Невеста берсерка (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 24

И вдруг прыгнул в сторону корабельного носа, увенчанного драконом. Присел рядом с ним, пригибаясь.

А палубу тут же дождем осыпали стрелы, прилетевшие с драккара Грюмира. Викинги, толпившиеся у мачты, взревели, хватаясь за щиты. Убби завопил:

— Это не по правилам. Измена.

И ринулся к Харальду, выдрав у одного из своих товарищей щит, окованный железом. Вскинул, встал перед своим новым ярлом, заслоняя.

Харальд, заворчав и оскалившись, смахнул стрелы, повисшие на медвежьей шкуре бахромой из игл. Выдрал ту, что вошла в мякоть возле большим пальцем. Сказал громко, ощериваясь:

— Так ты сюда шутки пришел шутить, Грюмир? Наш хольмганг закончился, даже не начавшись…

— Тебе, берсерк, — объявил хирдман Гудрема, разгибаясь, — я советую посмотреть на руку и ноги. Стрелы тебя все-таки достали. А тебе, Убби, я советую бежать. Потому что время твоего нового ярла кончилось. Смотри, как бы не закончилось и твое.

Он перепрыгнул через носовой планширь — вода внизу шумно плеснула, принимая его тело.

— Что за… — с недоумением сказал Убби, опуская щит и поворачиваясь к Харальду. — Зачем тогда он сюда притащи…

Убби вдруг осекся на полуслове, глядя в лицо Харальда. Выдохнул протяжно:

— Ярл, глаза-то у тебя…

Харальд не мог дышать.

Тело сковала непонятная сила — но не давившая, а просто лишившая возможности двигаться.

И одна за другой уходили мысли. Ярость. Изумление. Понимание того, что его поймали все-таки в ловушку — точнее, он сам в нее прыгнул.

А все потому, что не мог иначе. Не мог не ответить на вызов.

Судьба нашла его и здесь, в Йорингарде. И нашла бы где угодно. Верно говорят — судьбу не обманешь. Потому что нить ее прядут для каждого человека норны…

Но все это больше не имело значения — и не задевало его.

Яд на стрелах, подумал он напоследок. Эйлин опоила, эти отравили, намазав чем-то наконечники стрел…

Харальд видел нос корабля перед собой, лицо Убби, силуэты двух других драккаров по бокам. Те спешно выгребали, заходя справа и слева. Но не сходились, беря в клещи, а шли, увеличивая расстояние между собой и драккаром, на котором был Харальд.

Словно торопились уйти.

Красноватого отлива теперь нигде не было. Весь мир лежал перед ним полотном, сотканным из разных оттенков серого.

Потом на Харальда пахнуло живой плотью, и он ощутил наконец желание. Такое знакомое, которое прежде накрывало только с женщинами — теплыми, мягкими. Где-то сбоку, как раз там, откуда пахло плотью, мир налился наконец краснотой, ожил, позвал к себе…

Харальд разжал руки — секира, глухо звякнув, врубилась в одну из сосновых половиц.

Но за долю мгновения до того, как он потянулся вперед, Убби, прошедший не одну битву и нюхом чуявший, когда дело идет не к добру, метнулся в сторону.

В памяти его разом всплыли все слухи, которые ходили о Харальде. И то, что во всех слухах глаза ярла описывались одинаково — сияющие, как серебро на солнце.

А сейчас серебро глаз Харальда исчезло. В глазницах поблескивала ровная серая муть. Без белков, без зрачков, без радужек…

И лицо, освещенное отблесками факелов, стало другим. Темно-серым, как китовая шкура — только без мокрого блеска. Руки и шея тоже потемнели.

Пока он думал, Харальд, пригнувшись, скользнул в его сторону. Отловил руку с мечом, которую Убби бессознательно вскинул перед собой — все как-то стремительно, незаметно.

Хрустнуло, меч выпал. Убби взвыл от дикой боли и с изумлением понял, что ярл раздавил ему ладонь. Взгляд викинга ухватил вылезшие из рваной плоти концы сломанных мелких костей…

И Убби, мгновенно сообразив, чем все это кончится, долбанул по руке Харальда, уже скользнувшей ниже, к запястью, щитом, который держал в уцелевшем кулаке. Ударил, метя по пальцам ярла железной оковкой. Щит он взял у Торвина — а тот любил затачивать железо по краям, превращая его в режущее лезвие…

Пальцы Харальда на мгновенье разжались.

Убби прыгнул за борт с места, по пути отшвыривая в сторону щит. Уже из воды заорал:

— Уходим. За борт, все.

Следом за ним в воду попрыгали викинги, видевшие все, что случилось с ним — и с ярлом.

Харальд, замерев посреди палубы, посмотрел на руку. Удар Убби разрубил ему пальцы левой руки, заодно раздробив кости — но они уже стремительно срастались.

Вот только плотью рядом больше не пахло. И мир снова посерел.

Он ничего не чувствовал — ни ярости, ни желания… но помнил, что когда-то ощущал.

Харальд оскалился. Над водой полетел долгий, протяжный звук — то ли рычание, то ли громкое, заглушающее все шипение.

— Пусть посидит там до утра, — объявил Грюмир, стоя у борта своего корабля, уже подходившего к Йорингарду.

Он смотрел в сторону драккара, на котором остался Харальд. Викинги, раньше ходившие под Хрориком, а затем перебежавшие к берсерку, и все потому, что не захотели драться со зверем, сыпались сейчас с корабля в воду, как спелые желуди с дуба.

А перед этим на корабле кто-то вопил. Значит, Харальд уже поймал кого-то себе на потеху…

— Не сбежит? — спросил у Грюмира его помощник. И ткнул рукой в сторону. — Вон там еще один драккар. Вошел в устье фьорда следом за нами. Думаю, это его собственный, с его людьми. И они вроде как направляются к нему…

Хирдман Гудрема пожал плечами.

— Как сказал конунг, давая мне то снадобье, после него Харальд первое время будет не в себе. Каждого, кто подойдет, порвет на части… так что пусть плывут. Сам Харальд со своими же и разберется. А к утру, как только рассветет, мы к нему сплаваем и посмотрим. Ветер к берегу, в море это корыто не унесет. Если будет валяться на палубе без движения, значит, все, можно брать. Он после этого ручным станет. На кого покажут, того и разделает.

— Первый раз о таком слышу, — пробормотал его помощник. — Хотя этот Харальд и раньше был не пойми что.

— Нам сейчас не о нем думать надо, а о казне, — объявил Грюмир, отходя от борта и поворачиваясь в другую сторону.

Берег Йорингарда был уже близко — и вдоль него, за причаленными драккарами, стояли викинги, человек пять-шесть. Предатели, которых ярл Харальд оставил, чтобы охранять крепость со стороны воды…

— Если пропадет хоть кусочек золота, Гудрем нас самих отдаст на поживу этому Харальду.

Кейлев слышал и видел далеко не все, что произошло на драккаре, где был его ярл.

Но отголосков и криков викингов, вдруг попрыгавших с палубы в воду, хватило, чтобы понять — с Харальдом что-то случилось.

— С ярлом вроде как неладно, — угрюмо сказал кто-то из викингов, гребших на передней скамье.

— Рты закрыли, — грозно приказал Кейлев. — Ярл у нас и берсерк, и сын Ермунгарда… к тому же он только что из боя. А на хольмганге, если я все правильно понял, его пытались убить. Подло, не по правилам. Стрелами забросали с другого драккара… и гнида эта, Грюмир, тут же за борт спрыгнул. Ясное дело, что ярл сейчас не в себе. Правый борт — весла в воду. Левый — греби. Олав, правь к драккару. Поворачиваем.

Темный корабль приближался. На палубе что-то неровно вспыхивало — похоже, догорал один из факелов, освещавших драккар во время хольмганга.

Странно, что до сих пор там пожар не начался, подумал Кейлев. Понять бы еще, что случилось с ярлом…

Потом он разглядел темную фигуру на носу — и похолодел. Рявкнул:

— Суши весла.

Ярл смотрел в их сторону — Кейлев видел это ясно, догоравший факел давал достаточно света. Стоял Харальд без шлема, и вроде как без своей медвежьей рубахи.

Только серебряные глаза ярла больше не горели. На носу замерла фигура из темного мрака…

Викинги, одним махом вскинув весла и уложив их вдоль бортов, сгрудились у планширя рядом с Кейлевом. Негромко переговаривались.

В шепотках их старик слышал страх и неуверенность. И, нахмурившись, посмотрел в сторону Йорингарда. Драккары Гудрема уже приставали к берегу.

Казна и корабли для новых хирдов — все там, хмуро подумал он.