Умиротворение (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 16

Сначала я направилась в комнату Киры. Она спала крепко, как и я. Разбудить ее было невозможно, как и меня, по крайней мере, когда Тим был вместе с нами.

Я толкнула ее дверь и прошептала:

— Кира?

Посмотрела на ее кровать, ни движения.

Вошла в комнату. У нее была комната в передней части дома, комната Кейт располагалась между моей и холлом. Комната Киры была полностью девчачьей, не вычурной, заполненная розовыми, пурпурными тонами и ромашками, постерами с бойз-бэндами и вампирами-подростками из сериалов. Ее одежда была разбросана по полу, на столе был полный беспорядок. Занавески задернуты, но я разглядела темные волосы дочери на подушке. Волосы такие же, как у Тима. У наших двоих дочерей были темные волосы, как у Тима, а также глаза Тима, и такое же худощавое телосложение, как у Тима. Им повезло.

Я подавила желание погладить ее по волосам, поцеловать в щеку, поэтому тихо вышла из комнаты, пересекла холл, направляясь в комнату Кейт.

Кейт, как и Тим, спала очень чутко. Также беспокойно, как и Тим, а теперь и я.

Когда Тим был жив, я никогда не волновалась, даже во сне. У меня было такое чувство, что, если мы будем все вместе, ничто не способно причинить нам вреда. Мы выдержим все, переживем все удары судьбы и выстоим. И это было скорее связано с тем, что Тим заботился обо мне и дочерях. Это чувство испарилось, как только его не стало, потому что теперь не кому было заботиться обо всем, и еще потому что, мы больше никогда не будем вместе.

Я толкнула дверь. Комната Кейт ничем не отличалась от комнаты ее сестры. Стены были цвета шампанского с черными всплесками, исключение составляли плакаты на стенах. Я никогда не слышала этих групп, кем бы они ни были, на самом деле, они сами писали свою музыку и исполняли ее. На полу было чисто, все вещи были разложены по местам.

Я только успела прошептать ее имя, стоя рядом с кроватью.

— Кейт.

Я различала ее темные волосы на подушке, но она не пошевелилась.

А мне так хотелось, чтобы она проснулась, перевернулась на спину и сказала: «Мама, перестань вести себя как шлюха».

Но она спала, поэтому я тихонько вышла за дверь.

Я подошла к боковой кухонной двери и скользнула ногами в кроксы. Затем выключила сигнализацию. Взялась за ручку двери, и тут здравомыслящая, часть меня, ответственная мать победила. Я отпустила ручку двери и собиралась уже направиться к себе в спальню, но ноги сами собой понесли меня от двери спальни к раздвижной стеклянной двери кабинета. Я отперла ее, отодвинула в сторону и вышла на холодный ночной воздух. Прикрыв дверь, подошла к ступенькам, спустилась по ним на траву.

И повернула к дому Джо.

В темноте я спешила к его дому, зная, хотя понимала, что это неправильно, глупо, он, вероятно, уже спит.

Но ноги продолжали двигаться вперед.

Его терраса была шире, чем моя, выступала дальше, но не по всей длине дома, как у меня. Моя терраса заднего дворика была прямоугольной, его — квадратной. Ступеньки у меня были посередине, у него — сбоку, я взбежала по ним, считая их на ходу, всего было четыре, и оказалась у его раздвижной стеклянной двери.

В доме не горел свет. Если бы он поджидал меня, разве он бы не включил свет?

Конечно, бы включил, любой бы включил на его месте. Не может мужчина, сгребающий и убирающий снег на подъездной дорожке соседки, тайком встречающейся с ней, не включить при этом свет в своем доме. Сейчас, весь его дом был погружен в темноту.

В этом было что-то таинственное, но, скорее всего, он не захотел бы, чтобы я подвернула ногу в таких потемках, не так ли?

Конечно же он спит. Значит, мне стоит уйти.

Я развернулась и направилась к лестнице, к четырем ступенькам, сердце екнуло, как только я услышала, как открылась позади раздвижные двери, но мои ноги продолжали двигаться к лестнице. И я почти была уже у нее, когда меня обхватили за талию и притянули к теплому, высокому, твердому телу.

Его рокочущий голос прозвучал мне на ухо:

— Куда это ты собралась, соседка?

— Джо, — прошептала я дрожащим голосом, потому что другого сказать не могла.

Он убрал руку с моей талии, но ухватил меня за руку и потащил в дом. Отодвинув дверь, он повернулся, наклонился, подхватил меня за талию и колени, неся через гостиную, по коридору, затем повернул направо. Он донес меня до своей кровати и бросил на нее. Я один раз подпрыгнула, потому что не успела подпрыгнуть второй раз, он просто не дал такой возможности, потому что опустился всем телом на меня.

Он стал стаскивать мой кардиган с плеч.

— Я... — начала я.

— Заткнись, — оборвал он меня.

— Хорошо, — прошептала я.

И его губы оказались на моих.

* * *

Я на коленях стояла над Джо, его руки покоились на моих бедрах, прижимая меня к своему лицу.

Я изогнулась над ним, используя свой рот и руку на его прекрасном члене, пока его рот был на мне, но то, что он вытворял своим ртом между моих ног, лишало меня всяческой полной концентрации, поэтому я сдалась, Джо развернул меня основательно к себе и усадил меня обратно к себе на лицо.

И сейчас я выгнулась, потому что оргазм захлестнул меня. Джо притянул меня за бедра, продолжая работать своим ртом между моих ног, будто он никак не мог насытиться, тем самым, продлевая мой изысканный оргазм.

И Джо на этом не закончил, а продолжал облизывать меня, было так приятно, что мне пришлось наклониться к нему вперед и ухватиться за спинку кровати, иначе я бы рухнула прямиком на него.

Затем он меня переместил, не отпуская, просто я заскользила вниз по его телу, поэтому оказалась сверху, уткнувшись лбом ему в шею, пока его руки двигались по моей спине.

Но на этом он тоже не закончил, и это было для меня настолько шокирующим, словно он устанавливал новый рекорд. Я чувствовала, как он прижимается ко мне, и это тоже было невозможно. Как только я вошла (а, точнее, меня втянули в дом, отнесли и бросили на кровать), мы, как подростки, набросились друг на друга. Я уже испытала четыре оргазма, Джо — три. Я потеряла счет позам и своим ощущениям. Каждый раз, когда мы кончали, его руки и рот не отпускали меня, чувство пустоты возвращалось ко мне, и мне необходимо было его чем-то заполнить. Мне необходимо было утолить свой голод, который переполнял каждую мою клеточку, голод по нему. Я готова была сделать все, чтобы удовлетворить его, что и делала.

И при этом не ощущала смущения, как только мы оказались в его постели. Не чувствовала себя шлюхой, некудышной матерью, ужасным человеком. Меня мало беспокоила моя нагота или нравится ли ему то, что я делаю. Все было настолько естественно, будто я родилась в постели с Джо Кэллаханом, и для него это было также естественно, словно Джо Кэллахан родился в постели со мной.

Как только его рука скользнула по моим ребрам и обвилась вокруг груди, я подняла голову, чтобы поцеловать его, но мой взгляд упал на будильник.

— Черт, — прошептала я, скорее всего, это было первое слово, которое я произнесла с тех пор, как он схватил меня снаружи, кроме: «Джо», «быстрее», «сильнее», «дааааа» и «еще».

Джо почти ничего не говорил, но, с другой стороны, он использовал свой рот для совсем других целей, гораздо лучших целей.

Он тоже повернул голову и посмотрел на часы, потом на меня.

— Что?

— Мне нужно домой.

— Зачем?

— У меня две дочери.

— Разве они не проснуться к шести часам утра?

Я улыбнулась, и, как ни странно, его огромное разгоряченное тело замерло подо мной, а глаза тут же скользнули к моим губам.

— Хорошо, конечно, они не проснуться раньше, — ответила я. — Но у нас имеются слишком любопытные соседи.

Он перевел взгляд на мои глаза, рука передвинулась с груди на бока, потом прошлись по спите к волосам, он спросил:

— И?

— И, Тина Блэкстоун — стерва. Если она заметит, как я выхожу из твоего дома утром в ночной рубашке и кардигане, она начнет распускать слухи.

Он не ответил, но в этом не было необходимости, все отразилось на его лице.