Верховный Главнокомандующий (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 71

В азарте и каком-то боевом кураже, я воскликнул:

— Господа! Немедленно едем в Питер — сезон императорской охоты на либерастов из Госдумы начался! Не все же мне, ни в чём не провинившихся, безобидных зверюшек стрелять![130]

На мгновенье, все как онемели… Полковник, с видимым удовольствием первым подержал меня:

— В этом случае, Вам не карабин — а пулемёт потребуется, Ваше Величество!

Вокруг засмеялись и, как из мешка Деда Мороза на Рождество, посыпались всевозможные предложения на эту тему:

— Пулемёт — австрийский пулемёт «Шварцлозе», у Государя уже имеется!

— Одного пулемёта будет мало — вода в кожухе закипит!

— «Стрелять»?! Слишком много чести, для этого быдла из Госдумы. Вешать, господа! Только вешать эту демократическую сволочь!

Однако, что-то я развоевался…

— Это была шутка, господа! — посерьёзнел я, — сейчас, увы, не времена короля Генриха там какого-то — в Варфоломеевскую ночь, со своей аркебузой охотившийся на пробегающих мимо парижан из окна своего Версаля.

Вокруг, разочарованно вздохнули…

Пострелял ещё на средних и дальних дистанциях, истратив как бы не две сотни патронов и набив хорошенький синяк на плече.

— Господин полковник…, — обратился я офицеру.

— Полковник, Красинский, Ваше Императорское Величество, — вытянувшись «во фрунт», гаркнул тот, — после излечения от ранения, нахожусь при Главном Штабе в ожидании вакансии!

Молодой ещё полковник — и, сорока лет на вид не дашь… На груди — несколько боевых наград, в том числе «Белый крест» — офицерский «Георгий». Кто такой? Ни фига, про такого не знаю и, ничего не помню из «послезнания».

Непроизвольно-заискивающе смотрю ему в глаза:

— Что просите за карабин? Всё отдам, кроме короны, автомобиля со свастикой и… Императрицы Александры Фёдоровны. Хотя, если очень сильно попросите… Кстати, Вы женаты, господин полковник?

Вокруг, как стадо жеребцов заржало!

— Рад служить Вашему Величеству…, — начал было полковник Никифоров, да вдруг смущённо замолчал.

Видать и, сам не знает — что он хочет!

— «Служить»? Службы, значит, хотите? — «прочитал» его тайные мысли я, — наши желания совпадают, господин полковник: вечером, после обеда зайдите ко мне в кабинет — назначу Вам «службу». Хорошо её сослужите — получите звание генерала и, возможно — высший орден Империи. Плохо сослужите — всего лишь одно из моих охотничьих ружей за свой карабин, что тоже — кое-чего стоит[131].

После карабина перешли к револьверам. Вдоволь настрелявшись из нагана «по-человечески», принялся опять чудить — вспомнились голливудские боевики и я, шмалял с разворота, на быстроту выхватывания из кобуры, с двух рук — «по-македонски» и, даже — в прыжке…

Ну, что сказать? Да, по-разному.

Кое-что очень хорошо получалось, кое-что — не очень… Короче, ещё тренироваться и тренироваться мне надо!

Вдоволь настрелявшись и, получив ни с чем несравнимое удовольствие от собственных успехов, весело обратился к донельзя удивлённому моими выкрутасами (как и все присутствующие, впрочем) Коменданту Воейкову:

— Вы, у нас вроде — спортсмен, пан генерал? Или, врёт народная молва?

«Спортсменом» в эти весёлые времена, называют не крепкого парня — в майке и трусах по стадиону бегающему, а любого из «власть имущих» — кто хоть как-то, хоть немного двигался, хоть чем-то активным занимался — а не просто брюхо на диване отращивал.

Несколько уклончиво-скромно отвечает, хитрюга:

— Имею некоторые основания, таковым называться, Ваше Величество…

Видимо боится, что я его сейчас вокруг это леса бегать заставлю!

— В таком случае, господин генерал, создали бы для нас новый вид спорта — «Практическую стрельбу». Поверьте, это бы Вас больше прославило и обогатило, чем ваш завод минеральной воды «Куваки» в имении!

В моей «компашке» изрядно злорадно хихикнули.

— …«Практическая стрельба»?[132] — живо заинтересовался комендант, проигнорировав ехидные смешки, — не соизволите ли, объяснить, Ваше Величество, что это за вид спорта такой?

Тут же, вокруг меня образовался «кружок» заинтересованных слушателей.

— С превеликим удовольствием «соизволю», господин генерал!

Собравшись с мыслями:

— Видите ли, господа, условия стрельбы в тире и на поле боя, очень сильно разняться меж собой и, очень часто, отличный «полигонный» стрелок пасует в реальной боевой переделке…

Я, вкратце (что сам знал) рассказал суть этого вида стрелкового спорта столпившимся вокруг офицером и, те нашли его очень полезным для себя и для подготовки войск. Тут же, опять же — на песке, мною был начерчен план стрельбища, виды мишеней и, очень сильно озабоченный свалившимся на него новым головняком от Самодержца — но, ещё сильней заинтересовавшийся новым делом, мой Начальник Конвоя есаул Мисустов, железно пообещал — через неделю изготовить все, что сумеет и успеет руками своих подчинённых.

Тем же вечером, после совместного обеда с ним и со Свитой, принял полковника Красинского, у которого выпросил тот замечательный карабин системы Лютцау.

Первым делом, само собой разумеется — дела в сторону, попросил полковника рассказать о себе, сам задал множество вопросов — показывая немалую мою заинтересованность и даже сопереживания на его счёт. Нехитрый, древний как само человечество — но действенный психологический приём, никогда ещё не бывавший лишним!

Ну и заодно, составил психологический портрет.

Итак, вкратце: полковник Красинский Павел Валентинович был из когда-то знатной, но впоследствии обедневшей, разорившейся и сошедшей с придворного «Олимпа» дворянской фамилии. Биография его «нежных лет» напоминает такую же у знаменитого генерала «Яши» — Слащёва, то бишь: сперва семь в реальном училище[133] в провинции, затем — двухгодичное «незнаменитое» военное училище, откуда он вышел пехотным подпоручиком по 2-му разряду[134] и, значит — претендовать на зачисление в Императорскую Гвардию не мог.

Я так искренне стал ему сопереживать, войдя в роль, что воскликнул:

— Вот же, как не подфартило то, Вам с Гвардией… Иначе, возможно, мы б с Вами уж давно были знакомы!

Полковник Красинский, меня с лёгкой иронической усмешкой «успокоил»:

— Не извольте печалиться, Государь! Казённого жалования офицера мне не хватало бы, чтобы вести жизнь — приличествующую столичному гвардейскому офицеру, а поместья с имением, или ещё каких-либо источников дохода, у меня не было… Как впрочем и, сейчас. Так что, увы!

По этой же причине — из-за хронического безденежья, полковник не был ещё ни разу женат: сначала необходимого для разрешения на брак «реверса»[135] не хватало, затем — самих претенденток в невесты в дальних гарнизонах да в ещё более дальних походах, ну и наконец — само желание жениться, отвалилось как ящеркин хвост.

— Не хочется портить жизнь юным особам, Ваше Величество, — пояснил он, заметив моё недоумение, — а вдовушкам и, без венчания в церкви я изрядно люб!

Полковник, залихватски подкрутил усы.

— А как же «плодитесь и размножайтесь», господин полковник? — вопрошаю, насупив брови якобы в праведном гневе, — а как же — новые подданные для Государя Императора, наконец?!

— Не извольте беспокоиться — бегают уж вовсю «новые подданные», Ваше Величество! Но, вот тетяшиться с ними для меня сверх сил: мне и нижних чинов за глаза хватает…

Эге! «Слуга царю, отец солдатам», значит. Бывают такие, слышал — а, как же!

Одна «ниточка» в непростой человеческой судьбе, тянется за другой — свиваясь в верёвочку: не состоящим в Гвардии офицерам, практически перекрыт путь в высшее военно-учебное заведение Империи: Николаевскую академию Генерального Штаба. А не имея аксельбанта «фазана» или «момента» — как прозвали её выпускников жгуче завидовавшие им простые армейские офицеры, на успешную карьеру можно было не рассчитывать…