Свет в тумане (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна - Страница 28

Мэб осталась в одном белье, мокром, облепившем ее тело. И показалась, несмотря на усталость и ломоту во всем теле невероятно соблазнительной, желанной. Наверное потому, что оба они были живы, хотя могли сгинуть в пучине. Это состояние острой смертности, и вместе с тем — чувство жизни — опьяняет. Руки Мэб дрогнули, а потом она качнулась вперед и принялась сдирать с него одежду. Губы их встретились, поцелуй за поцелуем, бормотание «люблюлюблю» в перерывах, и снова поцелуи. Касание холодной кожи, впитывающей внутренний жар и согревающейся. Последние лоскутки мокрой, загрубевшей, просоленной ткани были откинуты, и они обнялись, ощущая друг друга как-то особенно полно, чувствуя нарастающее желание. Повалились, не размыкая объятий, на пол, присыпанный мелким мягким песком.

И, кажется, тут же отрубились.

33.

Мэб разбудило тепло. Приподнявшись на локте, она обнаружила, что закатное солнце последними лучами дотягивается до пещеры и ложится ей на ноги. Повернувшись, Мэб посмотрела на спящего Реджинальда, провела по плечу, лаская. Страсть, владевшая ею в первые минуты после спасения, схлынула, оставив глубокую нежность. Мэб, потянувшись, прижалась губами к шее Реджинальда.

- Вот как называется мужчина, уснувший в самый ответственный момент?

- Усталый? - пробормотал Реджинальд.

- Кретин, - хмыкнула Мэб и поцеловала его. Руки скользнули по коже, ощущая мельчайшие кристаллики соли. - Полнейший.

Реджинальд перекатился, прижимая ее к песку и точно в извинение покрывая поцелуями, то быстрыми, едва ощутимыми, то долгими и влажными, каждый миллиметр ее тела. Мэб со стоном выгнулась, прося большего, вцепляясь пальцами то в волосы, то в плечи Реджинальда.

Они занимались любовю долго, наслаждаясь каждым мгновением, а в крови еще бродило чужое, немного странное возбуждение, оставленное пережитым страхом. Оно заставляло все чувствовать намного острее. А после долго еще лежали, выравнивая дыхание, скользя руками по влажной коже, то сплетая пальцы, то отпуская друг друга, чтобы ощутить легкий холодок. Солнце зашло, и свечение, испускаемое стенами, вернулось, но оно не казалось больше зловещим. Оно умиротворяло.

А потом Мэб кое-что вспомнила. Ей послышалось может быть в грохоте шторма и собственного перепуганного сердца, но тогда это была самая прекрасная ослушка на свете. И самая желанная.

- Ты сказал… - Мэб приподнялась на локте. - Ты сказал, что любишь меня?

Она не знала, каким будет ответ. Реджинальд отшутится? Пустится в пылкие признания? С этим он в глазах Мэб никак не вязался, но все же.

- Конечно, - ответил Реджинальд и мягко улыбнулся. - Что могло бы заставить {меня} проводить столько времени с женщиной, если не любовь?

Это прозвучало до того по-реджинальдовски, что Мэб не смогла сдержать улыбку.

- Зелье?

- Зелье заставило меня спать с тобой, леди Мэб Дерован. Но ничто не могло бы заставить меня с тобой завтракат, - рука скользнула по бедру, вызывая дрожь. - Или гулять. Или расследовать убийство.

- Звучит {страшно} возбуждающе, - Мэб склонилась, чтобы поцеловать его. - И я тоже тебя люблю. И страшно рада, что между нами есть эта связь. Без нее я бы погибла.

- Без нее ты бы погибла… - эхом отозвался Реджинальд, дернул Мэб на себя и прижал так, что хрустнули ребра. - Я до смерти перепугался! Почему тебя вообще сюда понесло?!

- О любви мы больше не говорим? - несколько разочарованно пробормотала Мэб.

- Это непростой разговор, - еле слышно, явно не для нее пробормотал Реджинальд. «Непростой» прозвучало как «неприятный».

- И что тут непростого?

- Неважно, - теплые губы прижались к виску, но Мэб это не успокоило.

- Реджинальд Эншо!

- Тебе обязательно все портить? - вздохнул Реджинальд.

- Пока что ты все портишь, - проворчала Мэб. - Выкладывай, в чем проблема. Не в связи же дело? Она на наши чувства ведь никак не влияет, верно?

- Не в связи,- тихо отозвался Реджинальд.

- А в чем тогда?

Реджинальд вновь вздохнул. Отвечать он явно не собирался. Мэб, прижавшись щекой к его груди и слушая удары сердца, перебирала варианты. И ни один не подходил. Она все еще не так хорошо, как хотелось бы, знала Реджинальда. Это была великолепная, неизведанная территория. Порой ход его мыслей ставил Мэб в тупик, но это не раздражало, а наоборот — восхищало и наполняло предвкушением. Тогда Мэб начала думать, что же задевает и тревожит ее саму. Какая-то… недосказанность?

Мэб села, охваченная внезапной мыслью, безумной, под стать минувшей буре.

- Женись на мне.

- Что?! - Реджинальд подскочил, так что они едва не столкнулись лбами.

Мэб воспользовалась близостью, чтобы быстро поцеловал его в губы, и повторила:

- Женись на мне.

Ей понравилось произносить это. Бунтарские были слова. Реджинальд, кажется, не принял их всерьез. Они такими и не были еще минуту назад, но теперь нравились Мэб все больше.

- Я это всерьез, Реджинальд Эншо. Женись на мне. Вообще-то, ты мне должен был предложение делать, желательно, встав на одно колено, но ради удовольствия быть твоей женой я это перетерплю.

Реджинальд негромко рассмеялся.

- Ты баронесса, Мэб, а я даже отца своего не знаю. Отличная выйдет пара.

- Да, - согласилась Мэб. - Тебе придется нелегко. Особенно если король заставит тебя принять титул. Зато с семьей моей можно видеться не чаще одного раза в год, на мамином балу.

Реджинальд снова рассмеялся, так, словно это была очень удачная шутка, и Мэб начала злиться.

- Черт побери, Реджинальд, я серьезно!

Реджинальд отстранился, разглядывая ее лицо, и обреченно констатировал

- Ты это серьезно…

Он скрестил ноги, сел, принялся ее разглядывать, и Мэб стало не по себе. Признаки чего Реджинальд высматривал у нее на лице? А потом он вдруг улыбнулся и проговорил церемонно:

- Леди Мэб, не окажете ли вы мне честь стать моей женой?

Все женихи, подосланные матерью, предложение делали примерно следующим образом: я лорд такой-то, с титулом таким-то и состоянием таким-то, и мы славно поладим.

- Только потому, что поддалась на ваши долгие уговоры, господин Эншо, - усмехнулась Мэб, сама и не ожидавшая, что станет вдруг после этой нелепой, почти опереточной сцены, так хорошо.

Реджинальд, сведя брови на переносице, принялся оглядываться.

- За неимением кольца… сделаем это, как принято на Хап-он-Дью? - он поднял с песка маленький черный камешек. - Сойдет это за камень как-его-там?

Мэб протянула раскрытую ладонь.

- Сойдет.

Камешек был холодный и гладкий, обкатанный волнами. А потом он вдруг потяжелел, дрогнул, ожил и, прежде чем Мэб успела хоть что-то понять, вытянулся и змеей обвил ее палец. Черное кольце блеснуло металлически.

Мэб выругалась, употребив слова, не достойные леди, после чего проговорила севшим голосом:

- Не то, чтобы я так уж против, но… Мы сможем его снять?

34.

Кольцо поддалось легко. Соскользнуло с пальца Мэб и легло Реджинальду на ладонь, холодное и тяжелое. Мэб тряхнула кистью, а потом цапнула кольцо.

- Верни.

- Надо проверить, что это вообще такое, прежде чем надевать, - проворчал Реджинальд, разглядывая злополучное кольцо. - Посмотреть, что за магия… черт! Я потерял «пудреницу»!

Мэб фыркнула и вернула кольцо на палец.

- Пока оно меня не испепелило, так что буду носить. Там посмотрим.

- Мэб, - вздохнул Реджинальд. - Ладно. Носи. И заодно скажи своему будущему супругу, драгоценная леди Мэб, а как ты тут оказалась?

- Заметки Хапли.

- Заметки Хапли? - переспросил Реджинальд, и прозвучало это у него зловеще. Вроде как : «Куда еще ты влезла, любовь моя?».

- Я нашла их в спальне барона на столе. Несколько слов: про свечение в этой бухте, про некий черный монумент и настоящею гробницу.

- Чью? - мрачно уточнил Реджинальд.

- Ну, если выделено само это слово… - Мэб пожала плечами. - Грюнара и Юфемии, наверное.

- И ты, полагаясь на несколько слов, примчалась сюда?