Невеста берсерка (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 33

Добава, прикрываясь руками, просящее вскинула брови, наморщила лоб. Что-то заговорила, указывая на тряпки, в которых пришла — и уложила на лавку, раздевшись…

Харальд шевельнул бровями. Если принять это как непослушание, придется дать затрещину. Тем более что он обещал ей, что в следующий раз накажет. Еще тогда пообещал, в Хааленсваге, через старуху-славянку.

Но наказывать Добаву не хотелось. Особенно после того, как заявился к ней с пылающей мордой на лице. После того, как ее швырнули на драккар — ему на поживу, как кусок мяса. А она помогла ему очнуться…

И после бани.

Придется этого не заметить, подумал Харальд не слишком довольно.

Он отвернулся и начал неторопливо одеваться. Застегнул наборный пояс, поглядел на Добаву, уже успевшую одеться — и стремительно шагнул к колышкам.

Содрал плащ, накинул ей на голову, закрутил свободную полу вокруг тела, пеленая руки. Тут же закинул себе на плечо, пока она не успела выпутаться.

Под конец он еще и звучно шлепнул Добаву по заду, довольно подумав — ну хоть какое-то наказание. Подхватил свободной рукой секиру, пнул дверь.

Снаружи уже ждал Кейлев.

— Пока все тихо, ярл, — объявил он, покосившись на его ношу. — И парни Убби тоже угомонились. Он сам их из женского дома выставил…

Наверняка там были не только парни Убби — но и мои, молча подумал Харальд. Право хирда на отдых после штурма соблюдено…

Он кивнул и молча зашагал к своему драккару, идя уже напрямую, по дороге, спускавшейся к берегу от ворот.

На следующее утро Харальд проснулся, как только небо начало бледнеть. Встал, торопливо завязывая штаны.

И, потянувшись за поясом, покосился на Добаву, спавшую под покрывалом, привезенным из Хааленсваге.

Но на том самом плаще, от которого она так яростно отказывалась в бане.

Лечь на него девчонка так и не пожелала, так что пришлось ей помочь. Ну и дальше продолжать, пока та не уснула от усталости.

Харальд подхватил секиру, уложенную перед занавесками, вынырнул из чулана.

Палуба была пуста. Он оглянулся — на корме соседнего драккара замерла фигура викинга, глядевшего на фьорд. Тихо плескалась вода о борта кораблей…

Подожду, решил Харальд, пока не проснется Кейлев. Старик все равно сразу же прибежит на берег, высматривать своего ярла.

Он подошел к носу, опер секиру о палубу, утвердил на рукояти обе руки и задумался.

Скоро будут сутки, как Гудрем должен был вернуться из Фрогсгарда. Судя по всему, снова напасть на Йорингард он так и не решился. Почему? Испугался рассказов своих людей, сбежавших и добравшихся до него?

Могло быть и так — особенно если Гудрем узнал, что стрелы с кровью Ермунгарда, летевшие в Харальда уже на берегу, не подействовали.

К тому же той ночью вид у него самого был такой, что сбежавшие викинги должны были рассказать Гудрему сказки одна страшней другой. И тот мог сообразить — к нему лучше не лезть…

Или все проще? Ермунгард, его хозяин, дернул за поводок — и запретил снова соваться к сыну?

Харальд обвел взглядом крепость. Где-то на задах кукарекнул петух, встречая зарю, глухо замычала корова.

Йорингард будет понемногу возвращаться к жизни, мелькнула у него мысль. Но если он уйдет отсюда — эти укрепления снова кто-нибудь захватит. Тот же Гудрем может вернуться, услышав, что берсерк вернулся в Хааленсваге.

Хочу я или нет, с сожалением подумал Харальд, но мне нужно решать. Или я остаюсь по-прежнему берсерком, который на зиму запирается в своем поместье — но в том-то и дело, что спокойно отсидеться в Хааленсваге ему, похоже, больше не дадут…

Или берсерк Харальд станет кем-то большим. Вот только кем?

Кейлев появился на берегу, когда небо за Йорингардом уже начало алеть. Харальд, спустившись к нему по сходням, бросил:

— Пошли людей на драккар, сторожить.

Потом дождался, пока его приказ не будет выполнен. Проводил взглядом четверку викингов в полном вооружении, пробежавшихся по сходням — и отправился проверять посты на стенах. Заодно и крепость надо было осмотреть при свете дня.

Обратно на берег он спустился не скоро. Размялся, лениво помахав мечом с парой своих людей…

А затем вернулись лодки, посланные Кейлевом к рыбакам. И принесли вести.

Драккары Гудрема видели уходящими на юг, в сторону южного Нартвегра, где располагалась собственная крепость Секиры, Велинхелл.

— И что теперь? — жизнерадостно спросил Убби, спустившийся на берег как раз перед возвращением лодок.

Харальд кинул взгляд на его руку. Пальцы посветлели, но торчали так, что становилось ясно — правой рукой Убби больше владеть не будет.

— Теперь будем решать, — медленно сказал Харальд. — Ты, Кейлев. И ты, Убби. В последнее время тут, в северном Нартвегре, стало неспокойно. И у меня теперь много драккаров. Которые нет смысла вести в Хааленсваге. Йорингард — крепость, рассчитанная на много хирдов. Пусть и построили ее… скажем так, без ума. Так что я думаю остаться здесь. По крайней мере, на эту зиму.

Оба викинга заулыбались. Кейлев торопливо сказал:

— Оба моих сына придут сюда, чтобы служить тебе, ярл. Надо будет послать весточку тем из наших, кто сейчас сидит дома. Думаю, кто-то наверняка явится, пусть и не сразу…

Харальд кивнул.

— Пошлем. Правда, у них есть семьи, так что не все захотят их покинуть. Дальше. Здесь, в крепости, еще остались воины конунга Ольвдана? Те, кого Гудрем взял в плен?

Кейлев глянул на Убби. Тот ответил:

— Всех, кто выжил, Гудрем увез во Фрогсгард. Хотел продать на торжище, вместе с бабами Ольвдана. Хотя какие из них рабы. Разве что шведы купят, на жертвенное дерево вешать…

— Значит, надо послать весточку и во Фрогсгард, — тяжело сказал Харальд. — Дать знать людям оттуда, что мы выкупим всех воинов Ольвдана. Но если кто-нибудь решит придержать у себя людей конунга, надеясь на более богатый выкуп — тех мы накажем. Кроме того, пусть знают, что я приму любого человека из округи, который пожелает встать под мою руку.

А среди них, подумал Харальд, наверняка найдутся и те, кто придет, чтобы посылать вести Гудрему. Возможно, он сумеет это использовать…

— В общем, так, — закончил он. — Ты, Кейлев, отправишься в Хааленсваге. Возьмешь с собой человек двадцать из наших. Еще тридцать человек тебе даст Убби. Зайдешь во Фрогсгард, потом поплывешь в Хааленсваге. Заберешь кое-кого из рабов, и часть наших припасов. Еще я хочу привезти сюда своих псов.

— Тогда придется сходить два раза, ярл, — практично сказал Кейлев. — А что ты решишь насчет Хааленсваге?

— Мое поместье перезимует на этот раз без меня, — равнодушно ответил Харальд. — А там посмотрим… теперь ты, Убби. Какой вергельд ты хочешь за свое увечье?

— Ну, — тот замер, что-то прикидывая. — Сто марок серебром — или место хирдмана на одном из твоих драккаров, ярл.

— Без правой руки? — удивился Харальд.

— Щит моя правая еще держит, — уверенно заявил Убби. — Особенно если подтянуть ремни как надо. А драться я могу и левой. Всегда мечтал побыть хирдманом…

Харальд, поразмыслив, кивнул.

— Пусть будет так. И ты, Кейлев. Выбирай для себя драккар.

Со своими вроде бы все решил, подумал он. Завтра-послезавтра он рассчитается с воинами… и станет уже не таким богатым ярлом, каким был раньше. Зато он будет свободным ярлом, не служащим никому. Это тоже кое-что.

А потом надо будет как-то выманить Гудрема — или самому напасть на Велинхелл. И хорошо бы поговорить с Кровавой Секирой перед его смертью…

Потому что своему отцу, как выяснилось теперь, он не может доверять.

Проснулась Забава на том самом плаще — и скатилась с него, точно белый мех обжег ей кожу. Поспешно натянула штаны, которые Харальд-чужанин ночью с нее стащил, забилась в угол.

И, сидя там, вдруг вспомнила, как он когда-то ей сказал через бабку Маленю — для его народа такие, как она, добыча. Выходит, не только такие, как она.