Маруся. Попасть - не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 24

Ничего страшного не происходит. Я не хочу разочароваться в человеке, но вдруг все и обойдется?

На всякий случай я вышла из беседки и прошлась чуть поодаль. Скажу, ноги разминала.

Ноги, кстати, мерзли. Надо одеться, обуться, да и попробовать...

От халата, что ли, рукава оторвать? И как портянки их?

Надо попробовать, иначе я просто ноги сотру. Ботинки-то и грубые, да и чужие, брезгливо просто. Да и косу хорошо бы переплести, жемчуга вынуть. Займусь пока?

А пожалуй что...

Андрей Васильевич вернулся один.

При полном параде, в форме, спокойный и сосредоточенный.

- Мария?

Я вышла из тени.

- Андрей Васильевич?

- Идемте.

- Куда? - искренне удивилась я.

- Я провожу вас. Посажу на поезд и даже платочком помашу вслед.

Я открыла рот. Закрыла.

Еще раз открыла и наконец, выдавила.

- Андрей Васильевич, вам же нельзя...

- Мне как раз уже все можно, - горько улыбнулся ротмистр. - Мария, вы ведь почти ничего не знаете. Как нанять извозчика, доехать до вокзала, расплатиться, как договориться с проводником, у вас же нет никаких документов...

И поди, поспорь.

Он прав на сто процентов. Да, я решу эту проблему так или иначе, но с ним все будет проще и легче. Только вот...

- Андрей Васильевич, у вас могут быть неприятности.

- Мария, я умираю.

Коротко, четко и по делу.

Действительно, какие уж тут неприятности? Вряд ли ему можно хоть чем-то пригрозить. Он уже приговорен.

- Андрей Васильевич...

Быстрый взгляд на мои ноги.

- Давайте я помогу вам одеться.

Сделать из рукавов халата подобие носков, надеть ботинки, завернуться в плащ...

Все было проделано достаточно быстро, и Андрей Васильевич повел меня вглубь парка.

- Там в заборе дыра. Для контрабанды.

Я кивнула и послушно последовала за ним.

Ожидала подвоха, но все было тихо. Мы спокойно вышли с территории больницы, хотя и через дыру в заборе, мы спокойно пошли по ночным улицам.

Андрей Васильевич предложил мне руку, и я взяла его под локоть.

Попробовала посмотреть своим 'взглядом'.

М-да.

Человека окружает как облако - аура. У кого ярче, у кого бледнее, этакое размытое цветовое образование.

У Андрея Васильевича были только жалкие лохмотья.

Магия или болезнь, не знаю, как это правильно назвать, но его просто разъедала черная гадкая клякса. И прикоснуться к ней было опасно.

Я отчетливо понимала это.

Вот, видишь ты капкан. Ясно же - не трогай. Опасно.

Так и тут.

Не с моим опытом, не с моими знаниями.

Вот так. Другой мир, магия, а медицина и тут бессильна. И почему так несправедливо? Какая-то сволочь, типа того же Демидова - живет, об асфальт не расшибешь, а хороший человек...

Промысел Божий неисповедим?

Или, как говорил, один мой знакомый священник, еще и в той жизни, почему сволочи живут дольше? Им шанс дают раскаяться. Чтобы осознали и не губили себя...

Что-то я сомневалась в большом числе раскаявшихся, ну и фиг с ним. Не до теологии...

Ночные улицы Москвы казались темными и таинственными. Из подворотен показывались тени, но Андрей Васильевич уверенно шел вперед.

Да, одна я бы тут со страху описалась. А с ним и спокойно, и не страшно...

Вот и несколько извозчиков. Андрей Васильевич оглядел их, выбрал одного и подошел к пролетке. Постучал костяшками пальцев по лакированному боку.

- Ась? - встрепенулся водитель кобылы.

- До вокзала нас довези, любезнейший.

- Двугривенный, барин.

- И пятачка тебе хватит.

- Мне-то да, так лошадке ж тоже надо, - ухмыльнулся 'Ванька'.

Андрей Васильевич улыбнулся.

- Ладно. Тебе пятачок, да лошадке гривенник.

- Эх, вы и черта уговорите, барин.

Андрей Васильевич подсадил меня в пролетку, потом сел сам.

Извозчик свистнул, щелкнул кнутом, но лошадку, кстати, не ударил.

- Эх, пошла, Манька!

Лошадь двинулась мерным спокойным шагом.

Я посмотрела на Андрея Васильевича, но тот показал кивком на извозчика и покачал головой, прикладывая палец к губам.

Поняла.

Все, что здесь будет сказано, будет растрезвонено по всей столице.

Помолчим.

Ехали мы минут двадцать неспешным шагом. Пару раз навстречу показывались другие экипажи. Пролетка с пьяным господином, карета, потом еще одна...

Я молчала.

Молчал и ротмистр, сжимая мою ладонь в своих руках. Нет, никакой влюбленности, ничего такого. Просто чувства мужчины, который волнуется за близкую женщину. Вот и все.

Вокзал...

Громадное здание.

Часы, башня, большие двери...

Мраморная лестница, львы на постаментах, освещенные окна...

Только вот мы идем мимо.

Я с удивлением поглядела на ротмистра.

- Андрей Васильевич?

- Вам туда нельзя, Мария.

- Почему?

- Из-за моих коллег. И - у вас нет документов.

Я вздохнула.

- Да уж. Но я попробую решить эту проблему.

Я пока плохо представляла, как именно, но... кто знает?

Что у нас - в моргах неопознанных трупов не бывает? И нельзя найти тех, кто документами торгует?

- Я бы помог, но это нужно несколько дней, - развел руками Андрей Васильевич.

- Вы уже помогли мне больше, чем родной отец.

Ответом мне стала грустная улыбка.

- Идемте, Мария.

Несколько поездов, я такие только в старых фильмах видела. Еще в черно-белых...

Только эти еще более древние, немного непривычной формы...

Хорошо хоть не дилижансы. И на том спасибо...

По какому признаку Андрей Васильевич выбрал тот самый поезд - я не знаю. И проводника - тоже. Но его взгляд упал на продувного мужчину лет сорока, полненького, с округлым пузиком, и между ними завязался оживленный разговор.

Я в нем понимала, в лучшем случае, одно слово из трех. Прислушивалась, но...

Жаргон какой-то?

Да, наверное.

Мужчины разговаривали, я поглядывала по сторонам.

Вагоны, вагоны...

Люди садятся в вагоны, люди провожают друг друга...

Последние вагоны явно с каким-то грузом, это понятно даже мне. Они закрытые, при них охрана... это хорошо. Спокойнее ехать будет.

Наконец мужчины договорились, и Андрей Васильевич протянул проводнику несколько купюр. Я шагнула вперед, но наткнулась на предупреждающий взгляд.

И - смолчала.

- Мы сейчас попрощаемся, и я девушку сам посажу в купе. А ты по приезде мне ответишь, как довез, понял?

Проводник закивал.

Андрей Васильевич положил руки мне на плечи.

- Будьте счастливы, Мария.

И я не удержалась.

Ткнулась лицом ему в плечо, слезы сами побежали...

Я сильная?

Нет.

Здесь и сейчас, рядом с этим мужчиной, я понимаю, что такое настоящая сила. Когда человек идет и делает то, что должен. Вопреки любым обстоятельствам, вопреки самой смерти.

Почему таких мужчин мало?

Теплая рука гладит меня по волосам.

- Машенька... не плачь, родная. Все будет хорошо, обещаю. Ты еще молодая, ты будешь жить долго и счастливо, и за себя, и за нас с Алиной...

Слезы потекли еще сильнее.

Усилием воли я загнала их поглубже, шмыгнула носом. Может, и не аристократически, но платка-то у меня нет!

- Прощайте, Андрей Васильевич.

- Прощайте, Мария.

Слова пусты. За нас сейчас говорят наши глаза.

Доля секунды, не больше, а потом мы отводим взгляды. Слишком многое мы поняли друг о друге.

- Отец...

- Дитя мое...

Ни сказано ни слова. Но слова повисают в воздухе.

Как можно стать такими родным за несколько встреч? А вот можно. Только если сказать все это, я и уехать-то не смогу. Никак не смогу...