Выбор пути (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 48

— Погиб он. В лесу дерево рубил, его и задавило. Только это все случайность! — Маша недовольно фыркнула — Эдак ко всему можно пришить мракобесие!

— А что с вашей мамой случилось? Замерзла, как мне сказали? В лес пошла, и замерзла?

— Слушайте, вы чего, в самом-то деле! — Машино лицо исказилось, щека задергалась, щеки покраснели — вы зачем сюда пришли?! Мракобесие разводить?! С этим к бабке идите! А тут вам делать нечего! Уходите! Уходите отсюда, пока…

— Пока — что? — спросил я спокойно, выдержав ее яростный взгляд — Что сделаете? Сковородой меня стукнете? Или ножиком затычете?

Маша вдруг успокоилась, из нее будто выдернули стержень. Она обмякла, лицо посерело и стало выглядеть как минимум лет на десять старше чем до нашей беседы. Ушла радость, из глаз ушел свет. Передо мной сидела усталая женщина бальзаковского возраста, жизнь которой не удалась и впереди у которой ничего нет, совсем ничего. Никакого света в конце тоннеля. Да и тоннеля-то никакого нет — если только тоннель, который ведет на тот свет?

— Хотите совет, Маша? — как можно мягче спросил я, и не дождавшись ответа, продолжил — Уезжайте из этого дома. Совсем. И не возвращайтесь в него. Никогда и ни за чем. Вы молодая, красивая женщина, у вас еще все впереди — вы нравитесь мужчинам, вас полюбят. Но только если вы уедете отсюда и не вернетесь.

— Вы снова сейчас говорите как баба Нюра — криво усмехнулась Маша — Она мне постоянно талдычит — уезжай! Уезжай! Этот дом проклят! Он твоего деда сгубил! Он отца сгубил! И мать! Уезжай!

— А с отцом-то что? — спросил я для проформы. Какая мне разница, как закончил свои дни ее отец — утоп, или попал под машину, или повесился, результат один и тот же. Ожидаемый.

— Утонул он. На рыбалку пошел — на господский пруд. Весна была, лед слабый, вот он и утоп — безжизненным, вялым голосом ответила Маша — Может и правда уехать? Только кому я нужна? Со справкой от психиатра, убийца! Вот вам — нужна? Вы бы хотели со мной жить?

Не знаю, что меня толкнуло, какой бес (или какой из бесов — так вернее было бы сказать), только я ответил ей не задумываясь:

— Хотел бы. Мне одному скучно. Ты красивая девушка, при виде тебя просто дух захватывает! Переезжай ко мне, и живи! Домина огромный, и никаких тебе проклятий!

— Мы уже на ты? — прыснула со смеху Маша — И вот так запросто: «переезжай»! А поцеловать?

Я встал, подошел, схватил Машу в подмышки, легко, будто она ничего не весила приподнял со стула и сграбастав в медвежьи объятия приник к полным, сладким губам девушки. От нее пахло чем-то неуловимо приятным — каким-то шампунем, или притираниями. Косметики на лице я не видел никакой — но я не спец в этом деле, может чуток и подмазалась. Губы у нее были точно без помады — плотные такие, пухленькие.

Маша не ответила на поцелуй. Она замерла, обвисла в моих руках, и когда я оторвался от ее губ, посмотрела на меня странным, остановившимся взглядом. И тогда я не выдержал и поцеловал ее еще раз — задыхаясь от нахлынувшего желания, от ощущения упругого, горячего тела! В этот раз мне показалось — но может только показалось! — что на мой поцелуй я получил слабый, но все-таки отклик. Что ее язык прошелся по моим губам — легким касанием, как ветерок по мокрым волосам.

Потом она несильно, но настойчиво уперлась мне в грудь ладонями, толкнула, и я отпустил ее, не в силах ничего сказать или сделать. Стоял, застыв, как соляной столб, а Маша вдруг недоверчиво помотала головой и задумчиво, медленно сказала:

— Сама себе не верю. Попробовал бы кто-то еще сделать такое — я бы его просто порвала как Тузик грелку! А тебе даже глаза не выцарапала. Как думаешь, почему?

— Может, влюбилась? Как и я? — предположил я с надеждой, изобразив на всякий случай подобие кривой ухмылки.

— Влюбилась? — Маша пожала плечами — не знаю. Парень ты красивый, мужественный. Мне такие не нравятся. Такие — еще те кобели. Один раз я уже обожглась… на всю жизнь заработала себе проблемы. И теперь снова обжигаться? Переспать с тобой конечно можно — у меня секса не было уже лет пять, хоть волком вой. Хорошо хоть, что интернет работает, можно порнушку посмотреть, да игрушкой побаловаться, но чтобы живого мужчину в свою жизнь впустить… Скажи, Василий Каганов, зачем ты мне нужен?

Я был немало шокировал такими интимными откровениями девушки, а еще больше меня удивило то, что она умудрилась запомнить мое имя. Значит, я все-таки ей не безразличен?

Нет — ну какова, а? О таких вещах говорит, о которых деревенские девки не то что сказать, даже подумать бы застеснялись! Впрочем — я могу и ошибаться. Сейчас такое время, что… в общем — все меняется. Феминизм всякий, интернет и прочие безобразия. Теперь молодняк не стесняется заниматься «дружеским сексом» с самого что ни на есть раннего подросткового возраста, и считается это вполне нормальным делом. Уж чего-чего, а эту изнанку жизни я знаю не понаслышке — все-таки успел некоторое поработать участковым в райцентре, всякого безобразия навидался.

— Зачем я тебе нужен? — я задумался, и взял Машину ладонь в свою — А чтобы не просыпаться одной. Чтобы было с кем поговорить, чтобы поплакаться в плечо. Чтобы калитку поправить — она у тебя вот-вот с петли сорвется. Чтобы стонать и плакать от наслаждения, чтобы смеяться моим глупым шуткам, и чтобы я выслушивал твои жалобы на тупых учеников и грозился пойти, и разнести всю эту богадельню к чертовой матери — вместе с родителями и тупыми учениками. Чтобы… быть не одной. Чтобы вместе. Хочешь этого?

— Не знаю. Не задумывалась — Маша освободила руку и села на свое место — Мне надо крепко подумать, хочу ли я все поменять. А ты странный, Вася. Странный, но хороший. Я еще не встречала таких, как ты. А теперь иди, оставь меня. А то я сейчас заплачу, и у меня будет приступ. Иди Вась… я правда — подумаю!

Повернулся, и пошел на выход, шагая на негнущихся ногах как имперский бронеход. Два чувства раздирали меня, когда я выходя перешагивал порог Машиного дома — мне хотелось уйти отсюда как можно быстрее, и мне хотелось схватить девушку, неистово целовать, не обращая внимания на ее сопротивление, а потом содрать с нее всю одежду, бросить спиной на стол, и…

Что со мной такое случилось? Сам себя не узнаю. Чтобы я вот так взял, схватил практически незнакомую мне девушку, и стал ее целовать?! И какую девушку! Ту девушку, которую я должен проверять по долгу своей службы — не спятила ли она совсем и не перерезала ли соседей в радиусе сотни метров от ее дома!

Это что, типа — «любовь с первого взгляда»?! Так я уже вроде не мальчик, какие тут любови? «Любофф», понимаешь ли! Все, что мне хотелось с самого начала — это затащить ее в постель, и не более того. Обоюдоприятные, необременительные отношения — вот как это называется.

Так откуда такая страсть?! Откуда желание схватить ее и унести домой — как трофей, добытый на поле боя? Перекинуть через плечо, и не обращая внимания на визг и ругань — оттащить домой полонянку. Чтобы заключить ее в свой гарем.

Хе хе хе… вот это мысли! Вот это полет фантазии! Может дом так воздействует? Ее проклятый дом? Навевает дурацкие мысли, сводит с ума? Может и так, а что?

Мда… а я ведь читал в колдовской книге о том, как делать защитные амулеты. Похоже, пришла пора заняться изготовлением такой штуки. Кстати сказать — если меня, колдуна, который в гораздо меньшей степени подвержен воздействию проклятия, так колбасит в этом доме — какой же заряд негатива должны были получить его жильцы, обыкновенные, ничем не примечательные люди, лишенные какой-либо магической защиты?! Бедная Маша… как она тут

вообще выжила?! Ей должны сниться кошмары, и такие кошмары, что… в общем — этот чертов дом надо раскатать по камешкам, а потом еще и закопать где-нибудь подальше от деревни. Кровь на этих кирпичах, точно — кровь.

Завел машину, поехал в сторону дома, но не успел проехать и двухсот метров как передумал — развернулся и свернув в поперечную улицу поехал к дому бабки Нюры. Если я с кем-то и могу поговорить по этому поводу, так только с ней. Или… с другой ведьмой, но до той мне тащиться уж больно далеко. И не хочется. Та ведьма наводить порчу мастачка, а вот снимать проклятье… это наверное все-таки к бабе Нюре.