Жизнь Ивана Семёнова - Давыдычев Лев Иванович - Страница 2

И вот вам последний случай: надумали в шпионов играть. Ивану хотелось быть командиром советских разведчиков.

А что получилось?

КАК ВЫБИРАЛИ ШПИОНА

Никто не сомневался, что лучше всего шпионом выбрать первоклассника Алика Соловьёва. Его и поймать легко, и настукать ему в любой момент можно, если будет спорить. А если ещё учесть, что Алик никогда не ябедничает, то станет ясно: лучшего шпиона и не найти.

Правда, он трусоват. Играли как-то в американского лётчика-шпиона Пауэрса. Пауэрсом выбрали Алика. Посадили его на крышу сарая – будто на самолёте летит – и давай в него камнями (то есть ракетами) стрелять.

С двадцатого выстрела попали – шишка!

Хорошо, в общем, поиграли. А он обратно слезать боится. Орали на него, орали, снова ракеты запускали.

Пришёл милиционер Егорушкин. Полез за Аликом, да сам с крыши грохнулся.

Попало ребятам.

И всё-таки лучше шпиона, чем Алик, не найти.

Кстати, он никак не мог научиться правильно произносить слова с приставками «пре» и «пере». У него получалось:

– Я пер-прыгнул.

– Я пер-пугался.

– Я пер-бежал.

Значит, можно было считать, что Алик говорит на иностранном языке.

Всем было ясно, кто и на этот раз будет шпионом. Однако для видимости решили проголосовать и до того разорались, что Алик крикнул:

– Пер-катите!

Минутку помолчали и опять разорались.

Потом началась драка.

Драка началась из-за того, что Иван обозвал Кольку килькой.

– Какая такая килька? – обиженно спросил Колька.

– Маринованная, – ответил Иван, – или в собственном соусе. Ноль руб пятьдесят коп банка.

– Это я-то килька? – И Колька без лишних разговоров дал Ивану пинка. – Видал кильку?

Кто-то за кого-то заступился, и возник бой.

Главное в драке – не закрывать глаза.

А один друг Ивана – Паша Воробьёв – всегда закрывал глаза и стоял в центре боя, вытянув руки по швам. Ну и доставалось же ему!

Иван любил драться. Он вам не будет разбирать, кто свой, а кто чужой. Ему важно именно драться – машет он руками, а то и ногами во все стороны и даже бодается. И очень часто случалось, что он помогал противнику выиграть сражение, так как бил своих.

На этот раз всё произошло немножко наоборот. Не забудьте, что в данной драке совершенно невозможно было разобраться, кому кого надо бить. Но каждый решил: не беда, начнётся бой – видно будет, кто свои, кто враги.

Паша глаза по привычке закрыл, но руки его заработали сами собой.

Свой первый в жизни удар Паша нанёс своему другу – Ивану.

Иван от неожиданности рот раскрыл. А Паша ведь не видит, кого бьёт, и опять – раз ему в то же самое место, то есть в лоб.

Тут Иван до того растерялся, что закричал:

– Своих бьёшь!

А Паша ни остановиться, ни открыть глаза не может: страшно.

Тогда Иван тоже глаза закрыл. Что тут получилось, никакими словами не передать!

Ребята так устали, что драка кончилась сама собой. Все сели. Говорить никто не мог: кто язык прикусил, у кого губа распухла. И никто не может вспомнить, из-за чего друг друга молотили.

Вдруг откуда ни возьмись – учительница.

– Что у вас здесь происходило? – спросила она. Алик Соловьёв махнул рукой:

– Пер-дрались все.

А вы знаете, что когда нужно срочно определить виновника драки, им всегда оказывается тот, кому больше всех досталось. А на сей раз больше всех досталось Ивану.

– Семёнов, после уроков зайдёшь в учительскую, – сказала Анна Антоновна и ушла.

– Так тебе и надо, – сказал Колька, – не будешь человека килькой обзывать. Да ещё ноль руб пятьдесят коп банка.

Иван хотел ответить, но Колька закричал что было силы:

– Кто за то, чтобы Ивана шпионом выбрать, поднимите ноги!

А в это время – звонок.

Ребята все – бух на спину и ногами задрыгали. Это у них называлось голосованием.

Так Ивана выбрали шпионом.

Алик Соловьёв сказал:

– Пер-касно.

ТЯЖЁЛЫЙ РАЗГОВОР

После уроков Иван проговорил мрачно:

– Прощайте, товарищи.

Все молчали, опустив головы: человека в учительскую вызывают – не маленькие, понимаем что к чему.

– Ябедничать я, конечно, не буду, – продолжал Иван, – но учтите, что страдаю я из-за Кольки.

– Вот это я понимаю! – воскликнул Колька (так он говорил, когда чего-нибудь не понимал). – Он один раз из-за меня пострадать не может. А сколько раз я из-за тебя мучился! А? Кто в прошлом году в коридоре во время уроков лаял?

– Иван! – хором ответили ребята.

– А кому попало?

– Тебе.

– Мне! – и Колька ударил себя в грудь. – А кто придумал ручки в пол втыкать?

– Иван!

– А кому попало?

– Тебе!

– Мне! – и Колька так ударил себя в грудь, что ойкнул.

– Сравнил, – презрительно сказал Иван. – Подумаешь, собакой лаял. А тут – драка. Теперь меня как миленького из школы выгонят! – весело закончил он.

– Куда же ты тогда денешься? – спросил Паша.

– Не бойся, не пропаду. В милицию, например, устроюсь. Палку в руки и – пошёл! Раз – грузовик стоп, два…

– Иди-ка лучше в учительскую, – перебил Колька, – там тебе раз-два и стоп.

Ушёл Иван, а ребята загалдели: что делать, если его из школы выгонят?

Иван, подходя к учительской, думал: «Несчастный я человек. Дрались все, отвечать мне. Будет она меня мучить. Говорить начнёт. Мол, драться нельзя. Мол, выгнать тебя надо из школы. И ведь что обидно: не выгонят!»

Четыре раза подряд вздохнув, Иван вошёл в учительскую.

– Жаль мне тебя, – сказала Анна Антоновна, – живёшь ты плохо. Да?

– Плохо. – Иван опять вздохнул. – Не жизнь, а учёба. Мне бы только со школой разделаться, а там я… – Глаза его заблестели. – Да я сразу знаменитым человеком стану!

– Нет, не станешь ты знаменитым человеком, – сказала Анна Антоновна, – ты ведь знаменитый лодырь.

– Ну и что? Я ведь сейчас лодырь, а потом – нет.

– Потом поздно будет. Надо теперь же за ум браться. Жаль, жаль мне тебя, – повторила Анна Антоновна. – Плохо ты живёшь, неинтересно. Подумай над этим. Обязательно подумай. Можешь идти.

– Как?! – поразился Иван. – А насчёт драки?

– Сами разберётесь. Иди и даже не надейся, что будешь знаменитым человеком. Если, конечно, не исправишься. Никогда лодыри не становились знаменитыми людьми.

– А я буду, – упрямо проговорил Иван. – Да вы знаете, кем я буду? Лунатиком! Первым лунатиком! – И сразу успокоился.

Анна Антоновна рассмеялась.

– Кем? Кем? – сквозь смех переспросила она.

– Лунатиком, – с гордостью ответил Иван. – На Луну полечу. Здоровых ведь будут подбирать.

– Так ведь… так ведь… – смех мешал Анне Антоновне говорить. – Лунатиком!.. Ох… ведь лунатик… это болезнь такая… Кто ею болеет, того и называют лунатиком.

– Да ну? – удивился Иван, но, человек упрямый, добавил твёрдо: – Так я лунатик и есть. Давным-давно болею.

Вышел он из учительской, плечами пожал. Стало ему непонятно отчего грустно.

– Ну? – спросили ребята. – Здорово попало?

– В том-то и дело, что не попало, – ответил Иван. – Но разговор был тяжёлый.

– Тяжёлый? – спросили ребята. – Это как?

– А вот так. Лучше и не спрашивайте. И жизнь у меня тяжёлая, и даже разговоры у меня тяжёлые. Не то что у вас. И ещё она сказала, что я не лодырь, а просто несчастный человек.

– Врёшь!

– Не верите, не надо. И ещё она сказала: будешь ты, Иван Семёнов, знаменитым человеком.

– Да врёшь! – возмутился Паша. – Ты же двоечник!

– Ну и что? Она сказала, что все знаменитые люди в детстве были двоечниками.

– А это видал? – спросил Колька, показывая Ивану три пальца, сложенные, сами понимаете, в одну фигуру, названия которой я что-то не припомню.

Иван сжал кулаки.

– Пер-катите! – крикнул Алик. – А то опять пер-дерётесь!

– Тем более, – грозно проговорил Иван, – что я, к вашему сведению, лунатик.