Несчастье на полставки (СИ) - Кувайкова Анна Александровна - Страница 5

— Значит, говоришь, новый шеф назначил тебе испытательный срок, — задумчиво пожевала я губу, обхватив ладонями кружку с веселой черепушкой, грея ладошки о горячий кофе. — Жестко. У тебя стаж уже сколько? Лет пять?

— Почти четыре, — прекратив, наконец, заливать линолеум слезами, подруга вытерла нос и храбро сделала глоток из второй кружки с розовой поняшкой на боку. И впервые не проехалась по моей привычке пить горячие напитки из тары, размером минимум с ведро. Вот что с человеком угроза увольнения делает! — Как Вовке полтора стукнуло, так я с декретного и сбежала, слава яслям. Что ж делать-то теперь, Аська? А если меня уволят? Как я буду, куда пойду?

— Ты у кого сейчас спросила? У переводчика на полставки?

— Ой, точно, прости, — девушка, особо не церемонясь, звучно шлепнула себя ладонью по лбу. — У тебя ж задница еще хуже моей.

— Нормальная задница…

— Да я не о твоих нижних минус девяносто, бестолочь, — шмякнув кружку на край стола, она решительно поднялась, выдернула откуда-то из юбки пачку салфеток и принялась приводить себя в порядок, глядя в зеркало, висевшее над диванчиком. Они оба, между прочим, достались мне из старой приемной, сразу после ремонта! Ну, а Ритка это сравнительно недавнее приобретение.

Да, мне двадцать шесть, и пять годочков из общей цифры я изображаю Папу Карло в каморке под лестницей. Буратино все еще не выстругала, официально оформлена на полставки, по факту же… ну, как придется. И я… ну да, вроде как лошарик.

Давить на больную мозоль не надо!

— Так что, новая метла по-новому метет, говоришь?

— Ой, да тут капец, — небрежно скомкав салфетку, секретарша босса выудила помаду и принялась подкрашивать и без того сочные губки. Я с недоумением покосилась на строгую длинную юбку-карандаш, облепившую стройную фигуру подруги, словно вторая кожа. Там карман с расширением, что ли? — Кадровые перестановки ужасают размахом. Каждый ходит и трясется, кто же следующий получит увольнение и испытательный срок. А! Что я сказать-то хотела. Тебя шеф ждет к дести. Не опоздай! Ох, и не завидую я тебе, Соколовская…

Поправила аккуратный пучок рыжих волос с ажурными вплетениями локонов, и удалилась походкой от бедра, громко цокая шпильками по натертому паркету.

— И чего она вообще заходила? — недоуменно поинтересовалась я у черепушки.

Фарфор с ближайшего супермаркета предательски молчал, сверкая пустыми глазницами. Неопределенно пожав плечами, я выселила рюкзак со своего законного места, вытащила из ящика и поставила на стол ноутбук, открыла его, уселась и…

— Переводчика ко мне, живо!!

Ой. А что так орать-то? Чтобы услышал не только тот самый переводчик, но и все три этажа агентства разом? Кстати, что-то уж слишком знакомые нотки в этом голосе… Чую, ничем хорошим для меня это не пахнет!

Слышите, слышите? Это отвратительно-сладостная, гадостная вонь разложения… Тьфу. Увольнения!

Недопитый кофе пришлось оставить. Наказав черепушке бдить за порядком, я по привычке захлопнула крышку ноутбука и, поразмыслив, прихватила с собой снятую ранее толстовку. Да, лето, да, жара. Но! Во-первых, ранним утром все-таки прохладно. А во-вторых, работающие на полную катушку кондиционеры еще никто не отменял, как и закон подлости.

А болеть я не любила, да и не могла — ходить в аптеку дорогое удовольствие, знаете ли.

Коридор меня встретил пустотой, а Ритка жестом «идущие на смерть приветствуют тебя» — подруга всегда знала, как меня приободрить. Помявшись немного перед шефской дверью, временно осиротевшей на именную табличку, я глубоко вздохнула, постучала и вошла, едва дождавшись приглашения от…

Да кто бы сомневался!

— Так-так-так. Значит, Анастасия Константиновна Соколовская, — поганенько ухмыляясь, выдал вердикт Капитан Очевидность, отбитый на ногу на подземной стоянке. Мой недавний недоубиеенец вольготно развалился в комфортабельном кресле, лениво, без особо интереса листая мое личное дело. — Переводчик на полставки в моей же собственной фирме. Какое занятное совпадение. Не находишь, светофорчик?

А я… а я разглядывала кеды. Точнее, их носки. Поднимала то один, то второй. То оба сразу. Левый — правый, правый — левый. Хм, а если быстро-быстро поднять их по очереди? Тынь-тынь! О, получилось!

— Ну, и что мне прикажешь с тобой делать, Соколовская? — отшвырнув бумажки на край стола, шеф подался вперед и пристроил подбородок на сцепленных пальцах. — Уволить или так сойдет?

Делай, что угодно, только не бросай в терновый ку-у-у-уст!..

На самом же деле я промолчала. Выразительно! Ну, а что я ему еще могла сказать? «Простите, извините за то, что вам было мало?». Не, сказать-то я скажу, а потом куда бежать буду? Прямиком на рынок труда? Так там скучно. А еще грустно, и некому морду набить!

Как я могу оставить такой фронт работ? Тут бить еще и бить…

— Кажется, я знаю, что нам делать, — вдруг озарило мое новое начальство. — Начнем, пожалуй, с извинений. Как ты на это смотришь, а, Соколовская?

— Хорошо смотрю, — радостно закивала я, воодушевленная поступившим предложением. — Извиняйтесь!

— Соколовская, не борзей, — душевно попросило меня начальство, малость обалдев. Второй раз меня просить не надо — я понятливо заткнулась. — Сюда иди. Да подойди, подойди, не бойся. Я не кусаюсь.

Да кто ж вас знает, вампиров родом из далекой снежной России? Медведи, ушанка, самогон, конечно, не вариант. Но вот дохлый гризли, стальной шлем времен Цепеша и бокал с кровью девственницы — очень даже!

— Давай, Соколовская, это несложно, — нагло пользуясь моей неуверенностью, заявил этот нахал, откидываясь на спинку и закидывая руки за голову. Пока я стояла по другую сторону стола, еще можно было дышать. А теперь, стоя сбоку, буквально в метре от мужчины, у меня словно наяву трясся под толстовкой мой куцый заячий хвостик! — Повторяй за мной: извините меня, Максим Сергеевич. Я повела себя глупо и необдуманно. Я раскаиваюсь и впредь обещаю соблюдать корпоративную этику… Ну?

Угу. «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство…».

— Соколовская, я жду!

Ну, жди. Чем я еще могу тебе помочь?

— Или тебя лучше уволить сразу, без разговоров? Давай, повторяй за мной: извините меня, Максим Сергеевич…

— Извините меня, Максим Сергеевич, — послушно протянула я… и, подавившись в последний момент, возмущенно пискнула. — Но я эту лабуду повторять не буду!

— Чего?!

— Того! — откровенно насупилась я, складывая руки на груди. — Вы меня оболгали, вы меня унизили, вы меня оскорбили. А теперь еще завуалировано шантажируете. Да за это вообще на вас подать в суд надо!

— Уволена, — расплывшись в улыбке кота, тут же сообщил мне довольный брюнетик.

Ха. Как будто я сразу не догадалась, что он меня специально доводил!

— А не имеете права, — ласково улыбнулась я, сунув ладошки в карманы толстовки, едва сдерживаясь от желания показать язык. — Пока не закончится срок действия трудового договора. Досрочное расторжение без веского обоснования по нему не представляется возможным. Нарушение должностных инструкций и корпоративной этики причиной не является!

— Соколовская, не доводи до греха, — нехорошо прищурился мой новый шеф. Схватив личное дело, он быстро его пролистал и улыбнулся еще гаже, отыскав лазейку в сложившейся ситуации. — У тебя остался всего месяц!

Как говорят личности, совсем не образованные, вечно на кортонах сидящие… И чё?

Думаешь, я за этот месяц жизнь тебе не испорчу?

— Я помню, — согласно покивала, выражая всем своим видом смирение и покорность. — Только вы помните, что все это время именно вам придется со мной работать!

— Это угроза?

— Ну, как бы вам сказать, чтобы вы не обиделись…

— Скажи, — этот молодчик поднялся с места и навис надо мной ухмыляющейся мускулистой глыбой. — Я, может, и не обижусь. Оштрафую, конечно. Но не обижусь!

А вот так приближаться ко мне не стоило. Нет, он, конечно, клёвый: сексуальный, загорелый, красивый. И одеколон очень даже ничего. Но вынужденно нюхать мужчину с такого близкого расстояния я морально не готова!