Опасная кукла (СИ) - Воронова Кристина - Страница 12

Пожав плечами и решив, что учительница музыки и иностранных языков точно сошла с ума, Лиза продолжила играть, отрешаясь от реальности.

Учительницы не было довольно долго, Лиза прекратила играть, уставившись в окно, выходившее на грязный двор. Она наслаждалась ощущением одиночества, возможностью побыть одной. И даже тем, что ее всегда запирали на ключ, защищая, таким образом, от вторжения других детдомовских деток. Тем более, что на уроки слишком интеллигентной и боязливой учительницы, которая никогда их не закладывала, приютские вообще никогда не ходили. Лизе это было на руку. Она не была уверена, что могла бы играть, слушая смешки и издевательства.

Лиза впервые задумалась над тем, что с ней будет после убийства директора.

Проанализировав свое душевное состояние, девочка решила, что с ней самой как раз ничего страшного не случилось. Буйство вчерашнего дня покрылось налетом равнодушия, словно прошло как минимум десять лет.

И ей даже в голову не пришло сожалеть о том, что она совершила.

В любом случае, она написала новую мелодию — а за это стоило отдать никчемную жизнь того извращенца.

Лиза вдруг задумалась над тем, что одна человеческая жизнь за гениальную музыку — небольшая цена. А свою музыку она всегда считала гениальной, как и саму себя — Идеалом.

И тут послышался звук поворачиваемого ключа в замке. Девочка уставилась на дверь с некоторым интересом. Ей стало любопытно, куда с такой скоростью убежала Зоя Вадимовна. "Ну, не на похороны ведь? Хотя… кто ее знает. Если она способна рыдать из-за кончины этого уродца, возможно, и на похороны к нему припрется".

Эта мысль развеселила Лизу, она заулыбалась.

— Девочка моя, — учительница ворвалась радостным вихрем и, прижав к себе Лизу, попыталась закружить ее по комнате.

Девочка ощутила, как кружится ее голова в удушающих объятиях внезапно обезумевшей женщины. — Я все-таки сделаю тебя счастливой. Теперь твой талант будет развиваться — и ты станешь знаменитой на весь мир. Ведь за границей это сделать проще, да еще и в богатой семье. В общем, я еще раз поговорила с Армстронгами. А потом я вызвонила Жанну Васильевну — она теперь за главную, пока нового директора не назначат. Но это уже ничего не изменит, ведь наш детдом все-таки закрывают, а на месте этого здания построят казино, — женщина выпустила хрупкую девочку и с грустью оглядела комнату. — Я потеряю работу — хорошо, что я уже получаю пенсию. В общем, я рада, что смогла хоть тебе помочь, как всегда об этом мечтала.

Лиза только скривилась — она ненавидела выставлять свои чувства напоказ, и не любила, когда это делали другие. Но ее сердце заколотилось при упоминании Армстронгов.

В глубине души она чувствовала, что не просто убила директора, а принесла жертву собственной удаче, словно кровавой богине. Чтобы та наконец-то сделала для нее хоть что-то полезное.

— Так вот, дорогая моя девочка, мне удалось завершить то, что я начала ради твоего благополучия и будущей славы. Я договорилась со Стивом Армстронгом — и он через меня передал взятку этой Жанне. Что ж, она требовала не так уж и много — по их меркам, конечно. Так что, считай, что тебя купили за тысячу долларов. Жанна Васильевна подписала все бумаги — и они тебя удочерили. То есть, сейчас занимаются всеми этими бумагами. С любезной помощью Жанны Васильевны все пройдет очень быстро — уж она-то знает все ходы и выходы. К кому обратиться, кому сколько дать на лапу.

Сердце Лизы со страшной скоростью рухнуло вниз, перед глазами поплыли оранжевые круги, голова закружилась, словно от голода. Ощутив страшную слабость от неожиданного известия, она почти упала на жесткий деревянный стул и бессмысленно уставилась в одну точку, не видя ничего.

Девочка ощущала себя оглушенной, и одновременно, торжествующей. А еще она ужасно боялась, что и эта надежда оборвется, подвешенная на слишком хрупком волоске.

Ее словно несла куда-то громадная волна — и могла как подбросить на неимоверную высоту, так и вдребезги разбить об острые скалы.

— Не волнуйся, — подкравшаяся сзади женщина осторожно погладила сухой ладошкой по густым волосам. Обычно Лиза не любила прикосновений и уворачивалась с раздраженным видом, но, будучи в шоковом состоянии, почти ничего не ощутила. — Все будет хорошо. На этот раз все действительно будет просто великолепно. И ты уедешь отсюда, покинешь нас. Впрочем, звезде место на небе, — устало улыбнулась старая женщина, давно лишенная иллюзий, но живущая только ими. — А теперь давай попьем чаю. Я взяла с собой земляничный, твой любимый, — заговорщицки подмигнув, женщина полезла в старый шкаф, достала из него старенький электрический чайник, выудила из сумочки пару чайных пакетов и достала две кружки. Одну снежно белую — для Лизы, и пожелтевшую от времени — себе. Девочке она положила на один кусочек больше сахара, чем себе и даже угостила вкусным печеньем.

Лиза задумчиво отпивала понемногу, пытаясь придти в себя. Все происходило так быстро…

"Теперь я уверена, что поступила правильно. Я боролась за себя — и выиграла. Слабые умирают, а сильные, такие как я, непременно выживают. Потому что они — Совершенство", — мысли хаотически метались в голове, но обыденный ритуал чаепития успокаивал ее.

Она еще больше уверилась в своей избранности, непохожести на этих отвратительных детдомовцев, да и на многих из тех, кого она видела на улицах.

Ее допросили, как и остальных детдомовцев. Впрочем, Лиза держалась отстранено и равнодушно. Спокойно глядя на следователей, заявила, что спала всю ночь и ничего не знает, ничего не слышала и не видела. Девочку почти сразу же отпустили. Впрочем, никто ее и не подозревал по-настоящему.

В любом случае, мысленно она уже была не здесь, а в Великобритании. В совершенно другом, успешном государстве, будто на иной планете.

Через пару дней ее навестили Армстронги, уже в упоительном для них качестве приемных родителей. Немного ошарашенные, взволнованные. Впрочем, Стиву, по большому счету, было все равно. Девочка ему нравилась, но он отнесся к ее удочерению примерно так, как если бы купил породистого, дорого котика. А вот Дженифер была счастлива — она так хотела порадовать своего сына. Последнее время они так редко и мало общались. Иногда он холодно целовал ее в щеку и бледно улыбался, но чувствовалось, что мыслями он был очень далеко. А она страдала от этого, так как все еще помнила его маленьким и беспомощным, но уже тогда трогательно красивым. Словно бы изысканная кукла, которой она могла играть всю жизнь. Но "кукла" выросла, отгородилась непроницаемой стеной и потребовала самостоятельности.

И Дженифер начала страдать, хотя и пыталась жить своей собственной жизнью. Но красота увяла, муж надоел, душе захотелось новую игрушку. И она ее нашла.

Иногда ей действительно казалось, что она зашла в дорогой магазин, а не в скучный, серый, нищий детдом, и купила самую дорогую и красивую куколку. Только плохо одетую. Но скоро можно будет ее и причесать, и разодеть так, как ей этого захочется. И играть, пока не надоест.

— Собирайся, — эти слова показались ей самой сладкой музыкой на свете.

— У меня есть только мои ноты, — тихо ответила Лиза, уверенно глядя на приемных родителей. Она заметила, что в мрачный коридорчик, где они стояли, постоянно выглядывали то дети, то няни. И у всех были очень неприветливые лица. Лиза решила, что если бы она задержалась здесь на еще одну ночь, ее бы точно задушили подушкой, избили, устроили "темную", а то и убили из зависти.

— Я сейчас принесу, — быстро сказала Зоя и тот час же убежала. Вернулась она скоро, запыхавшись, протянула любимой ученице, почти дочке, нотные тетради. Затем крепко обняла — Лиза позволила, понимая, что это в последний раз.

Затем она спустилась с названными родителями вниз, где на улице, едва вмещаясь в узкий грязный дворик, стоял белый лимузин, поджидая их, словно кусочек сказки в мире грубой действительности.