Гайавата (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 23

- Я не расслышал. – Питер повел Бизона наружу.

- А как же... – остановился он.

- Без нас всё разделят. Или ты старейшине не доверяешь? – усмехнулся Питер.

- Доверяю. Но вдруг...

- Ты своё уже получил, я получил. Хотел бы он нам что-то дать, уже дал бы. Пойдем.

Снаружи, у столбов, стояли привязанные пленные женщины и дети.

- Вот, гляди. Вот эта старая твоя, вон та молодая, и вот эти двое малых. – Бизон указал на два столба. – Можешь селить их у себя, можешь в длинном доме, места пока хватает.

- “Слона подарили.” – с досадой подумал Питер, подходя к пленникам.

Пленники смотрели на него с безнадежностью в глазах. Понять их можно, полдня назад их жизнь разрушили, род истребили, а будущее в руках врагов.

- По человечески говорите? – грубо спросил Бизон.

Пленники молча смотрели на них.

Бизон произнес что-то вопросительное на другом языке или наречии. Ему ответила “старая” женщина. Говорила она много, несколько раз ругнулась, если верить скривившемуся лицу Бизона.

- Значит будешь учить их говорить на человеческом языке. – сделал вывод Бизон. – А старую ещё и воспитывать. Ругается зло. Вот эту молодую зовут Анпэйту Иоки, что по-человечески звучит как Сияющий Дождь. Старая сначала представилась как Сношающая-мою-мать, но потом я понял, что это она так меня обматерила. На самом деле её зовут Кэм Мэка, что по-нашему Тайная Земля. Этих малых звать Кичи Кел и Кэчада Мэхпи, что значит Храбрый Воробей и Белый Враг.

- Белый Враг? – не поверил Питер.

- Да я тоже ошарашен! После твоих рассказов про бледнолицых... – Бизон обдумывал такое совпадение. – А! Не Белый Враг, а Белое Небо, неправильно слово перевел. Враг – это мэтво, а не мэхпи.

У Питера аж от сердца отлегло. Такое имя дало бы основания полагать, что где-то южнее уже вовсю идет колонизация и у его племени ещё меньше шансов на выживание, но миновало, просто ошибка в переводе.

- Слышь, чего, Пэйта. – Бизон как-то ехидно заулыбался. – Знаешь как твоё имя по-ленапски? Роутэг!

- Очень полезная информация. – саркастически скривил губы Питер. – Как тебе кираса?

- Кийраса очень хорошая! – похвалил Бизон, постучав кулаком по груди. – В меня копьем ткнул их вождь, кийраса даже не погнулась, хотя ты говорил, что от копья не защитит!

- Это я про первую говорил, не перевирай тут меня. – Питер подошел и взял шейный отдел кирасы в два пальца. – Видишь? Ты же сам умолял меня сделать тебе самую мощную, вот тебе и досталась самая мощная. В палец толщиной, она может даже арбалетный болт с кремневым наконечником выдержать, но проверять не советую.

- Я проверять не буду, я тебе доверяю! – серьезно заверил его Бизон. – Забирай своих женщин и детей, кормиться они будут со всеми, но можешь ограничить еду в воспитательных целях.

- А если я откажусь от них? – спросил Питер.

- Ты что?! Нельзя! Трофей! – зачастил Бизон, затем замер и произнес одно слово. – Табу(1).

- Мать его за ногу... – вздохнул Питер. Сон откладывался. – Забираю.

Питера и так считали очень странным могавком, а если ещё и табу будет нарушать, точно изгонят из рода от греха подальше. Что-то такое он слышал, про священность трофеев, взятых в честном бою, в культуре могавков, но размыто, неточно и недостоверно. Хорошо, Бизон предупредил. Аборигены про табу стараются лишний раз не говорить, ловко обходя эту тему, а вот Ушастый Бизон человек простой, говорит как есть.

Питер вгляделся в лица своих новых пленниц и пленников. “Старая” была возрастом лет двадцати семи, может тридцати. Комплекция не экстраординарная. Широкие бёдра, маленькая грудь, видно, что уже рожала. Мускулатуры особой нет, руки в мозолях, ногти разгрызены и сломаны. Лицо у неё надменное, широковатые скулы, маленький рот, не очень выразительные глаза, морщинки в уголках глаз, бледная кожа, антрацитово черные волосы, тёмно-карие глаза, татуировка в виде узоров в типично индейском стиле, на висках и части лба. У Питера была татуировка эмблемы Четвертой пехотной дивизии США на правом плече, но он тогда нажрался как свинья в Сайгоне и не помнил, как согласился на это. Под эмблемой была надпись “Стойкость и верность”, которая была девизом, кхм, дивизии. Но он татуировкой не гордился и вообще их не любил, так как они портят кожу и расползаются с возрастом. В этом мире татуировка вообще исчезла, как и шрамы, трещины в костях, намечающийся рак, проблемы с суставами и прочие “радости” стариковской жизни.

Молодая выглядела получше. Фигура явно не рожавшей, нормостеническая форма тела, лицо не потёртое жизнью, свежая кожа, без ожогов, слегка загорелая. Лицо скуластое, маленький нос, близкий по форме к эталонному греческому, рот крупноват, держит слегка приоткрытым, что придает ей глуповатое выражение лица. Глаза карие, волосы черные, как и у “старой”. Возраст где-то между шестнадцатью и двадцатью. Взгляд опущен, боится.

Пленники мужского пола примечательны были тем, что были идентичными внешне близнецами. Лица имеют сходство со “старой”, скорее всего её дети. Возраст у них где-то около десяти лет, может больше, с питанием у аборигенов по-разному дела обстоят. У обоих мальчиков глаза горят затаённой яростью. Вот кого воспитывать точно придется.

Питер молча отвязал четверых и повел в свою мастерскую. Будет тесновато, но это временно. Похоже придется применять свои безумные строительные навыки, запрягать всех своих учеников и помощников и возвести капитальное здание. Мастерская рассыпется через пару лет: фундамент – дерьмо, древесина – сырая, пол – собран из полутесаных сырых брёвен, крыша – из травы. У Питера заготовлено под навесом некоторое количество брёвен, но он хотел начать отстраиваться ближе к осени, чтобы лучше просохли и совершенно точно не ждал внеплановых постояльцев к себе в дом. Траншеи под фундамент уже вырыты, помощники постарались, орудуя бронзовыми лопатами и кирками. Ингредиенты для раствора тоже есть, осталось смешать их в правильных пропорциях, чтобы не получилось прошлое дерьмо, которое комком держится едва-едва.

- Сюда ляжете, шкуры сейчас принесу. – членораздельно произнес Питер и указал на противоположный от плавильной печи угол.

Далее он быстро сходил в длинный дом и забрал свои шкуры, которых накопилось довольно много. Вроде дикари первобытные, а не забывают, благодаря кому так эффективно бьется крупный зверь. Каждый третий эпизод охоты с арбалетом приносил Питеру шкуру добытого зверя. Соплеменникам было знакомо такое явление как совесть и они её глушили такими щедрыми подачками. Правда за обработку шкур приходилось платить цельным металлом, бесплатно никто заморачиваться не хотел, но зато у него под лежаком в длинном доме лежал целый тюк обработанных шкур вапити, карибу, волка, зайцев, лисы и ещё одна неопознанная шкура, про которую Питер не стал ничего узнавать, ибо несущественно.

- Стелить. Лежать. – чётко разделяя слоги, сказал пленникам Питер, бросив шкуры на пол.

Дальше он сходил к женщинам в кулинарной части длинного дома, где наполнил кастрюлю объемом пять кварт(2), наваристым мясо-тыквенным супом. Вернулся в мастерскую, извлек из эрзац-тумбы у печи четыре ложки из семи имеющихся и поставил кастрюлю на эту же тумбу.

- Есть. – велел он своим... кто они ему теперь? Пленники? Он их не захватывал. Семья? Рановато об этом говорить. Пусть пока будут иждивенцами.

Он раздал ложки, затем сходил за ещё одной и показал процесс. У ленапе несомненно есть ложки, но точно так же несомненно, деревянные, а не медные. Иждивенцы увидели знакомую концепцию и с употреблением пищи проблем не возникло. Не ели они уже давно, поэтому кастрюля быстро опустела. Кел и Мэхпи уже в процессе приема пищи начали поклевывать носами, а теперь их окончательно сморило. Мэка взглядом попросила разрешения, Питер кивнул. Она отвела их к шкурам, расстелила в несколько слоёв и уложила спать.

Питер дал кастрюлю в руки Иоки, которая вжалась в угол, когда он начал подходить.

- Вода. Мыть. – помахал он перед её лицом кастрюлей. Вроде поняла.