Свободные отношения (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 87

Девчонка сидела на завалинке и, шмыгая носом, размазывала ладошкой слезы по щекам. Как всегда! Чуть что в слезы! Проигнорировав крик матери, приглашающей на обед, направился к плаксе.

— Вареник, ты чего опять сопли жуёшь?

— У меня Сенька куклу отобрал. Сказал, закопает в лесу, потому что она некрасивая.

— Так подойди к нему и дай по лбу!

Сенька, конечно, хулиганистый, но смелостью не отличается, больше исподтишка пакостит.

— Как я ему дам по лбу? — пищит она, всхлипывая горько, — драться нельзя.

— Кто сказал?

— Бабушка.

Ладно, против бабушки не поспоришь.

— Тогда не дерись. Дай один раз по лбу, забери игрушку и уйди.

Она только головой покачала.

Мне хочется ей самой по лбу щелкнуть. Нельзя же такой слабачкой быть! И что с того, что девчонка? Девчонки тоже должны свое мнение отстаивать, а у этой вечно все отбирают, вечно задевают! Она только мямлит и ревет! Нытик.

— Илья! — снова раздается голос матери, — долго тебя еще ждать!

— Бегу! — поднимаюсь с корточек и, пренебрежительно хмыкнув, даю очередной совет, — может, тебе за ворота не выходить? А то так и сандалии рано или поздно отнимут.

Варька совсем сникает, смотрит на меня так грустно-грустно, что жалко убогую становится.

— Илья! — мамка злиться, поэтому срываюсь с места и галопом бегу домой, тут же забыв о непутевой соседке.

Если не может сама за себя постоять — ее проблемы.

— Только приехал, — мать всплескивает руками, — и, посмотри, на кого похож! Свинтус!!!

Умывает меня чуть ли не насильно, усаживает за стол и ставит передо мной тарелку с зелёными щами, с мясом, со сметаной. Вкуснотища! Только в деревне у бабушки такое есть.

Ем, а сам в окно поглядываю. Варька так и сидит, грустно чиркая веточкой по земле. Дурочка какая-то!

Чем дольше смотрю на нее, тем больше злюсь. В итоге, закончив с обедом, сбегаю на улицу и иду на пустырь — излюбленное место для сборища местных пацанов.

Сеньку вижу издалека. Высокий, рыхлый, громко ржущий боров-переросток, вокруг которого шелупонь всякая вьется.

— И кто это к нам пожаловал? — ржёт он, завидев меня.

— Где кукла? — спрашиваю в лоб, останавливаясь прямо перед ним. Он выше меня на голову, но мне плевать.

— Поиграться захотел? — снова ржач. Его прихвостни тоже смеются, но с опаской. Поглядывают на меня, хорохорятся, но ссут.

— Где Варькина кукла?

— Пришел за плаксу заступаться? — хмыкает Сеня и начинает дразниться, — тили-тили тесто, жених и невеста.

Какой жених? Какая невеста? Я уже в четвертый класс перешел, а она в этом году первый раз форму наденет, да бант на макушке повяжет. Я к ней просто как к малявке отношусь!

— Где кукла? — злюсь

— Нету! Сдохла! Мы ее расчленили и сожгли.

— Значит, новую купишь!

— Еще чего!

— Я сказал купишь!

— И кто меня заставит?

— Я и заставлю.

Вижу, что трусит. Глазенки бегают, нервно губы жует. Но вокруг стая саранчи и он чувствует поддержку, выпендривается

— Кишка тонка, — и неприличный жест показывает.

Ну я и вспылил, сорвался. Налетел, как на тренировках учили, свалил его с ног и по земле валтузил, пока он не завопил дурным голосом и не начал маму звать.

Друзья его в сторонке стояли, опасаясь к нам лезть, наверное, решили, что я форменный псих. Возможно, так и было, иначе чем объяснить, что я в драку влез из-за ссаной куклы.

— Где игрушка? — проорал, вжимая его морду в пыль.

— Мы ее к дереву прибили! На опушке, — он фыркал, отплёвывался от земли и ревел, хлеще чем Вареник.

— Веди, давай! — отпустил борова, и тот на дрожащих ногах поплелся в сторону рощи. Я за ним, а остальные на своих местах остались.

Страшненькую потрепанную куклу нашли прибитой вверх ногами к березе.

— Придурки! — выругался и содрал ее с дерева, — что бы я тебя больше рядом с малявкой не видел. Не дай Бог пожалуется — прибью. Понял?

— По. понял, — заикаясь, заискивающе ответил Сенька.

Куклу я вернул Варенику. Она снова разревелась. Ну теперь-то чего?

— Спасибо! — всхлипывая кинулась ко мне и стиснула сильно-сильно, своими тоненькими ручками-веточками.

— Э-э-э… да ладно тебе… пустяки, — мне стало неудобно. Смутился, покраснел и быстренько от нее сбежал.

Вечером огреб от родителей, потому что к нам прискакала маманя Сени и орала, что я ее мальчика избил. Это разве избил? Помял маленько, чтобы неповадно было. Он еще легко отделался. Так предкам и сказал. В результате огреб еще раз.

Вечером, тайком возвращаюсь домой, прикидывая как бы так проскочить в свою комнату, чтобы бабка с дедом не заметили, и не наваляли пиз*юлей, за то, что шляюсь по ночам.

Решил пробираться со стороны огородов. Прошел вдоль реки, через пустырь и уже готов был через забор перемахнуть, как заметил краем глаза огонек чуть в стороне, среди молодой поросли ивняка.

Мальчишечье любопытство тут же разыгралось, и я покрался туда, ожидая увидеть все что угодно, но только не Варьку, сидящую на земле на корточках рядом с какой-то кучкой земли, сжимающую в руках крошечный фонарик.

Услышав, как я продираюсь к ней сквозь ветки, подняла испуганные глазенки. Вся бледная, перепуганная и как всегда глубоко несчастная.

— Ты чего здесь сидишь? Спрашиваю хмуро.

Малявка трет нос, оставляя на щеке чумазый след и с кряхтением на ноги поднимается.

— Сторожу, — шепотом произносит и с опаской кивает на кучу.

— Чего ты тут сторожишь? — почему-то тоже начинаю шептать, — Баба Катя по деревне бегает, ищет тебя!

— Здесь лихо закопано! — сообщает доверительным тоном.

— Чего? — еле сдержался чтобы не заржать. Лихо! Вот сказала! — И кто же его тут закопал.

— Девчонки. Поймали его и закопали сразу.

— Молодцы какие. А сторожишь зачем?

— Оксана сказала, что, если его оставить без присмотра, оно вылезет и заберется в ближайший дом. И всех там убьет! А ближе всех мой дом! Я не хочу, чтобы оно к нам залезло!

— Варь, тебе сколько лет?

— Восемь, — произнесла гордо, а мне с высоты моих одиннадцати она кажется мелочью сопливой. Да еще и бестолковой.

— Ты же понимаешь, что это была глупая шутка?

— Нет. Девочки очень серьезно рассказывали. Это правда! Они меня утешали, жалели! Обещали термос с чаем принести. Только, родители, наверное, не отпустили…

Понятно. Страшилок ей нарассказывали, а она уши развесила и все за чистую монету приняла. Разве можно быть вот такой? Доверчивой? Неужели она не понимает, что это была злая некрасивая шутка.

— Варь, — произношу устало, — иди домой. Бабушка волнуется.

— Я не могу, — упрямо качает головой, — я должна остаться и следить.

— Да пойми ты, это шутка была. Идиотская! Тебя разыграли!

— Разве можно так шутить? — она набычилась, — это же серьезно!

Я понимаю, что не уйдет. Будет сидеть всю ночь, сторожить невидимое лихо.

— Иди домой! — тяну ее за руку из кустов. Она пыхтит, пытается вырваться, но силенок не хватает.

— Илья! Оно ко мне в дом заберется! Бабушку убьет!!! — и в голосе такой искренний страх, что дурно становится.

— Я сам посторожу. Иди!

— Ты? — удивленно смотрит на меня.

— Да я, — выдыхаю обреченно, но потом уверенно добавляю, — ты же маленькая, тебе с лихом не справиться, а я сильный. Если полезет, я его мигом скручу.

— Честно? — смотрит с надеждой.

— Честно-честно, зуб даю. А ты иди домой, дверь хорошенько запри и в кровать. Главное одеялом накройся на всякий случай. И никому не говори, что я тебя на посту сменил. Поняла? — смотрю на нее сурово. Не хватало еще чтобы растрепала всем, тогда начнут дразниться.

— Поняла, — решительно губешки поджимает, — только ты смотри в оба за ним!

— Непременно. Все беги — махнул рукой в сторону дома.

— Спасибо. Ты настоящий друг!

— А то!

Вареник бодро поскакала домой. Ее белое платье светлым пятном маячило в темноте, пока не скрылось за забором.