принудил афинян согласиться на оказание помощи своим союзникам, с которыми только что плечом к плечу сражались против персов. «Народная» партия, разумеется, была против. И воспользовалась тем, что спартанцы после ряда неудач в войне с мессенцами решили отказаться от помощи и отправили афинское войско домой, афиняне решили изгнать Кимона (461 г до н. э.).

Союзничество со спартанцами было не единственным поводом для остракизма. Демократические «политтехнологии» предполагают распространение грязной клеветы. И такая клевета появилась и разрослась в головах афинян. При довольно свободных нравах, царивших в Афинах, против Кимона было выдвинуто обвинение в сожительстве со своей сестрой Эльпиникой, а также в пьянстве. Образ врага после разгрома персов афиняне перенесли на спартанцев, а также на благоволившего им Кимона.

Кимону еще раз удалось недолго послужить Афинам – когда лидер «демократов» Перикл поставил полис на грань поражения. Кимон был досрочно возвращен из изгнания (жил у себя на родине в Херсонесе Фракийском), заключил мир со Спартой и возглавил общегреческую экспедицию на Кипр. Умирая от раны или от болезни, Кимон приказал флоту отплыть, не оглашая факт его смерти. И под руководством уже мертвого полководца греки одержали еще две победы – морскую и сухопутную.

То, что теперь называют «становлением демократии в Афинах» на самом деле было глубоким кризисом афинского образа жизни. Демократизация постоянно поворачивала афинян на гибельный путь, а сворачивать с него удавалось, лишь когда реальную власть брали в руки люди, помнившие царское правление, готовые к союзам с единоплеменниками из Пелопоннеса и не разменивавшие свои силы на грязную межпартийную борьбу, которой так увлекался охлос.

Перикл. Надежный путь к катастрофе

Мифологизированная афинская демократия стала образцом через две тысячи лет, а имя Перикла – символом демократии, которая, будто бы, в своих основополагающих установках не изменилась с древнейших времен. Правда, возникает вопрос, почему Платон и Аристотель считали демократию худшей формой власти? И почему в сюжетах изобразительного искусства Древней Греции не отыщешь тему демократии? Почему образ Перикла известен для нас одним лишь бюстом – явно идеализированным, а не портретным изваянием?