Двенадцать шагов. Книга 1 (СИ) - Вернер Тим - Страница 82

       — А сойку? Сойку я могу отправить обратно? — спросил он у Рока. Рок не ответил. Ну да, он же конь. — Сойка ведь ничего не изменит? А пацану жить легче станет. Ненадолго — он долго не протянет — но легче. Я могу отправить сойку, Рок?

       Рок помотал головой. Это не было четким: "Нет". Скорее, "отстань от меня, человек, я всё ещё конь!"

       — Взмах крыла сойки, — пробормотал Алекс. Отвязал ленту от лапки. Потом передумал и примотал обратно. Просто ленту — без письма.

       Проверил узел. Хотел было отправить прочь, но замер, удерживая сойку в ладонях, переваривая новую мысль, пришедшую в голову. Обернулся к коню и озвучил её:

       — Знаешь, Рок, это ведь первое письмо от фаната. Первое посмертное, попрошу заметить, письмо от фаната! Честное слово, не ожидал, что оно будет от Сакара…

***

       Иногда Нивену казалось, что Мёртвые боги, живущие в нём, умерли насовсем. А иногда — что окрепли и набрались сил, и вот-вот разорвут его на части изнутри, выберутся в мир и тогда уже никто, никто не сможет их остановить. Тогда он снова злился на Йена. Немного и как будто очень издалека: потому что Йен бы смог.

       Иногда они говорили с Нивеном.

       Нивен не отвечал.

       Иногда он позволял им вырываться наружу. Громами, молниями, ветром над камнями, темнотой и ослепительным светом. Ему казалось, так будет легче. Тем более, нашел прекрасное место для того, чтобы не переживать за безопасность окружающих: здесь никаких окружающих и быть не могло.

       Когда пришёл странный человек со странной просьбой, Нивен знал: нельзя их выпускать — уже может не сдержать. Но человек разозлил его, и Нивен в очередной раз со странным облегчением впустил в себя злость, а всех этих, древних и безумных, без устали бормочущих что-то в голове — выпустил.

       Да, дышать стало легче.

       Но Лаэф потянулся к человеку, Заррэт чуть не швырнул в того молнией, а Сорэн собралась испепелить взглядом. Нивен не был уверен, что она так умеет, но кто её знает, ненормальную. Может, и научилась уже.

       Они быстро учатся — это он уже понял. Он учится жить с ними, они — становиться сильнее.

       Нивен знал: скоро он не справится.

       Да он с трудом справился и в этот раз. Ещё один такой визит, плевать, кого именно, и он сорвётся. Точнее, сорвутся они. А он — не удержит.

       Тэхэ нашёптывала, что это не так уж и плохо. Что уж они-то о нём позаботятся, о своей драгоценной маленькой зверюшке. Нивену всё казалось, что каждый раз, стоит ей заговорить об этом, где-то вдали, очень-очень тихо скептически хмыкает Лаэф. А был бы среди них Ух'эр — тот вообще расхохотался бы.

       Иногда Нивен хотел бы, чтоб и Ух'эр был с ними. Чтобы просто назло остальным. Ух'эр умеет существовать назло. Судя по роже да по манере себя вести, это вообще его жизненное предназначение. Может, он как-то бы уравновесил их. Может, они бы даже стали слабее, сами того не заметив.

       Но Ух'эра тут не было.

       И Нивен однажды подумал, что уже подозрительно давно молчит Эйра.

       Он стоял на самом краю опасно нависающего над морем каменного утёса, смотрел в волны, старался не думать ни о чём, но вдруг почему-то подумал о ней.

       — Ребёнок, — с мягкой насмешкой фыркнула она, — я молчала, потому что ты не хотел слышать. Теперь — готов?

       — Слышать? — переспросил он.

       — Знакомо прозвучали те слова незнакомца, да? — спросила она. И повторила за странным человеком, повторила напевно, вкрадчиво, едва ли не мурлыча. — "Нечто иное, доселе небывалое...", "пока он не уничтожил мир..."

       Нивен и не знал, что Эйра умеет так мягко говорить. От Лаэфа набралась, наверное. Или просто до сих пор она не пыталась к нему подлизываться... Чего сейчас пытается добиться?

       — Никого не напоминает?

       Нивен привычно не ответил. Если с ними не разговаривать, они быстрее умолкают. А начнешь спорить — случайно и разозлиться можно. Они ведь только этого и добиваются: чтоб разозлился, потерял контроль. Эйра, правда, не только этого, судя по всему добивалась. Эйра всё никак не прекратит попытки воскресить своё дважды погибшее дитя. Второй раз, между прочим, погибшее по собственному желанию. Погибшее не зря.

       Йен понял, кто он такой. И смог принять трудное решение. Чтобы спасти брата, Даар, мир и всё остальное.

       Стоили ли этого брат, Даар и мир — вопрос другой. Нивен не знал, а выяснить не мог: чем дальше он от всего этого, тем больше шансов удержать Мёртвых.

       — Нивен! — нетерпеливо позвала Эйра, и мягкость исчезла из голоса, зато вернулись привычные визгливые нотки.

       А еще богиня любви!

       Нивен молчал.

       — Я задала тебе вопрос! — сердито напомнила она.

       — Сестра, — насмешливо протянул Лаэф. — Ответ и так ясен, он потому молчит.

       — Не потому, — пробормотал Нивен и выругался про себя. У Лаэфа до сих пор лучше остальных получалось его достать. Как минимум — заставить начать разговор.

       — Ты позвал меня, — напомнила тем временем Эйра. — Я молчала, ты сам позвал. Ты хотел слышать меня. И знал, о чём я буду с тобой говорить. Я всегда говорю об этом. Ты хочешь его вернуть.

       — Это невозможно, — пожал плечом Нивен. — Даже если бы я хотел. Но я не хочу. И вы не хотите. Вам хочется убраться с Серого острова. Но повторю ещё раз: никто никуда не уйдёт.

       — Будем сидеть здесь до скончания времён? — спросил Лаэф.

       — Не пугай ребёнка, брат, — попросила Тэхэ. — Он примет верное решение. Я знаю, что примет.

       — "Ребёнок!" — мрачно передразнил Заррэт, и где-то громыхнуло: то ли в голове у Нивена, то ли над далёкими серыми скалами.

       Нивен криво ухмыльнулся: ему нравилось, как демонстративно Заррэт его недолюбливает. Единственный из всех он был честен.

       — Умолкните, — резко бросил им Нивен.

       Всем им.

       — Слышали? — угрожающе зашипела на них Эйра.

       И Мёртвые послушались: то ли его, то ли её.

       Нивен сел на краю утёса, привычно обхватил колено, бездумно глянул вниз. Вода далеко внизу была ярко-синей, блестела, мерцала в лучах Ирхана. Вода была частью другого мира, ослепительно живого. Мира, куда Нивену нельзя. Куда, наверное, всегда было нельзя.