Недостреленный (АИ) - Читатель Константин - Страница 24

— Уголовно-розыскная милиция. Всем показать документы. Гражданин Яков по прозвищу Зуб, вы задержаны.

В накуренном помещении на диванчике за столом рядом с окном сидел в окружении нескольких человек предположительно тот самый Яша, блестя металлическим зубом и шальными глазами. Еще несколько человек сидели за вторым столом у другой двери в противоположной стене. Помещение освещала желтым светом керосиновая лампа, стоявшая на столе у Яши. При словах Розенталя все замерли, сверля нас взглядами. Пара-тройка человек, сидящих за вторым столом, потянулись за документами за борты пиджаков. Я находился ближе к ним, отслеживая их движения. Вместо документов в их руках оказались наганы…

Внезапно для всех в комнате грохнули выстрелы. Первым успел я, стрелял сквозь подкладку карманов шинели двумя револьверами в упор, не вынимая рук из карманов. Свет мигнул, послышался стук и звон стекла, и наступила темнота. Чтобы не торчать столбом у входной двери, я отпустил револьверы, наощупь схватил стоявшего рядом Никитина и еще кого-то невидимого и уволок в сторону от двери в угол. Дах! Дах! Дах! От противоположной стены мелькнули вспышки выстрелов. Послышались крики, стон, ругань, тяжелый топот ног. Дах! Дах! И ещё. Бах! Бах! Бах! Раздались выстрелы с нашей стороны. Вытащив револьверы из карманов, я сместился вбок, направил оружие на места вспышек и нажал пару раз на спусковые крючки, выпустив пули в темноту, упал на пол и перекатился. После моих выстрелов в той стороне вспышек больше не было, но выстрелили из другого места, в стену за мной ударили пули. Рядом бабахнуло несколько раз, впереди раздались стоны. Потом кто-то сильным ударом ноги вышиб хлипкую входную "кабинетную" дверь, в помещение проник слабый свет свечей из залы.

Мы огляделись. Я лежал на полу, выставив вперед два револьвера. Рядом со мной настороженно стояли Никитин и Розенталь с наганами в руках, направленными на противоположную стену. У входной двери лежало неподвижно два человека, у стены по другую сторону от двери стоял с наганом матрос из милиции, еще один милиционер из рабочих с бледным лицом сидел у стены, зажимая рукой плечо. В противоположной стене виднелась распахнутая другая дверь, на полу лежала разбитая керосиновая лампа. Три человека уткнулись лицом в столы или навалились на них грудью, еще двое лежали на полу перед второй дверью. Яши Зуба среди них не было. Окно в "кабинете" было распахнуто, повеяло морозным воздухом. Снаружи послышались крики и звуки борьбы.

Розенталь бросился вперед к распахнутой двери, я вскочил, и мы с Никитиным за ним. За дверью тянулся тёмный коридор, в конце которого спускались вниз ступеньки. За ступеньками оказался вход в подвал, тянувшийся через весь доходный дом и имеющий выход с другого торца, через который Зуб с тремя подручными, похоже и убежал, растворившись в темноте Хитровки. Одного, выскочившего через окно, схватили наши милиционеры. Двое наших сотрудников лежали убитыми в этой шальной перестрелке, на полу осталась кровь. Еще один ранен, ему оказали помощь, кто-то побежал за извозчиком. Среди находившихся в "кабинете" трактира людей убитых трое, и двое ранены тяжело, им перевязали раны в ожидании доктора.

Розенталь выдвигал вперед челюсть и сжимал зубы, несколько раз ударив кулаком в стену. Никому не сказав упрёков, он раздавал милиционерам отрывистые указания. Хитровские люди из общей трактирной залы настороженно молчали и не вмешивались в происходящее, но, думаю, если бы нас одолевали, помогать бы нам никто не стал, а может быть, даже наоборот.

Подрагивающими руками я ощупывал продырявленную подкладку карманов шинели и смотрел на подпалины. Ко мне подошел Никитин, с шумом втягивая в себя табачный дым через самокрутку, которой его угостил кто-то из милиционеров:

— Не курил, понимаешь, раньше, только баловался, когда шпанёнком был, — зачем-то объяснил он. — Ты ж, понимаешь, выручил нас… Там бы всех нас и положили… — выговаривался Павел. — Только двоим не повезло… Ты, брат, ловко как!.. Они с наганами, а ты рраз!.. А потом свет, и ты с револьверами на полу…

— Жить захочешь, и не так раскорячишься, — хмуро ответил я, пытаясь унять дрожь в пальцах. — Видишь, какая у меня штука. Подкладка совсем прохудилась, чем латать придётся?..

Интересные ссылки.[13]

Глава 8

В этот вечер никто в Фили не поехал. Мы дожидались подвод для раненых и убитых. В одну из них сел сопровождающий и положили связанным задержанного человека, бежавшего через окно. Кто он такой, почему бежал, участвовал ли в ограблении на Мясницкой, всё выяснять будем уже в здании розыскной милиции. Подводы уехали, а мы молча возвращались пешком на третий Знаменский.

В кабинете Розенталя с Маршалком по горячим следам устроилось обсуждение прошедшей операции. Розенталь, играя желваками, мрачно сказал:

— Должен признать, товарищи, что в организации задержания Зуба и прочих бандитов были допущены просчеты. Мы потеряли двоих наших товарищей. И еще один легко ранен. Хочу отметить смелые и своевременным действия товарища Кузнецова. Он не растерялся, а без всяческого испуга пресёк бандитскую угрозу и продолжил действия по отпору бандитам и в полной темноте. Благодаря товарищу Кузнецову наши потери оказались не так велики, как могли бы… Берите с него пример, товарищи.

Многие повернулись в мою сторону, смотря уважительно или с удивлением. Я для них новичок, не известный никому из них, кроме Никитина, а тут целый комиссар отметил. Я наклонил голову, опустив взгляд на свои руки. Мне было неловко от похвалы, и даже немного стыдно. Может, мне от прежнего реципиента мимика такая досталось невыразительная, что по морде лица эмоций не прочитаешь. Однако, какое там "без всяческого испуга", мне было тогда страшно, в этом трактире, еще даже до перестрелки было боязно. И, наверное, только многолетняя жизненная привычка действовать, как должен, помогла мне, мирному бывшему программисту и бывшему же пожилому пенсионеру не потерять голову в переносном и буквальном смыслах, несмотря на страх. В детстве дрался редко, но если надо, боялся, но дрался. В молодости от армии не пытался откосить. В девяностые годы тоже были несколько напряженных моментов, когда боязно — не боязно, а работать приходится. Может быть, это и помогло в хитровском трактире сохранить голову более менее рассудительной, а не удариться в панику?

Розенталь тем временем продолжал:

— Кто хочет высказаться, товарищи? У кого есть предложения о недопущении подобных ошибок впредь?

— Рабочих красногвардейцев надо было позвать, — отозвался кто-то из рабочих. — Окружили бы дом, никакая гадина бы не проскочила. А если что — вжарили бы пулемётом!

— Чего с ними цацкаться, — бухнул кулаком один матрос. — Гранату бы туда внутрь… Раз — и нет банды!

— Хочу напомнить, товарищи, что мы имеем дело не с эксплуататорами, а с классово близкими нам рабочими и крестьянами, по ошибке и вследствие невзгод вступившими на преступный путь! — пресёк подобные прожекты Рощенталь. — Кроме того, Красная гвардия имеет свои задачи. На обезвреживание крупной банды можно попросить помощь, а дёргать на каждое задержание нам никто не даст.

— Позволю себе напомнить присутствующим о термине "презумпция невиновности", — подал голос сидящий за столом в углу Маршалк. — Недавно поступившим сотрудникам настоятельно рекомендую ознакомиться.

— Да, и это тоже, — кивнул Розенталь, покосившись на Маршалка. — Какие еще будут предложения, товарищи?

Люди не высказывались, тихо переговариваясь и выясняя у более осведомлённых товарищей значение этих слов, сказанных Маршалком. Никитин, сидящий на соседнем стуле, наклонился ко мне:

— Саш, слышал про такую призумцию невиновность? Чего это? — тихо спросил Павел.

— Слышал, — так же тихо сказал я. — Это, когда тебе кажется, что перед тобой преступник, ты должен обращаться с ним как с невиновным гражданином, пока вину не докажет суд, вдруг ты ошибся.