Реинкарнация Тьмы (СИ) - Виноградов Максим - Страница 54

Хватаю проходящего мимо священника за рясу. Не разбираюсь в их субординации, но, судя по важному виду, не последний тут человек.

— Энергон! Где хранилище энергона? — трясу священника за воротник.

Он долго не может понять, чего я от него хочу, потом вдруг осознает и качает головой.

— Туда нельзя, — он перекрикивает стоящий вокруг гвалт, — Там охрана!

— Какая охрана, святой отец! — ору я в ответ, — Пошли! Если там есть охрана, клянусь, я сам ей сдамся!

Священник смотрит на меня с сомнением, что-то в моем безумном взгляде его убеждает. Он машет рукой и наша троица следует в едва заметный проход в стене. Я придерживаю священника от излишней прыти, Хельга держится за меня, семеня следом.

Проходим через темную крипту, спускаемся вниз на три пролета по узкой лестнице.

— Странно, тут уже должны быть посты охраны, — с удивлением замечает наш проводник.

— Веди, веди, святой отец, — я подталкиваю священника, — Посмотрим, где твоя охрана.

Спустившись еще на несколько этажей вниз, выходим в узкую комнату с одной дверью. За ней — еще комната. И еще. И нигде ни души, ни следа охраны или сотрудников хранилища.

— Вот сюда, — произносит священник с дрожью в голосе, — Хранилище тут!

Мы заходим в комнату, одна из стен которой — стальная. В этой же стене могучая дверь с неимоверными засовами. Однако, пройти в хранилище мешает отнюдь не дверь, а то, что перед ней.

Путь преграждает стена магического пламени, которое горит как будто в воздухе, не опираясь на землю и не нуждаясь в топливе. ЖАра почти нет, пока не подойдешь к огню вплотную, зато уж там можно неосторожным движением себе руку сжечь, коли сунешься.

— Что это? — спрашивает священник, уставившись на огонь.

Я вопросительно смотрю на Хельгу.

— Запечатанная огненная ловушка, — отвечает девушка, осматривая стены и потолок, — Думаю, целиком вокруг хранилища.

— Как и вокруг собора, — констатирую я, — То есть внутрь нам не пройти?

Ведьма лишь отрицательно качает головой.

— Я ничего не понимаю! — кричит святой отец, — Где вся охрана? Почему никого нет? И откуда тут эта магия?

— Не понимает он... — я меряю священника взглядом, — А вы слышали об ужесточении правил хранения энергона? Усиление бдительности? Удвоение охраны? Как насчет требования выносить хранилища из мест скопления людей?! Или, еще лучше, за пределы жилых зон?

Святой отце принимает важный вид, скрещивая руки на груди.

— Никто не дерзнет покуситься на хранилище в доме Единого! — пафосно провозглашает он.

— А вот, гляди ж ты, нашлись умельцы! — зло выкрикиваю я.

Словно в ответ, тряска и подземные толчки начинаются с новой силой. На этот раз они продолжительные, пол ходит ходуном почти полминуты. Мне с трудом удается устоять на ногах, Хельга и священник прыгают на своих пятых точках.

— Что теперь будет? — святой отец кое-как поднимается на ноги.

— Если энергон взорвется, он весь Гамбург сравняет с землей, — устало отвечаю я.

— Не может быть!

— А ты уж поверь мне, — во мне не осталось никакой почтительности, — Помните взрыв у Бастиона два года назад? Тот самый, что уничтожил армию варваров? Да-да, в кратере еще потом озеро образовалось. Вот что будет. Только с Гамбургом.

Священник недоверчиво вертит головой, но Хельга верит. Она знает эту историю из первых уст, ей проще.

— Почему же он до сих пор не взорвался?

— Очевидно, отложенный взрыв. Чтобы, значит, самим успеть смотаться подальше.

От непрекращающегося гула и шума голова начинает раскалываться. Я пытаюсь найти хоть какой-то выход, какое-то решение.

— Хельга! Ты можешь что-нибудь сделать? — я хватаю девушку за плечи и слегка встряхиваю, чтобы привести ее в себя.

— Я попробую... — шепчет она.

Ведьма опускается на пол прямо там, где стояла, я отхожу подальше. В ее руках как будто из ниоткуда появляется черный мелок. Быстрыми умелыми движениями Хельга чертит вокруг себя пентаграмму. Потом колет себе палец булавкой и выдавливает по капле крови в каждую из вершин.

Глаза ведьмы закатываются, из горла вырываются слова непонятного языка, больше похожие на звериный рык, чем на человеческую речь. Тело девушки сотрясает дрожь, ее руки вздымаются вверх, зубы выбивают чечетку.

— Святотатство! — шепчет, крестясь, священник, выпучив глаза, — Магия тьмы в доме Единого!

— Беги вверх, придурок! — ору я в бешенстве, подталкивая его рукой, — Попробуй успокоить людей! Пробиться на выход! Укрыться!

Святой отец смотрит на Хельгу, переводит взгляд на меня. С трудом до него доходит смысл сказанного. Он кивает и, еще раз перекрестившись, убегает прочь.

Хельга продолжает свой ритуал. Ее тело извивается дугой, изо рта доносится стон, полный боли. Она трясется мелкой дрожью, потом вскрикивает и падает. Из ее носа и ушей идет кровь, глаза красные, на выкате. Все тело в поту, как после изнуряющей работы.

— Невозможно, — шепчет девушка, поглядев на меня, — Это... непреодолимая преграда. Нужен целый океан силы, чтобы сломать ее.

Она садится, словно сомнамбула, ее глаза не выражают никаких эмоций. Только слезы катятся по щекам, не переставая.

Я вспоминаю события в Сибнице, и у меня возникает подобие плана.

— Кошка! Нам срочно нужна кошка! — я подрываюсь на ноги, соображая, где тут можно изловить животное, — Жертвоприношение! Ты добудешь нужное количество силы!

— Нет... — из голоса ведьмы пропали все эмоции, — Кошка тут не поможет...

Я смотрю на ее полумертвое лицо, пытаюсь осмыслить услышанное. Что она сказала? Что значит — не поможет? А что поможет? Чего она не договорила?

Медленно до меня начинает доходить. Я затравленно оглядываюсь, и начинаю стаскивать с себя рубашку.

— Ладно... Я понял... — медленно подхожу к Хельге поближе, — Я готов... Что от меня требуется? Как мы это сделаем?

Остатки разума покидают взгляд ведьмы, теперь она напоминает заправского зомби, самого настоящего ходячего мертвеца. Если только мертвецы умеют плакать. Ее рот шевелится, но не издает ни звука. Только по движениям губ я умудряюсь понять, чтО она говорит.

— Не поможет... Взрослый не подойдет... Слишком мало эмоций... Слишком блеклые переживания... Слишком мало энергии... — ведьма делает долгую паузу, — Нужен... ребенок.

Отшатываюсь от Хельги, как от чумной, но она этого не замечает. Так и продолжает стоять на коленях, неподвижно, как статуя, с мертвенно бледным лицом и пустым, ничего не выражающим взглядом.

Раздается усиливающийся грохот, начинается форменное землетрясение. Часть потолка рушится вниз вместе со стеной, чудом не задев ведьму.

Я вскакиваю и бегу наверх, в главную залу. Совершенно бездумно преодолеваю все преграды, прыгаю через ступеньку по лестницам, нахожу выход из крипты.

В зале толпа, многие все еще пытаются открыть двери, но большинство сбилось в кучу посередине собора. Мне навстречу вырывается все тот же знакомый священник.

— Мы не можем открыть дверь! — кричит он со страхом в голосе, — Я собираю людей! Мы будем молиться! Мы попробуем...

Встретившись со мной взглядом он замолкает и в ужасе отскакивает прочь.

В моих глазах плещется безумие.

Потому что я вижу не священника и не его тело. Я не боюсь за себя или за Хельгу. Я вижу даже не тысячу прихожан, которая погибнет вместе с Собором Святого Михаила.

Я вижу тридцать тысяч трупов, погребенных в одной громадной расплавленной могиле чуть поодаль от Бастиона.

Я вижу Гамбург с его миллионом душ.

Миллион трупов — за раз, за секунду, по щелчку пальцев. Катастрофа, которую нельзя даже вообразить. Праздник смерти, ее лебединая песня.

Вот что бывает, когда взрывается энергон. Когда на свет высвобождается энергия в чистом виде, без заслонов, без контроля, без возможности ее обуздать.

Вот только теперь жертвой будет не вражеская армия. А ни в чем не повинный мирный город.

На месте того взрыва, возле Бастиона, образовалось озеро, названное в честь героя Макса Прусса. А что будет здесь? Кратер? Кладбище? Погост? Ужасающий памятник нашей бездарности и неспособности защитить людей от очевидной угрозы.