Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство - Давыдычев Лев Иванович - Страница 13

А Илларион Венедиктович как раз и назначил встречу, чтобы среди прочих Вовиковых качеств проверить его способность или неспособность к самоответственности.

Ну и как же, по-вашему, уважаемые читатели, отнесся к безответственному поведению Вовика сам Илларион Венедиктович?

Да и вообще пора бы разобраться, для чего ему понадобился этот дармоезд — любитель мороженого?

Вот с ответа на данный вопрос собственно и начинается история попытки шестидесятишестилетнего генерал-лейтенанта в отставке Самойлова вернуться в детство, снова стать мальчиком лет десяти, но сохранив в душе опыт и мудрость всей своей жизни.

Значит, мальчик шестидесяти шести лет? Это ещё что такое?

И, главное, зачем?

Но — спокойствие, уважаемые читатели, спокойствие и ещё раз спокойствие! Терпение, уважаемые читатели, терпение и ещё раз терпение! Соберитесь продемонстрировать самим себе способность думать, мыслить, соображать, размышлять! Мы только приближаемся к сути повествования, в котором вас ожидают такие необыкновеннейшие события, что спешить не следует, хотя бы потому, что почти каждое из них вам не худо бы обдумать, осмыслить, посоображать о нем, поразмышлять.

Книгу, которую вы сейчас читаете, автор не случайно, а принципиально определил как, в основном, дидактическую, то есть поучительную и поучающую.

И для любителей, тем более, для любительниц лёгкого, в основном, занимательного, тем более, развлекательного чтения, она, конечно, покажется скучноватой, а может, и очень скучной.

Зато желающие и умеющие получать от книг не только развлечение, но хотя бы минимумик пользы, поймут и примут следующую настоятельнейшую необходимость: прежде чем продолжить в общем-то не лишенное некоторой занимательности и даже развлекательности повествование, позволить автору высказать три довольно пространных дидактических соображения. (Чтобы они не были для некоторых читателей очень уж скучными или вовсе ненужными, автор в качестве примеров сопроводил дидактические соображения анекдотами, правда довольно глупыми, но всё-таки чуточку поучительными и легко запоминающимися.)

Итак, первое дидактическое соображение.

Антон говорит Мишке:

— Стукни-ка меня, молотком по голове.

Мишка, как верный и надежный друг, незамедлительно берёт молоток и — бряккк! — Антона по голове. Того сразу в больницу, пролежал он там почти два месяца, вернулся домой и сразу к Мишке, поинтересоваться:

— Ты зачем меня молотком по голове трахнул? Говорили, что я умереть мог, собирался уже, да врачи не дали.

— Как зачем? — Мишка удивился и даже обиделся. — Ты сам попросил!

— Да ведь я пошутить хотел, а ты по-настоящему вдарил!

Смешного тут, конечно, маловато или вовсе нет, но нам важно не неумение Антона шутить и не слабая сообразительность Мишки. Нам важно подчеркнуть, что оба приятеля всё проделали, предварительно не подумав нисколечко.

Ну, казалось бы, чего ещё проще: сначала подумай хоть капелюшечку, потом — делай? А ведь сколько в жизни случается несчастий разного размера только именно потому, что сначала стукнут молотком по голове, а уж лишь после подумают, а для чего это было сделано и что будет с бедной головой, по которой трахнули!

Дидактическое соображение второе.

Входит учительница в класс и говорит:

— Сейчас к нам придёт новенький. Он очень хороший мальчик, и, пожалуйста, не смейтесь над ним, хотя он и лысенький.

Она открыла дверь, и в класс несмело вошёл кудрявый мальчик. Надо, лбом, у него была, если ещё и не лысина, то уже лысинка.

Весь класс в ужасе так и ААААХнул.

В перемену его окружили и давай наперебой расспрашивать, что это у него за болезнь такая была жуткая или кто, когда и за что ему надо лбом волосы выдррррал?!

Мальчик, очень густо покраснел, ответил чуть ли не плачущим голосом:

— Не болезнь это. И не выдрано.

— А-а-а-а????? — изумился весь класс.

— А я учиться не любил, — мальчик покраснел ещё очень гуще. — Как проснусь, так сразу это место почесываю и с большой болью думаю: опять в школу… Вот и стёр все волосы здесь, стёр на всю жизнь.

Вывод для недогадливых: все свои качества, особенно дурные, человек приобретает постепенно, незаметно и для себя, и для окружающих. Кажется, к примеру, вот вчера ещё считался чистюлей, а сегодня вдруг — только в стиральной машине такую грязнулю можно отмыть. Или известный вам Федька. Я не удивлюсь, что такой лоботряс, который со своими приятелями-истязателями мучил чёрного котёночка, вырастет профессиональным жуликом. А безбилетная и бессовестная деятельность Вовика Краснощёкова — разве не государственное преступление, хотя и микроскопическое?

Вот и мечтал Гордей Васильевич Пушкарев, как вы помните, изобрести прибор «Чадомер», чтобы своевременно, то есть как можно раньше, лучше всего — уже в грудном возрасте, обнаруживать у чадушек опасные задатки.

Позвольте надеяться, уважаемые читатели, что вы вполне уяснили смысл дидактического соображения второго.

Третье, пожалуй, самое важное дидактическое соображение.

Вот здесь мы обойдемся без анекдота, ибо суть данного дидактического соображения настолько обширна, что иллюстрировать её практически можно любым комическим или, наоборот, трагическим случаем. То есть, если собрать почти все-все свойственные людям недостатки, они в корне своем обязательно имеют прямое или косвенное отношение к БЕЗответственности. (Иногда к ней приводит обыкновенная, но чрезмерно развитая беззаботность.)

Ответственность за свои дела и поступки — одно из величайших человеческих достоинств, а может быть, и самое величайшее, ибо, повторяю, без него все дела, деяния и делишки чреваты опасными последствиями.

Вчитайтесь, прислушайтесь: ответственность, БЕЗответственность — разница-то всего в три буквы, а содержание понятий — прямо противоположное! Белое и чёрное, доброе и злое, прекрасное и отвратительное, правдивое и ложное!

Плохой человек — в первую очередь безответственная особа. Раз он не отвечает, не собирается, не способен отвечать за свои слова и поступки, то в любой момент может совершить любой проступок — от глупости до крупного преступления.

Чем раньше человек обретет чувство личной ответственности, так сказать, самоответственности, тем раньше он может начать жить интересно для себя и с пользой для людей.

Только таким можно верить, только таким можно довериться, на таких только можно рассчитывать.

На этом заканчивается изложение трёх дидактических рассуждений и продолжается повествование, вернее, нам придётся вернуться несколько назад, чтобы ответить на вопрос: для чего понадобился обыкновенный дармоезд Вовик Краснощёков генерал-лейтенанту в отставке Самойлову?

А чтобы ответить на этот вопрос, следует уточнить, почему Илларион Венедиктович задумал вернуться в детство, снова стать мальчиком лет десяти.

У него было два сына и дочь. Жену он похоронил несколько лет назад. Дочь работала врачом, старший сын — в строительном управлении, а младший Роман стал актёром (ему в нашем повествовании принадлежит любопытнейшая роль, и он её сыграет, на мой взгляд, уважаемые читатели, отлично!). У Романа детей не было, а у дочери и старшего сына росло по мальчику и девочке. Жили дети в разных городах, Илларион Венедиктович навещал их, они у него гостили. Романа отец видел чаще других: тот снимался в кино, часто выступал по телевидению. Он очень походил на отца, был его, как говорится, точной копией, только, конечно, молодой копией.

Естественно, что Илларион Венедиктович мечтал жить вместе с детьми хотя бы в одном городе, возиться с внуками и внучками, которых нежно называл потомчиками, но об этом можно было только мечтать и строить всякие заманчивые планы.

А пока каждый большой праздник Илларион Венедиктович буквально ухитрялся побывать у всех своих потомчиков. Поэтому его и прозвали Праздничным Дедом! Ну, как не позавидовать такому прозвищу!