Всей мощью огненных залпов
(Документальная повесть) - Лапов Николай Иванович - Страница 21

Только когда разведчик Гнедин закричал снизу: «Товарищ майор! Наши идут! Наши!», Шалаев осознал, что первый этап борьбы за плацдарм выигран, и, уступив место у стереотрубы лейтенанту Антипову, ощутил вдруг подступившую слабость, шум в голове, звон в ушах…

«Полк придан 7-му ГККК 21 июля 1944 г. Первый дивизион 14-й, второй 15-й и третий 16-й дивизиям. В боях по форсированию реки Западный Буг, под городами Хелм и Люблин полк своим мощным и точным огнем не раз менял обстановку в пользу наших частей».

«За период боевых действий с декабря 1942 года по август 1944 года в полку награждено орденами и медалями 565 человек. Из них членов и кандидатов партии 167, комсомольцев 46. Всего в полку 246 членов и кандидатов в члены партии и 257 комсомольцев».

Глава девятая

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ КАЛИНИН И ЛЕЙТЕНАНТ НОСКОВ

«Полк, закаленный в огне борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, искусно взаимодействуя с пехотой и танками, мощным и метким огнем разрушал укрепления врага, сокрушал вражескую оборону, уничтожал его боевую технику и живую силу. Славные гвардейцы в боях за честь, свободу и независимость социалистической Родины проявили героизм, мужество и высокое боевое мастерство. Полк прошел славный боевой путь, отмеченный пятью благодарностями Верховного Главнокомандующего и орденом Красного Знамени. Полк прославил себя ударами по врагу в 1942 году, возвратив матери-Родине Чертково, Миллерово, Славянск, Павлоград.

Личный состав проявил мужество и героизм в наступательных боях 1943 года, в освобождении города Харькова.

В составе 69-й армии проявил высокое боевое мастерство в боях на реке Турья, форсировании Западного Буга и Вислы, освобождении городов Хелм, Люблин, в захвате и расширении плацдарма на западном берегу реки Вислы. За мужество и героизм орденами и медалями СССР награждено 565 бойцов, сержантов и офицеров полка. Полк воспитал десятки славных гвардейцев-артиллеристов, успешно сочетающих знание своего дела с проявлением мужества и героизма».

В середине января 1945 года, прорвав глубоко-эшелонированную оборону гитлеровцев, части 69-й армии перешли в наступление с пулавского плацдарма на реке Висле. Система траншей полного профиля для стрелков и пулеметчиков, перекрытых накатами из бревен, блиндажи и укрытия, проволочные заграждения и минные поля составляли основу обороны противника. Все это сочеталось с хорошо организованной системой артиллерийского и ружейно-пулеметного огня и представляло единый отлаженный боевой механизм.

Длительно создаваемая система обороны была взломана, наши войска вышли к Радому, где были атакованы с воздуха и наземными силами.

Выдвинув к этому времени вперед свой наблюдательный пункт, командир 1-го дивизиона капитан Ларичкин[5] оказался обойденным с флангов прорвавшейся вражеской пехотой с танками.

— Что-то фашист лютует нынче, товарищ капитан, — сказал Ларичкину лейтенант Шахтарин, начальник разведки дивизиона.

— Не впервой, — ответил Ларичкин, продолжая наблюдение. За период боев Ларичкин многое познал в тактике противника. Заранее создавая рубежи обороны по берегам крупных рек, оборудуя их в соответствии с требованиями фортификационной науки, гитлеровцы надеялись отсидеться, оттянуть время своего краха. Когда под напором наступающих советских войск гитлеровцы были вынуждены покидать этот рубеж, они откатывались на промежуточные, переходили в контратаки. Именно поэтому следовало быть всегда готовым к любым неожиданностям и не допускать никаких расслаблений. Бой мог возникнуть за любой населенный пункт, за любой дом или высоту. Об этом знали и Бежалов, и Ларичкин, не раз испытавшие на себе силу таких ударов.

На этот раз все произошло неожиданно. Его разговор с начальником разведки прервал подбежавший разведчик.

— Танки!

Ларичкин теперь и сам видел танки, оказавшиеся в тылу и двигавшиеся на батарею лейтенанта Калинина. Связист протянул трубку. Ларичкин не успел ничего сказать, услышал лишь взволнованный выкрик Калинина:

— Танки на батарее!

После этого связь оборвалась.

Старший лейтенант Калинин вначале командовал взводом в 1-м дивизионе, командиром батареи стал недавно.

Технические возможности установок не позволяли вести огонь по танкам с близкого расстояния и поэтому оставались только две возможности: либо организовать оборону огневых позиций и вступить в борьбу с танками, уничтожая их гранатами, бутылками с зажигательной смесью и выстрелами из противотанковых ружей, либо прорваться по дороге на новые огневые позиции и с них открыть огонь по пехоте и танкам.

Думать о том, откуда появился противник, у Калинина не было времени. Он видел, как противотанковые орудия открыли по танкам огонь, но и гитлеровцы усилили обстрел позиций батареи. Снаряды стали рваться вблизи установок Калинина. Осколками пробило бензобак машины со снарядами, она загорелась, с нее начали с шипением расползаться во все стороны реактивные снаряды.

Боевой расчет сержанта Кирдяпкина, вооружившись огнетушителями и лопатами, начал тушить огонь, но поняв, что сделать это не удастся, бойцы покинули машину.

Калинин отдал приказ:

— Командирам орудий отводить боевые машины! К перекрестку!

Первым вырвался к дороге боевой расчет сержанта Воинова. Калинин видел, как сержант вскочил на подножку боевой машины, а расчет на ходу приводит ее в походное состояние, устанавливая механизмы подъема и поворота направляющих в нулевое положение.

Калинин подумал, что Воинову не удастся проскочить, снаряды настигнут машину, но она, уклоняясь от разрывов, то снижая, то увеличивая скорость, продолжала мчаться по шоссе. Следом за машиной Воинова выскочила и установка сержанта Самсонова. И тут Калинин не поверил своим глазам: вражеский танк задымил. Другие также оказались под огнем артиллерийской батареи, которая развернулась около шоссе.

Оказалось, когда Воинов достиг указанного Калининым рубежа, он развернул боевую машину на шоссе и дал залп по врагу.

Какова же была его радость, когда он увидел выскочившую из-за поворота боевую машину сержанта Самсонова. Воинов кинулся навстречу, махая рукой, показывая место для огневой позиции. А когда показались две другие установки, он понял, что батарея спасена, и побежал навстречу спрыгнувшему с машины старшему лейтенанту Калинину.

Приказ Верховного Главнокомандующего о присвоении полку наименования Лодзинского застал Бежалова в то время, когда он отдавал распоряжение на перемещение своего наблюдательного пункта к государственной границе с фашистской Германией.

В его памяти воскресали картины боя на подступах к Лодзи. Он был доволен действиями дивизионов. Бежалов вспомнил также о волнующей встрече, которую устроили советским воинам жители города Лодзи. Сколько жителей вышло тогда на улицы, по которым проходил полк и другие советские воинские части, и как трудно было пробиться через это людское море, сколько слез радости было на лицах!

Прибывший на НП начальник политотдела полка майор Комиссаров нарушил его воспоминания.

— Ну вот, командир, теперь стали мы Лодзинскими. От Сталинграда до Лодзи — немалый путь. Всякое бывало — и хорошее, и плохое. А сегодня у нас большая радость. Вот только что разговаривал с парторгом первого дивизиона капитаном Ерофеевым, он и говорит: «Товарищ майор, прямо на Берлин идем, теперь и до фашистских главарей доберемся». Во всех дивизионах думы бойцов о Германии, какая она там. Вместе со старшим инструктором политотдела Шнырковым Иваном Владимировичем побывал я на партийных собраниях в дивизионах. Настроение боевое. Какая сила — коммунисты! Их среди бойцов и офицеров сейчас больше половины. А помнишь, когда формировался полк, у нас членов партии в батареях было по три-четыре.