Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 11

– Да ничего так, нормально. – Не знаю что ответить.

– Что сейчас делаешь?

– Еду на «газельке».

– На пляж?

– На… – зажимаю рукой трубку и спрашиваю Толика: – Куда мы едем?

– На склад, – отвечает он.

– На склад, – отвечаю я мамке.

– А-а-а, ну ладно, отдыхайте. – Она, видать, не сильно поняла, что я хотела этим сказать, но не решилась допрашивать. Мамка у меня клеевая!

– Папке привет! – Кладу трубку и смотрю на Толика, я уже реально им любуюсь; и почему он мне сразу не показался таким симпатичным, не знаю. Нет, конечно, он немного смазливый, хотя не так чтобы очень, но сейчас я буквально им очарована. Мне кажется, я могу часами им любоваться. Что он со мной сделал?!

«Пока ничего». – Дурацкий внутренний голос.

– Мамка? – переспрашивает он.

– Ага.

– А мои родители давно не живут вместе, – продолжает.

– Мои тоже.

– Отец умер семь лет назад. – Меня вбивает в ступор, мне вдруг так его жалко становится, даже комок подходит к горлу!

– Прости, – говорю; я сейчас заплачу. Я такая чувствительная стала последнее время!

– За что ты извиняешься? – Он смотрит на меня таким серьёзным взглядом, что я вся таю.

– Не знаю. – Я пожимаю плечами и как-то глупо улыбаюсь. – А мой нас бросил и уехал в Израиль.

– Значит, ты не шутила, что ты еврейка? – улыбается он.

– Нет, – беззвучно отвечаю я и мотаю головой.

– Да это и так видно: ты такая чёрненькая и носатенькая, – улыбается он.

– Всё – говорю, – хватит про мой нос, а то у меня комплекс разовьётся.

– Ага, – говорит. – Он, как у евреев на карикатурах, тебе ещё пейсы надо и руки так потирать.

– Хватит! – обижаюсь я, но не могу удержаться от смеха.

– Моя носатенькая, моя Юлечка! – Он прижимает меня к себе и целует в носик.

– Скажи, что он не огромный, – жалобно смотрю на него.

– Не-е-ет, совсем чуть-чуть не огромный, – смеётся Толик.

Достаю зеркальце и начинаю разглядывать свой нос, мне он и самой теперь огромным кажется.

Мы подъезжаем к складу. Толя притормаживает, разворачивает машину и подъезжает задом к какому-то открытому ангару. Глушит мотор и закрывает окна.

– Тут посидишь? – спрашивает он меня.

– А окна ты зачем закрыл? Чтобы я тут задохнулась?

– От пыли. – Он скидывает тенниску и покидает салон.

– Что-то ты рано приехал! – слышу голоса работников.

– Спешил на всех парах, – отвечает Толик. – Давай разгружать, а то мне ещё назад ехать.

Я достаю свой телефон и открываю ВКонтактик; посижу пока, фотки полайкаю.

Зарядки мало, очень жалко. Что бы ещё тут поделать? Включаю радио и начинаю щёлкать. По радио играет один отстой. Не понимаю я тех, кто это слушает, хотя новым исполнителям надо же как-то своё барахло раскручивать. Вот мне в детстве не нравились «Белые Розы», но как припекло, то включила их и слушала. Так, может, и это барахло кому-нибудь когда-нибудь пригодится? А я пока послушаю музычку с телефона. Жаль, наушников нет. Включаю на всю громкость и прислоняю телефон к уху. Слушаю и улыбаюсь: звучит моя любимая песня.

Стук в окно. Поворачиваюсь. Какой-то мужик стоит и удивлённо так на меня смотрит.

– Здрасьте, – кивает он.

– Привет, – ласково улыбаюсь я.

– Простите, не знал, что вы здесь… – Что он бормочет, я разобрать не могу. Поворачивается к Толе и кричит: – Толь, ты не предупреждал, что не один приехал! Представь нас своей девушке!

«Я не его девушка», – говорю я про себя, но вслух я не решусь это повторить: слишком долго объяснять придётся, кто я и что здесь делаю. А кто я, собственно, как не его девушка? Наверное, я всё-таки она. Чёрт, как всё запутано!

Толик подбегает к двери, аккуратно открывает её передо мной и галантно подаёт мне руку. У него такие сильные руки! Я выхожу и машины и улыбаюсь, а там уже целая бригада строителей собралась на меня посмотреть.

– Ребят, это Юлька. – Надо отдать ему должное: он не представляет меня как свою девушку, хотя мог бы понтануться перед мужиками. Но не хочет ставить меня в неловкое положение. Какой же он клёвый! Смотрю на него и умиляюсь. Я сейчас влюблюсь в Толика, и что мне тогда делать после того, как он меня бросит. А он ведь бросит, я уверена, такие всегда бросают. А если я уже буду беременна? Всё хватит дурацких мыслей, но аборт я делать не стану. Буду рожать. А потом растить ребёнка одна, как моя мамка.

– Красивая у тебя тёлка, Толян, – кивает ему высокий парень. Все они без футболок на одно лицо, но такого пресса, как у Толика, ни у кого и близко нет.

– Спасибо, – шепчу я и хлопаю ресницами. Удалось-таки меня смутить! Хотя, с другой стороны, он назвал меня «тёлкой», я могла бы и обидеться, но не стала.

– Да, вкус у тебя что надо…

– Ты где нашёл такую?

– Сочная…

«Так, а вот это уже никуда не лезет! Толя спрячь меня, бегом!» Смотрю на него жалостным взглядом.

– Пацаны, ну вы застесняли Юлечку. – Он поворачивается ко мне. – Посидишь пока в машинке, тут шумно и пыльно.

– Ага, – киваю я.

Слышу за его спиной:

– Юлечка, ничего себе Юлечка! Хотел бы и я себе такую Юлечку!

– За базаром следи! – вдруг слышу сталь в голосе Толька. – Думай в следующий раз что говоришь.

Его перебивают – судя по всему, среди мужиков это нормально. Наверное, у них так принято.

– Ты чего, Толян, никто о твоей Юлечке плохого слова не сказал.

– Не сказал? Как не сказал?! Серёга «тёлкой» её обозвал. А остальные! Вы что, девчонок никогда не видели? Она же не зверь в зоопарке, чтобы на неё пялиться!

А мне так приятно, что он за меня заступается! Какой же он милый, какой хороший, просто идеальный! Как хорошо, что я не прошла тогда мимо, как хорошо, что с ним познакомилась! Вот, вроде бы, и не чувствую к нему ничего такого, но с ним мне так хорошо, так спокойно, так приятно – передать не могу. Как будто его не сердце выбрало, а моя душа и тело. В сердце такой покой – не передать!

Я, наверное, сейчас никого не люблю, или же я просто счастлива. Сердце вообще не болит и не ноет, ничего у меня не просит. Ему просто хорошо здесь и сейчас.

Громкий звук – видать, что-то упало. Я не выглядываю из машины, боюсь выглянуть, тем более, вокруг дым какой-то или пыль. Разгружают что-то тяжёлое.

Ещё раз музыку попробую послушать, радио пощёлкаю. Так, а где тут кондиционер? Пошутила она, кондиционер в «газельке». Ну, конечно!

Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Пытаюсь расслабиться. Возле кабины всё время крутятся строители и на меня поглядывают через пыльное стекло. Но я спокойна: Толя рядом, а значит, меня никто не тронет. Он никогда не даст меня в обиду, он защитит меня. Закрываю глаза и считаю до тысячи. А чем ещё заняться, когда скучно?

В машине душно, но я не решаюсь открыть окно. Вокруг грязно и накурено, хотя сигаретный дым проникает во все щели, и я кашляю. Непривычная я к простым рабочим будням. Ну, уж какая есть. В любом случае, я ни секунды не жалею, что поехала с Толиком. Сама не знаю почему, вот не жалею – и всё.

Пытаюсь фантазировать. Когда скучно, я всегда воображаю себе что-нибудь. Но сейчас никакие ассоциации в голову не лезут. Только эта бригада и десяти рабочих в грязных комбинезонах. А что, если и мысли у них такие же грязные? Представляю, что они со мной сделают, как изнасилуют во все дырочки. Если я отсосу столько членов, я больше никогда к мужикам не прикоснусь, буду члена бояться как огня, и вот тогда уже стану чистой лесбиянкой. Улыбаюсь и думаю о Вике, о её ножках, об изгибах её тела. Мимо проходит мужик без футболки. Меня сейчас вывернет, ну и я и брезгливой стала! Если у парня нет пресса, ему надо запретить футболку снимать. Запретить под роспись, на законодательном уровне.

Закрываю глаза, продолжаю считать до тысячи. Нужно досчитать, чтобы успокоиться, чтобы убить как можно больше времени, пока они «газельку» разгружают. Зеваю. Чёрт, как же спать хочется! Конечно, я же ночь не спала, вот и не выспалась. А что, если сейчас задремать? Нет, я сейчас не усну.