Жизнь Ивана Семёнова - Давыдычев Лев Иванович - Страница 6

– Так пусть он себе гуляет, дедушка.

– А вдруг его на крышу потянет? Лунатики, говорят, даже по проводам ходят.

– А почему их лунатиками называют?

– Так ведь без луны-то лунатиков не бывает, – ответил дед. – Тут всё дело в луне. Она на них действует.

Ивану эта болезнь понравилась. Только не знал он1 как ею заболеть?

Задумался.

И – придумал.

«ВОТ ЭТО БУКСИР!»

После звонка с последнего урока Анна Антоновна задержала весь класс.

– Сейчас придёт… – сказала она.

– Буксир! – крикнул Колька Веткин.

Приоткрылась дверь, и раздался голос:

– Можно?

– Входи, входи, – пригласила Анна Антоновна.

В класс вошла девочка.

– Буксир! – закричал Колька Веткин. – Вот это буксир, я понимаю! – И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.

Но больше никто не рассмеялся.

Иван втянул свою большую голову в плечи.

Дело в том, что если бы эта девочка родилась мальчиком, то из неё (то есть из него) получился бы борец или боксёр самого тяжёлого веса. Эта четвероклассница ростом была как семиклассница, а может быть, и больше.

Звали её Аделаида.

ДОЧЬ КРОКОДИЛА

Стоял на улице киоск с вывеской «Мороженое». В киоске сидела тётя. Один зуб у тёти был не простой, а золотой. Когда на него попадал солнечный луч, зуб сверкал, как прожектор.

Ребята говорили, что раньше на месте этого зуба у тёти рос клык. Потом его кто-то выбил, и она вставила себе золото.

Конечно, к взрослым надо относиться с уважением. Взрослые – это, в общем, неплохие люди. Но у них есть один недостаток: они часто забывают, что в своё время сами были маленькими. Они забыли, например, что внутри каждого мальчишки вставлен моторчик. И этот моторчик вырабатывает так много энергии, что если мальчишка посидит спокойно больше чем семнадцать минут, то может взорваться. Поэтому и приходится бегать сломя голову, драться, кусаться, обзываться – только бы не взорваться!

Бывают среди взрослых и плохие люди, даже очень плохие. Это я вам говорю по секрету, и вы уж меня, пожалуйста, не выдавайте. Подрастёте – сами увидите, что я прав.

Сейчас же разговор идёт только о тёте с золотым зубом.

Паша Воробьёв назвал её однажды крокодилом.

– Какой же она крокодил? – удивился Колька Веткин. – Крокодил – это он. А она – это она.

– Значит, крокодил женского рода, – заключил Паша.

Так тётю и стали звать.

Почему же к ней такое отношение?

Попросту говоря, тётя эта была страшная злюка. Если бы разрешили есть людей, то она в первый же день съела бы человек пять.

Ох и злая была!

Мороженое стоит одиннадцать копеек, а вам дома дали двенадцать – гривенник и двоечку.

Вы бегом к киоску.

– Дайте мороженку!

Глаза у тёти округляются, лицо наливается красной краской, и тётя кричит на весь посёлок нечеловеческим голосом:

– Нету сдачи!

И тут вы хоть головой об киоск бейтесь, мороженки вы не получите. Ни за что.

И даже если вы сбегаете в ближайший магазин, и разменяете деньги, и принесёте тёте ровно одиннадцать копеек, то не думайте, что мороженка у вас в руках. Как бы не так!

Вполне может случиться, что тётя в это время жуёт. И на все ваши просьбы она будет кричать нечеловеческим голосом:

– У меня обед! Все люди едят, а мне нельзя?! – и ещё кулаком погрозит.

А жевать она может долго. Скопится огромная очередь, а тётя жуёт и жуёт.

Наконец, всё съела. Так вы думаете, что теперь получите мороженку? Вряд ли. Тётя крикнет:

– Пить захотела!

И сколько бы вы её ни просили продать вам мороженку, тётя будет кричать, поблёскивая золотым зубом:

– Все люди пьют, а мне нельзя? – И ещё кулаком погрозит.

И уйдёт на другой конец посёлка к другому киоску, где торгуют газированной водой. Пьёт тётя медленно и не меньше семи стаканов.

Я бы не стал о ней рассказывать, если бы у неё не было дочери по имени Аделаида.

СТРАШНОЕ УСЛОВИЕ

Вот кто она была, эта девочка, из которой получился бы боксёр или борец самого тяжёлого веса, если бы она родилась мальчиком.

И у неё тоже был золотой зуб на том же месте, что и у мамаши, и он тоже сверкал, как прожектор, когда на него попадал солнечный луч.

Итак, Колька крикнул:

– Вот это буксир, я понимаю! – И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.

Как вы помните, больше никто не рассмеялся. Аделаида взглянула на Кольку и сказала:

– Плохо будет тому, кто обзовёт меня хоть ещё один раз.

И все поняли, что обзывать её просто опасно – это вам не малявка Алик Соловьёв.

– Который? – спросила Аделаида.

Все повернули головы в сторону Ивана.

– Я, – еле живой от стыда и страха, ответил он.

– Ну как? – спросила Анна Антоновна. – Согласна взять на буксир?

– Согласна. Но с одним условием.

– Каким условием? – хором спросил класс.

– Чтобы он не жаловался, – ответила Аделаида.

Иван спросил тихо:

– А чего мне жаловаться-то?

– А я стукнуть могу, – объяснила Аделаида, и её золотой зуб сверкнул, как прожектор. – Характер у меня страшный. Разозлюсь и – стукну.

Тут Иван совсем растерялся и проговорил:

– Я бы тебе тоже стукнул, но с девчонками драться нельзя.

– Правильно, – согласилась Аделаида, – потому что они слабее. А со мной можно. Я сильная. Но предупреждаю: драться со мной очень опасно.

– Почему? – хором спросил класс.

– Я силы рассчитывать не умею, – сказала Аделаида, – так стукнуть могу… – она тяжело вздохнула.

– Как? – опять спросил класс.

– А так… – Аделаида показала свой большущий кулак. – Видите? Раз и – вызывайте скорую помощь.

Класс притих.

И никто не заметил, как улыбается Анна Антоновна.

– Я не согласен, – дрожащим голосом пробормотал Иван. – Это что же получается? Буксир обязан тащить, а не бить.

– А я и не собираюсь тебя бить, – сказала Аделаида. – Если ты меня слушаться будешь, зачем мне тебя бить?

– Значит, договорились, – сказала Анна Антоновна.

ИВАН ВЫДАЁТ СЕБЯ ЗА ЛУНАТИКА

Впереди, боязливо втянув голову в плечи, шёл Иван.

За ним широко и тяжело шагала Аделаида.

А на некотором от неё расстоянии стайкой семенили ребята.

Вдруг Иван резко остановился, обернулся и радостно закричал:

– Больной ведь я!

Подошли ребята. Аделаида спросила:

– Чем ты болен?

– Лунатик я, – гордо ответил Иван. – Ночами-то я не сплю. По крышам гуляю, по столбам прыгаю, по проводам хожу. Устану, не высплюсь – какая тут может быть учёба?

Ребята смотрели на него с удивлением.

– А почему тогда не лечишься? – спросил Колька.

– Лечусь, да ничего не помогает.

– А не врёшь? – спросила Аделаида.

– Можете проверить, – ответил Иван, – пожалуйста, в любую ночь выходите и проверяйте. Ребята восторженно загалдели.

– Тише, мелюзга! – прикрикнула Аделаида. – Проверим лунатика. Когда по крышам ходишь?

– Ну… часов так с двенадцати до… до самого утра! Иногда вы уже в школу идёте, а я всё ещё по крышам скок-скок.

– А где?

– А везде. Сначала на нашу крышу влезаю. Потом прыг-прыг до клуба. Потом по проводам, по столбам!

– И не падаешь?

– Могу и упасть. Тогда уж смерть. – Иван подмигнул притихшим ребятам. – Очень серьёзная болезнь.

– Вот это болезнь, я понимаю! – с завистью прошептал Колька. – А как тебе заболеть удалось?

– Не помню.

– А если тебя верёвками на ночь связывать? – спросил Паша.

– Пробовали. Но я любую верёвку раз и пошёл дальше.

– А цепью если?

– То же самое получается…

– Ладно, ладно, – грозно проговорила Аделаида, сверкнув золотым зубом. – Всю ночь буду за тобой смотреть. И если ты наврал… – она погрозила большущим кулаком.

– Пожалуйста, смотри, проверяй сколько тебе угодно, – храбрился Иван. – Но учти: болезнь заразная. Тут один за мной подглядывал, так теперь ночами вместе со мной по крышам скачет. Понятно?