Маруся. Попасть - не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 10

Я улыбаюсь.

- Эмма Францевна, поверьте, я не забуду вашей доброты.

Пока больше я ничем отплатить не могу. И - нет.

Я вам не прогрессор и на халяву идеи дарить не собираюсь. Хотя и могла бы. Кое-какие представления о моде у меня есть, но я пока помолчу.

Посмотрим, как оно дальше сложится.

Платье с запАхом, контрастные вставки по бокам, да мало ли что можно выдумать? Одна юбка-рыбий-хвост чего стоит?

Хотя последнюю лучше подарить врагу.

- Выбранное мной платье не будет слишком... деревенским?

- Нет, ваша светлость. Многое зависит от ткани...

- Атлас?

- Только не для вас, - так решительно отвергает мою идею Эмма Францевна, что я успокаиваюсь. Это верно, блестящие ткани не с моими объемами. Я зрительно покажусь в два раза крупнее. - Шелк, может быть, муслин... я подумаю над этим вопросом. Складки должны лечь красиво.

- Благодарю вас за помощь и понимание.

- Не стоит благодарности, ваша светлость.

- Искренне надеюсь увидеться с вами в следующий раз в менее... формальной обстановке.

- Я тоже, ваша светлость.

Мы церемонно прощаемся, и модистка уходит.

Я понимаю, что вежливые фразы сами слетают с моего языка. Стоит чуть расслабиться...

Какие-то осколки? Знания, умения, навыки?

Интересно, а вышивать крестиком я не могу? Или на пианино играть?

Задумчиво смотрю на свои руки.

Нет, вряд ли. В той жизни не умела, а тут механикой не обойдешься. Поневоле думать начнешь и собьешься. Как сороконожка, которую спросили, с какой ноги она ходить начинает.

И насекомое зависло. Намертво.

Я могу зависнуть точно так же. Эх, тяжела ты, жизнь попаданца. И не зря первые два слога так напоминают об определенной части тела.

Умные люди называли. Факт.

Ночью я опять иду 'на дело'. Не выдерживаю уже в палате.

Тело слушается, хотя до гибкости пантеры и грации кошки мне еще далеко, но ходить я могу. И стены не сшибаю.

Медсестричка в этот раз спит. Для разнообразия.

Что ж, бывает.

Я прохожу по коридору. Из палаты в самом конце доносится тихий стон.

- Нет!

Это мне знакомо.

Так стонет во сне человек, которого мучают кошмары. Кому-то сейчас очень плохо и больно.

Что ж. Даже если я попадусь, все равно иначе не поступлю.

Я открываю дверь и захожу внутрь.

Палата похожа на мою, тоже на одного человека, который сейчас во власти кошмара мечется по кровати.

- Нет, Лина, нет...

Подхожу со стороны изголовья, кладу руку на плечо мужчины и чуть сжимаю пальцы.

- Это сон. Только сон.

А я умная.

Наверное...

Потому что просыпается человек одним движением, и кинжал в его руке блестит вполне серьезно. Стой я сбоку от кровати, могла бы и получить удар. Но бить себе за голову технически неудобно.

- Вы в порядке, сударь?

Кинжал медленно возвращается обратно. Я выхожу из тени и встаю перед кроватью. Мужчина смущается.

- Простите, сударыня.

Я не поправляю, хотя аристократка. Сударь - обращение к простонародью. Но если человек не знает?

- Все в порядке. Вам просто приснился кошмар. Я шла мимо и решила разбудить вас.

- Благодарю вас, сударыня.

Человек садится на кровати так, что его лицо попадает в полосу лунного света.

М-да.

Это мужчина, лет шестидесяти, может, чуть больше. Лицо у него очень резкое, выразительное даже. Жесткие носогубные складки, морщины, глубоко посаженные острые глаза, высокий лоб, подбородок, похожий на коровье копыто, раздвоенный такой...

Потрепала человека жизнь, сразу видно.

- Вы в порядке?

- Вы уже хотите уйти, сударыня?

Я пожимаю плечами.

- Не хотелось бы встретиться с медперсоналом.

- У медперсонала в этом отделении отличный крепкий сон. И замечательная память - они мигом все забывают, - усмехается мужчина. - Вам тоже не спится по ночам?

Я качаю головой.

- Вы еще слишком молоды, чтобы нажить горькие воспоминания.

- Покалечить душу можно в любом возрасте.

На меня впервые смотрят с интересом.

- Странные суждения для молоденькой девушки?

- Могу поступить, как положено и помчаться по коридору с воплем: 'помогите, насилуют'? - предлагаю я.

Мужчина улыбается.

- Помогают?

- Ну тут кому как повезет, - я пожимаю плечами. - И не всегда насильнику.

Истинная правда.

Моя подруга как-то эксгибициониста по парку гоняла. А думать надо, перед кем раздеваешься... нет! Она его не била. Она ему предложила семью и брак. Заверещала от радости, попробовала броситься на шею, сказала, что уже четыре года в разводе, что без мужика в доме сложно... бежал бедолага далеко и быстро.

Очень далеко и очень быстро.

Мужчина улыбается.

- Составьте мне компанию, милая барышня. Прошу вас...

Я пристально смотрю ему в глаза, и понимаю. Ему не хочется сейчас оставаться одному.

Да, вот и так бывает после кошмаров. Выкурить сигарету, выпить вина, может быть, поговорить с кем-то посторонним, или просто посидеть на кухне, чтобы отпустило, чтобы перестало мучить, хоть чуть приразжало свои когти...

Вот и портсигар на тумбочке...

- Возможно, нам стоит выйти из палаты? Полуночничать можно и на лестнице, а вы явно не откажетесь от папиросы? - предлагаю я.

Взгляд становится еще более заинтересованным.

- Вы курите, барышня?

- Нет. Как говорил мой дед, целовать курящую девушку - это все равно, что облизывать пепельницу.

Дед и правда так говорил. А еще мог по заднице хворостиной дать, так что у нас в семье не курил никто. Знаете, как бывают доходчивы березовые розги?

Просто лучше любых собеседований и психологов. Но не мешать же человеку травиться?

Мужчина переводит взгляд на портсигар, на меня... желание закурить побеждает.

- Вас не смутит табачный дым?

- Я отвернусь, а вы вставайте, - улыбнулась я.

Я-то была одета вполне прилично даже по меркам этого времени. Ночная рубашка до пола, халат, в который можно трех меня увернуть, сверху еще шаль, а вот мужчина явно лежал в одном нижнем белье. Ему будет неудобно.

Так что я честно смотрела в окно следующие пять минут, пока не почувствовала легкое прикосновение к плечу.

- Идемте, барышня.

Мы проскальзываем по отделению, словно две тени, и выходим на улицу.

Здесь в этом отношении удобнее, из каждого отделения есть свой автономный выход. Не запирается.

Территорию больницы охраняют, а тут... мало ли что?

Пожар случись, потоп... людей спасать надо! Больные же, не все могут сами двигаться.

На улице прохладно и уютно, звезды подмигивают нам с небосвода. Мужчина щелкает портсигаром, достает странную сигаретку, умело поджигает от интересного предмета, вроде зажигалки, но без огонька, просто с угольком внутри, и затягивается.

Пальцы у него постепенно перестают дрожать.

Я молча стою рядом.

Есть моменты, когда слова не нужны. Так что я жду две сигареты. Потом мужчина улыбается.

- Благодарю вас.

Я пожимаю плечами.

- Не стоит благодарности.

- Мое имя - Андрей Васильевич. Истоков Андрей Васильевич.

Фамилию он как-то странно выделяет. Ага, если б мне это о чем-то сказало...

- Княжна Мария Ивановна Горская.

- Хм... ваша светлость? Прошу простить меня за неподобающее поведение.

Я демонстративно погрустнела.

- А так хорошо все начиналось.

В серых глазах блестят веселые искорки.

- Я правильно понимаю, вы обо мне не слышали, княжна?

- Нет. А чем вы знамениты, господин Истоков?

- Это долгая история, - старику явно хотелось поговорить. Я сложила ручки и посмотрела взглядом шрекокисы. Это сработало.

Мужчина улыбнулся и заговорил.

Мой визави оказался офицером жандармского корпуса. Ротмистром.

Ну, я и предполагала, что здесь не из простых людей люди лежат. А почему он удивляется, что я о нем не слышала?

Ах, вот оно что!