Руки вверх! или Враг №1 - Давыдычев Лев Иванович - Страница 25

Она закрыла дверь на ключ.

— Позвольте, позвольте, позвольте! — возмутился Моисей Григорьевич. — Я тебя, маленькая негодница, научу вести себя…

Девочка подпрыгнула к нему и ударила его рукояткой пистолета в живот.

Психоневропатолог рухнул на пол.

Толик схватил тарелку (больше под рукой ничего не было), но успел лишь приподняться со стула. Девочка оглушила его ударом рукоятки пистолета по голове и забралась на подоконник.

Глава № 26

Шпионы помогают ловить шпионов

— Остановите машину! Остановите машину! — попросил Фонди-Монди-Дунди-Пэк. — Или у меня что-то с головой, или с глазами, или… но…

Машина остановилась, и полковник Егоров предположил:

— Вполне возможно, что солнцем напекло. А в чём дело?

— Мне показалось… но этого быть не может… Я видел генерала Батона!

— То есть бывшего генерала Батона? — внешне невозмутимо спросил полковник Егоров. — Ведь он разжалован в рядовые. Где же вы его видели?

— Около больницы… вот сейчас проехали… Полковник Егоров снял с рычага трубку, заговорил:

— Я «пятнадцатый». Оперативную группу к областной психиатрической больнице. Остановиться у магазина «Электротовары». — И приказал шофёру: — Разворачивайтесь, к больнице!

— Не может быть, что я ошибся, — нервно бормотал бывший ЫХ-000. — Я его слишком хорошо знаю. Не за мной ли они прибыли?

— Сейчас разберёмся. Рыбку вы ловить научились. Теперь и шпионов ловить научитесь.

Машина остановилась.

У подъезда больницы разговаривали старик с небольшой козлиной бородкой и девочка в голубом платье с чёрной сумочкой в руках.

— Это Батон! — дрожащим голосом выговорил Фонди-Монди-Дунди-Пэк. — А девочка, верно, с площадки молодняка. С ней осторожнее.

— Спокойнее, спокойнее, никуда они не денутся, если это они. — Полковник Егоров снял трубку. — Я «пятнадцатый». У подъезда больницы старик и девочка. Будьте наготове. Если побегут, действуйте самостоятельно. Если я сниму кепку, сразу ко мне. С девочкой осторожнее.

(Неудобно мне, рядовому запаса, годному только к нестроевой службе, критиковать полковника, но как автор я имею право сделать ему замечание. Полковник Егоров очень любил всё делать сам и часто рисковал своей жизнью. Вот меня и спросят: почему я разрешаю ему это делать? А я отвечу, что я за него не отвечаю. Он полковник, я рядовой, ему виднее).

Полковник Егоров вышел из машины и, делая вид, что рассеянно смотрит по сторонам, направился к подъезду больницы.

Шёл он вразвалочку, засунув руки в карманы, даже зевнул два раза — сразу видно: устал человек, идёт к себе домой.

И никогда бы ничего бы не заподозрил в такой обстановке бывший генерал Батон и агент Муравей, а в данный момент дедушка Николай Степанович Уткин. Идёт к ним человек в резиновых сапогах — рыбак или охотник — чего тут особенного?

Зато младший сержант Стрекоза, она же внучка Ниночка, которую с малых лет воспитывали как злобного зверька, сразу унюхала опасность и зоркими глазами разглядела, кто остался в машине. Она раскрыла сумочку, где лежал пистолет.

Муравей шепнул:

— Закрой ты… сумочку!

— Иди к машине, — шепнула она, — там ЫХ-три нуля. Стреляй без предупреждения! Иди, тебе говорят!

И тут не выдержали нервы у Фонди-Монди-Дунди-Пэка. Он понял, что сейчас будут стрелять, и решил, что опасность грозит полковнику Егорову. ЫХ-000 выскочил из машины, и Стрекоза, не целясь, выстрелила.

Он схватился за плечо и упал с криком:

— Не отпускайте её!

Муравей, не ожидая приказания, поднял руки вверх и сказал в сердцах:

— Фарата ыра! (Какая дура!)

Полковник Егоров с товарищами скрылись в подъезде вслед за Стрекозой.

Протягивая руки для наручников, Муравей бормотал:

— Нон агента, ава… (Не агент, а…)

Фонди-Монди-Дунди-Пэк сразу, так сказать, после рыбалки угодил в больницу.

А Муравей сидел в машине и болтал:

— Нисколько не жалею, что попался. Всё равно родители меня домой не пускают. До генерала при Шито-Крыто мне не дослужиться. Зато сейчас он лопнет от злости. Представляю его физиономию, когда он узнает, что его любимая Стрекоза влопалась! Правда, живой вам её не взять. В крайнем случае, она сама себе глотку перегрызёт.

Раздалось несколько выстрелов.

— Стреляет она здорово, — продолжал болтать Муравей, — и патронов у неё достаточно. Не завидую я вашим работникам.

Здание оцепили. Все ходы и выходы были перекрыты. Стрекоза остановилась на карнизе между двумя окнами на высоте четвёртого этажа, прижавшись спиной к стене.

— Чего я только в жизни не видел… — говорил полковник Егоров, — но вот девочку-шпиона… Хоть глазам своим не верь. Сейчас всё спокойненько обдумаем. Давайте, как на рыбалке, — не дёргать и не дёргаться.

Моисей Григорьевич сидел на диване, постепенно приходя в себя, и бормотал:

— Вот это удар… вот это кошмар… сумасшедший дом, а не психиатрическая больница…

Полковник Егоров отдавал приказания:

— Установите на подоконнике радиодинамик. Подключите микрофон… Приведите арестованного… Моисей Григорьевич, вам лучше уйти отсюда. А тебе, Толик, везёт на шпионов, они вокруг тебя так и бегают.

Когда Моисей Григорьевич и Толик ушли, ввели Муравья.

— Господин генерал, — обратился к нему полковник Егоров, — передайте вашей очаровательной напарнице наше предложение сдаться. Я пытался с ней говорить, но она или не слышит, или не желает отвечать. Объясните ей, что её положение совершенно безвыходно.

— К сожалению, я всего-навсего бывший генерал, а ныне я просто агент Муравей и нахожусь под командованием младшего сержанта Стрекозы, чтоб ей пусто было, между нами говоря. Она ни за что не сдастся. Она и не знает, как это делается, зачем и вообще, что это такое. Она будет отстреливаться до последнего патрона. А последний всадит в себя, да так метко, что тут же испустит свой шпионский душок.

— И всё-таки поговорите с ней. Вот микрофон.

Батон заговорил (привожу дословный перевод):

— Стрекоза, благодаря твоей тупости и глупости, и психопатству, мы попались. Слава богу, я в наручниках, и на душе у меня благодать. Кончай базар, бросай пистолет, иди сюда, и всё будет в порядке. Дадут фруктовки.

В ответ Стрекоза раскричалась (ругательства не перевожу):

— Хрычто фуренти! У меня достаточно патронов! Айм добл найн! Пусть только высунутся! Ферг морг гарди! И чтоб я больше не слышала твоего гнусного голоса, предатель! Эссенто аро фаг! Я должна и в тебя влепить пулю, барритиг финик долдо!

Она ещё долго кричала, голос часто срывался на визг, и Батон морщился и виновато смотрел на полковника Егорова, так как ничего не мог разобрать. Наконец Стрекоза умолкла, будто задохнулась от злобы.

Выслушав перевод, полковник Егоров проговорил:

— Ругается она здорово. А сколько времени она может простоять вот так на карнизе?

— Теоретически — пока не умрёт. Практически — недели полторы, чуть больше. Живой её всё равно не взять, поверьте мне. Я эту публику знаю, сам работал на площадке молодняка. Зачем она вам?

— Это уж наше дело. Будем ждать ночи. Приготовьте сетку, прожекторы и сирены. Вызовите ещё людей. Будьте предельно осторожны.

— И приготовьте крепкий мешок, — посоветовал Батон. — Если вы каким-то чудом схватите эту чёртову Стрекозу, без мешка вам придётся туго. Она ведь ещё и кусается и царапается. А уж как она дерётся… класс!

Глава № 27

Драка гавриков и шпиончиков

Агент Стрекоза сообщила, что задание выполняется успешно: ЫХ-000 обезврежен, найден след Толика Прутикова, агент Муравей работает отлично.

Генерал Шито-Крыто удовлетворённо откинулся в кресле и даже прорычал свою любимую песенку: