Оранжевый цвет радуги - Завойчинская Милена - Страница 19

– Смеешься?! – гулко захохотал Рокхад. – Тебя же все боятся. Если и пойдут посмотреть, что получилось, то к самой Элишше.

Я скромно опустила взгляд, представив наплыв желающих пообщаться со мной под предлогом – посмотреть, что же я там наснимала. Похоже, командору тоже пришла в голову эта мысль.

– Разберемся, – сухо ответил он и прервал связь.

Какое-то время мрачно меня разглядывал, а потом хмыкнул:

– Солнышко? Тебе идет, такая же огненная. Ладно, меняем позывной. Солнышко так Солнышко. Все равно теперь «Радугой» тебя никто звать не будет, раз уж Каррт дал прозвище. Иди!

– А… мне потом показывать вам то, что я наснимаю?

– Разумеется, – поморщился он и принюхался. – Иди уже! От тебя так пахнет, что невозможно вынести. И сделай одолжение, без острой нужды ко мне не суйся.

– Ладно, – обиделась я.

– Да иди же ты!

Я вскочила и бегом бросилась к выходу, вылетела в коридор и затормозила, только отбежав на несколько метров. Чего же он такой нервный-то? Так напугал, что я даже не успела спросить – куда идти и где искать хозяина голографера. В ответ на мой немой вопрос запиликал коммуникатор. Ответив, я увидела командора, взирающего на меня с иронией.

– Куда идти – знаешь?

– Нет, конечно, – ответила очевидное.

– А чего сорвалась тогда?

– Так вы же…

– В навигаторе выбери функцию поиска членов экипажа. Введешь – Рокхад. Он один с таким именем на крейсере. – И, не попрощавшись, командор отключился.

– Спасибо! – сказала, глядя на потемневший экран.

Минуту постояла, а потом меня разобрал смех. Все происходило настолько странно и быстро, что я не успевала подстраиваться под ситуацию. Еще пару дней назад была бесправной рабыней. Затем – прощалась с жизнью среди песков Шандиры, оплакивая погибшую Лиллуко.

И вот уже неизвестно куда лечу на огромном межзвездном крейсере в составе научной экспедиции. Да еще умудрилась стать штатным художником. А командует мною мужчина с кошачьими ушами и хвостом. И я этого конкретного мужчину до дрожи боюсь, причем совершенно иррационально, ведь он не сделал мне ничего плохого, наоборот, по-своему опекает. Но… наверное, Алилее удалось меня запугать, создав ниоки определенную характеристику, вот отсюда и этот страх. Все жду, когда же вылезет та самая «жестокость».

Все те эмоции, которые я тщательно гасила в душе во время жизни в рабстве, начали проявляться вновь. Это там я, решив в какой-то момент, что лучше впасть в некое подобие эмоциональной спячки, чтобы не сойти с ума от безысходности и отчаяния, была отрешенной и отстраненной. Иначе не смогла бы выжить. А сейчас вдруг оказалось, что я умею смеяться и нахожу к этому поводы, подмечая разные нелепости. Ощущалось это так, словно я выходила из анабиоза. Душа оттаивала и требовала… Да всего она требовала. Творить. Работать. Постигать новое. Дружить.

И самое главное, я больше не чувствовала себя вещью. Да, я по-прежнему ничего не помнила о своем прошлом и не знала своего настоящего имени. Но стали всплывать какие-то отдельные фразы, ассоциации, и они явно были тем, что я когда-то знала. И Лиллуко обещала, что однажды память вернется. Поэтому я решила верить и ждать!

Милая, милая Лиллуко! Спасибо тебе! За все! Я обязательно доберусь до твоей родной планеты, найду твою семью и передам им твои останки.

Добравшись до местонахождения Рокхада, я замерла перед переборкой, дернула дверь… Мой коммуникатор тут же пискнул, высветилась надпись: «Доступ запрещен». Та-ак! Ладно, пойдем другим путем. Нашла список экипажа, выбрала там Рокхада и позвонила ему.

– Да! – рявкнул мужской голос, и спустя мгновение появилось изображение второго пилота. – А-а, Солнышко! Входи.

– Не могу. Мне доступ запрещен.

– Понял, сейчас! – И он отключился.

Через несколько секунд дверь открылась, и передо мной возник высоченный широкоплечий мужчина. На голове вместо волос – толстые роговые пластины, наслаивающиеся друг на друга. Темно-карие глаза; высокий лоб переходил в прямой нос, создавая прямую линию профиля. Почему-то подумалось, что такой профиль нужно чеканить на монетах. К чему бы это?

– Мне командор уже все сказал, так что голографер я подготовил. Ты как? Умеешь им пользоваться или научить? – Он пошел внутрь, и я последовала за ним.

– Научить. О-о-о! Какой вид! Ой, привет всем.

Я очутилась в служебном помещении. Прямо впереди открывался ошеломляющий вид на звезды, настолько захватывающий дух, что я не сразу заметила, что мы здесь не вдвоем. На мой возглас обернулось сразу несколько мужчин, сидящих за пультами перед экраном во всю стену.

– Привет!

– Привет, Элишше!

Некоторых из них я уже видела в столовой, поэтому сейчас только улыбалась и кивала. Это я в рубке управления? А мне командор голову не открутит за то, что я сюда вошла? Ведь доступ запрещен…

Именно этот вопрос я задала Рокхаду, когда он вернулся с черной коробкой на длинном широком ремне.

– Не открутит. Он, конечно, строгий, но сам же предупредил, что ты придешь. Значит, в курсе. Смотри сюда! – Он бережно вложил мне в руки голографер и стал показывать, как им пользоваться. – Глядеть сюда, настраивать вот тут и тут, регулировать приближение – вот так. Как выберешь объект, находишь нужный ракурс, жмешь сюда и удерживаешь до щелчка. Поняла?

– Поняла! А вспышка?

– Тогда пробуй. Здесь такая светочувствительность, что вспышка не нужна. Но учти, у меня самая простая модель, без дополнительных телескопических объективов и без функции просмотра получившейся голограммы в 3D-объеме. Детишки и таким простым картинкам рады, а всерьез я голографией не увлекаюсь. Потом необходимо сливать снимки в информационный блок и уже там просматривать, отбирать понравившиеся и редактировать.

– Ничего-ничего, мне для начала и этого хватит. А на чей информационный блок я могу потом слить результаты? У меня в каюте есть только планшет.

– Ну, – поскреб ногтями Рокхад по бронированной макушке, – можно на мой. Или на блок командора. Нет, лучше на мой. Мне ведь интересно. Давай пока поснимай тут, если все будет в порядке, отправишься гулять по кораблю. А вечером посмотрим, что у тебя получилось.

– Спасибо, Рокхад! – расплылась я в улыбке. – Я в благодарность потом твой портрет нарисую. По старинке, карандашом на бумаге.

– Договорились, – гулко хохотнул мужчина, махнул мне рукой и прошел к пустующему креслу.

На меня тут же все перестали обращать внимание, а я еще раз прокрутила в памяти только что полученную инструкцию. Все было просто. Да и на вид аппарат казался совсем несложным. Черный куб со скругленными углами и ребрами. Половину задней части занимал экран, а в нижней части располагалась панель управления. Спереди выезжал объектив. По бокам два выступа, позволяющих удерживать этот куб в руках. Вот и все устройство.

Сделала на пробу несколько снимков, чтобы убедиться, что все правильно поняла, заодно привыкая к весу голографера. Ух! Что бы мне сейчас снять-то?! Я окинула хищным взглядом мужчин, не обращавших на меня внимания. Так-так! Все как один колоритные, и все – разных рас.

Подкралась сбоку и стала присматриваться. Один из них, симпатичный ританин, бросил на меня быстрый взгляд, подмигнул и тут же вновь вернулся к своим приборам. А я решилась.

Выжидала, когда объекты моей голоохоты меняли выражения лиц, подлавливала их эмоции. Стараясь не привлекать внимания, чтобы не отвлекать от работы, снимала нахмуренные брови, задумчивость, сосредоточенность…

Когда поняла, что тут больше делать нечего, тихонько прошла к двери и вышла в коридор. С выходом проблем не возникло, замок послушно щелкнул, выпуская меня. А затем отправилась блуждать по кораблю без какой-либо упорядоченной системы. Просто шла и снимала всех встречных. Кто-то улыбался и подмигивал, кто-то недоуменно вздрагивал, кто-то сердито хмурился… Последним я сообщала, что получила высочайшее разрешение, и все голограммы потом можно будет увидеть у Рокхада или у командора. Процесс меня увлек настолько, что, когда раздался сигнал наручного коммуникатора, что пришло время ужина, я даже не поверила. Какой такой ужин?! Я ведь только начала!