Гайавата (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 32

- “Надо проработать выбор цели, залповую стрельбу, строй и прикрытие щитами арбалетчиков.” – машинально сделал зарубки в памяти Питер, стреляя в богато украшенного ленапца чуть позади толпы воинов противника. Болт просто опрокинул его с пробитым черепом. Враги отстрелялись по ним, кого-то из могавков ранило, судя по мату и злому воплю.

Питер успел выстрелить два раза, пока не раздался громогласный приказ Бизона:

- В рукопашную!

Остальные выстрелили кто по разу, кто по два. Но вот арбалеты были вставлены в петли за спиной и заменены на щиты, которые уже лежали на земле. К этому моменту врагов уже была сотня с лишним. Питер тоже поучаствовал в рукопашной, убив троих. Мог бы больше, но не стал нарываться, остальные и без него справились. Эти глухие удары кремневыми топорами, деревянными дубинами, рёв воинов, кровь, выпущенные фалькатами кишки, перебитые дубинами руки и колени, вопли боли, предсмертные хрипы, всё на фоне прекрасного летнего денька, когда и не холодно, и не жарко.

Двадцать минут и расправа закончена. Пусть воины считали, что это была битва, Питер видел, что у ленапцев рода Пятнистого Сурка не было шансов. Так никто не воевал. Классическая битва выглядела так: Схождение, перестрелка, сближение, ближний бой, преследование проигравшего. В принципе, никаких отличий от средневековых битв, но есть нюанс. Таких битв аборигены практически не вели. Наиболее частые схватки происходили из засад, в спину, в деревнях, у границ. Каждые из этих видов схваток имели свои особенности и ограничения, но то, что сегодня произошло у деревни Тонкий Ручей стало началом новой эпохи.

Комментарий к Глава десятая. Новый порядок 1 – Коринфский шлем – старый, как какашки мамонта, тип шлемов, разработанных в конструкторском бюро №λ(это не вигвам, это лямбда) при заводе легкой промышленности ООО “Кустари Коринфа”, в шестом веке до нашей эры. Носили все воинствующие греки, поговаривают, что Ъ-мужики в Спарте, специально отращивали длинные волосы, чтобы была амортизация в этой консерве из-под повидла(может помнит кто, такие здоровенные банки с божественным яблочным повидлом). Сменился со временем халкидским шлемом, более легким и предоставляющим лучший обзор(для стрел в том числе), который потом мутировал в классический легионерский, его можно увидеть в почти любом фильме про Древний Рим.

2 – Machaera Hispanica – серповидный испанский меч, также известный как фальката. Возник и успешно применялся(хотя в конечном счёте...) доримскими испанцами, которые иберы, баски и турдетаны. Все они были анально оккупированы, ассимилированы, и вообще стали потом иберо-романами(кроме басков, баски Ъ). Но записи о мечах остались, да и сами мечи ограниченно применялись в легионе. Очень похож по форме на кукри и древнегреческий копис, а ятаган её внебрачный сын. Про две тысячи лет назад вполне серьезно. 1580-е – 2000 = 420-е годы до нашей эры, как раз время существования этих доримских иберов.

3 – Около 600 футов = около 200 метров.

Граждане! Соотечественники! Друзья! Братья! Снова глава. На этот раз было вкрапление экшона под конец, надеюсь хоть кому-то понравилось. Читаем, оставляем отзывы, голосуем сердцем!

====== Глава одиннадцатая. Эталон точности и чистоты ======

Война – это не только ценные трофеи, но ещё и целая толпа раненных и небольшой, а порою и большой, штабель мертвецов.

В этот раз обошлось без мертвецов, что было удивительно для аборигенов, но раненых хватало. Воины перевязывались, но делали это под бдительным присмотром Питера и Ушастого Бизона. Питер не понаслышке знал, что такое загноившаяся рана в ситуациях, когда пенициллин не роскошь, его просто нет. Поэтому у каждого воина был “освященный” шаманом индивидуальный перевязочный пакет в кожаной сумке на поясе. В него входила чистая льняная тряпка, кожаный мешочек с ядреной смесью листьев порезника(1), тысячелистника, зверобоя и пастушьей сумки. Ранения были в основном от стрел, но с этим проблем не возникло. У опытных воинов имелась практика по извлечению застрявших в мясе кремневых наконечников. Обезболивающих здесь ещё не придумали, поэтому крик стоял на всю поляну, которая была недалеко от поля боя. Затем к ранам прикладывали тряпки с растениями, перевязывали и оставляли раненых отлёживаться.

- Бизон, что будем делать с деревней? – спросил Питер, подойдя к боевому вождю, который сидел на валуне, и с какой-то родительской нежностью, тряпкой чистил меч от крови.

- Женщин и детей заберём, стариков под нож. – поделился он своими планами. – Сейчас, отдохнём и выдвинемся.

- А стариков зачем? – Питер сел на землю и тоже начал чистить меч, который до сих пор держал в руках, пучком травы.

- А на кой они нам? – задал логичный и риторический вопрос Бизон. – Тащить их по лесу, кормить... Мне вот неохота возиться с ними.

Питер лишь хмыкнул. А что поделать? Остановить их он не сможет, да и не поймет никто. Так-то Бизон прав, возни с ними много, язык не понимают, могавков ненавидят. Была мысль, что можно взять их под свою ответственность, но Питер слишком хорошо знал людей. Начнешь помогать – получишь ножом в спину. И в прошлой жизни, и в этой, ничего не изменилось. Людская благодарность не имеет аналогов среди животных.

Участвовать в захвате он не стал. Так и сидел, глядя на пейзажи, под аккомпанемент испуганных криков и злых рыков.

Назад возвращались четыре дня, так как пленные двигались очень медленно. Среди ста восьмидесяти женщин было двадцать беременных на разных стадиях. Одна родила прямо по дороге, пришлось оставить с ней нескольких воинов и женщин.

Пленные также несли трофеи, то есть бывшее своё имущество. Скарба было очень много, в основном шкуры и еда. Это разумно, так как пленных нужно было кормить по дороге и первое время в роду.

Таким образом, к середине лета, род Высоких Людей стал больше на двести одного человека. Символично, что вышло из Тонкого Ручья двести новых родичей, а в Дом на Холме пришло двести один.

Конечно, в род они вольются не сразу, адаптационный период, оплакивание павших мужей и тому подобное, ещё недоверие, но... конец будет один. Род Пятнистых Сурков прекратит своё существование.

Питера потомки не назовут “Пэйта Воитель”, и вряд ли он запомнится как “Пэйта Учитель”, или даже как “Пэйта Давший Людям Металл”, если аборигены и решат его как-то прозвать, то скорее всего это будет “Пэйта Который Построил Дохрена Длинных Домов”. Да, началась очередная стройка.

На этот раз Питер отошел от традиций, спроектировав дом с глубоким подвалом. В подвале будет поддерживаться низкая температура и храниться стратегический запас пеммикана. Редко, но у могавков бывают голодные годы. Бизоны могут убраться куда-то подальше, или ещё какая невзгода, тогда они бедствовали. Но это не проблема, если есть пеммикан. Подвал под его запас Питер построит.

Таким образом он убивал трёх зайцев. Первый заяц – над этим хранилищем будет жилье. Второй – деть куда-то избыток мяса, который через месяц-два принесут охотники. Скоро намечается сезонный проход бизонов, поэтому аборигены уже настраивались на большую охоту. Третий – в голодный год можно будет питаться запасенным, не вкусно, зато питательно.

Охотников стало в два раза больше, оружие у них лучше, поэтому ожидания соответствующие. Но Питер активно готовился к этому, начав ударную стройку.

Фундамент заложили, выкопали подвал, обложили его стены камнями с “раствором”. Когда все застыло, был воплощен амбициозный проект по постройке двухэтажного дома с балконом. Сверхсложности это не представляло, но Питер такого ещё не строил. Балкон получился тридцать на тридцать футов, и играл роль наблюдательной точки. Под ним оборудовали некий аналог беседки, со столом и лавками, для летних трапез.

Мастера по дереву обоих родов могавков, их ученики и свежие новобранцы из детей, стахановскими темпами мастерили мебель, дабы обеспечить единообразие условий проживания для всех. Питер как никто другой здесь осознавал, что малейшие отличия в быту повлекут ссоры, взаимную неприязнь и губительный климат для объединения родов. В результате один из мастеров лишился мизинца на ноге, другой до кости порезал руку, но заказ был выполнен. Условия у всех жителей, даже у недавних пленных, стали примерно одинаковыми. Никто не оценил, а Питер этого даже не ждал.