Космос (СИ) - "pine wood / limitless the sky" - Страница 13

— Вы так уверены, что исход будет именно таким? Вы действительно считаете, что интеллектуальное существо, пусть и с мутациями, способное своими мозгами излечивать болезни и бороздить космические просторы, будет удовлетворено синтетической едой, которой вы его пичкаете, и сможет вечно заниматься самобичеванием? Вы о них говорите, как о детях неразумных.

— Они и есть неразумные!

— Да и почему же? Никак вы лишили их хорошего образования? Слушайте, я против любой формы насилия, но ваше угнетение разумных тоже насилие. — Я взял гитару.

- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор,

Нам разум дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца — пламенный мотор.

Всё выше, выше и выше

Стремим мы полёт наших птиц,

И в каждом пропеллере дышит

Спокойствие наших границ.

— Слышали такую песенку? Человек не может жить без великой цели, мы рождены для нее, это часть нашей природы, которая неподвластна никаким мутациям. Отсюда наш вечный «голод» и бесконечное «хочу», потому мы готовы умереть ради нее, мы не животные, чтобы довольствоваться малым. Вы забрали у них все, дав в замен синтетические конфетки и чувство собственной ущербности, и, к вашему сожалению, им хватает интеллекта понимать, что это все фуфло, уж извините меня за мой французский.

— То есть, вы отказываетесь помочь нам?

— Я отказываюсь врать им, но я против любой формы насилия, поэтому я выступлю с просьбой прекратить убивать друг друга, но я не могу вам гарантировать, что не заселю в их умы что-то похуже того, что есть сейчас. Идеальный для вас вариант — это перестать изолировать меня от всех, и дать нам возможность общения. Тогда и я буду понимать, что происходит и вы, потому что по незнанию я, и правда, могу натворить дел. Я вообще не понимаю, почему вы держите меня взаперти! — Ну, а теперь вернемся к нашим «баранам».

— Потому что обладать вами хотят слишком многие. Мне нужно подумать…

«Иногда от искренности одни неприятности. Каковы бы ни были последствия, я хочу говорить правду, а не обвинять или оправдывать себя. Помоги мне быть достаточно мужественным, чтобы не приукрашивать свои ответы с целью помочь себе или защитить себя. Пусть мое «да» будет «да», а мое «нет» — будет «нет».

Уильям Пол Янг

— Кстати, забыл сказать. — Яскер неожиданно развернулся у самого входа. — Завтра будут «воскрешать» одного из ваших современников. — На этих словах я взволнованно подскочил со своего места. — Если хотите, можете поприсутствовать, мы не против.

Я учащенно закивал головой.

— Но вы не слишком надейтесь, перед вами погибло уже шестеро, вы пока наша первая и единственная удача.

— Что? — Во рту пересохло, а в висках заломило. — Шестеро? Кто?! Видар, Бьярне — они там были?! — Меня уже трясло.

— Мы не знаем имен, из двадцати двух двух капсул «живыми» были тринадцать, из них шесть уже погибли. Вы седьмой.

Он ушел, а я остался умирать и хоронить возможно мертвых своих друзей. Ничто так не терзает как неведение и надежда.

====== Часть 6 ======

Комментарий к

https://www.youtube.com/watch?v=kn1gcjuhlhg&feature=youtu.be

http://trendoza.net/wp-content/uploads/2017/10/1509123981_maxresdefault.jpg повседневная коса

https://www.pinterest.ru/pin/429953095672233076/ Костюм Льюиса, только без пышной юбки, вместо нее обтягивающие брюки (обожаю такие капюшоны)

https://www.pinterest.ru/pin/286823069995973464/ обувь

»* Теперь у него осталась только одна молитва «Милый Боже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста позаботься о моей Мисси». Слезы чертили дорожки по его щекам и капали на рубашку.

Иногда меня приводит в такую ярость собственное бессилие, моя абсолютная неспособность защитить тех, кого я люблю, от боли. Пожалуйста, отыщи меня в моих неудачах и ярости и загляни, минуя их, в мое сердце.»

Хижина, размышления. Уильям Пол Янг

POV Льюис

В эту ночь я не смог заснуть. Я даже не пытался, слишком хорошо я знаю себя, чтобы пытаться рассчитывать на то, что я смогу расслабиться до такой степени, чтобы уснуть. Всю ночь я, как в агонии, метался по своей клетке, пытался отвлекать себя игрой на гитаре, даже пошел мыться, чем вызвал переполох (что доказывало, за мной, как прежде, наблюдают), и ко мне прибежали в помощь несколько человек. Так я промаялся довольно долго, пока ко мне вновь не зашли и не объявили, что если я не лягу спать, то через час мне дадут снотворное. Я решил не будить лихо, пока оно тихо, и забрался под одеяло, продолжив страдать уже там.

Я вспоминал всех, кто с нами летел, и насчитал как минимум семьдесят человек. Почему тогда на корабле было двадцать две капсулы с людьми, ведь для каждого была своя капсула? Почему нашли только двадцать двух, если все мы потерпели крушение неожиданно? Или это было неожиданностью только для меня? Это был первый из вопросов, а вторым, самым болезненным, был вопрос о том, кто все же погиб и кто еще жив и, возможно, очнется как я.

Это стало моей основной надеждой и болью, которая терзала меня. Я и так потерял все, что у меня было. Потерял работу, планету, семью, друзей, мопсов, в конце концов, и теперь, когда появилась надежда, что появится кто-то еще из моих современников, я не хотел вновь ее терять. Это то, что дало бы мне новые силы, знание, что я в этой лодке не один и, конечно, я очень надеялся, что там будет кто-то из моих друзей-коллег.

Если бы очнулся Видар или Бьярне… Вместе мы бы перевернули этот мир, хотя Бьярне и один бы вполне справился… Надежда увидеть их сладко сжимала мое сердце, а страх потерять вонзал нож.

Тягостная ночь прошла, наступило утро и мне принесли коровью отрыжку. Я вяло поковырял в тарелке и отодвинул её, правда, потом пришлось придвинуть обратно. Оказывается: «пока вы не поедите, мы не сможем приступить к сборам на запланированное мероприятие». Вот умеют они уговаривать, мне бы так! И вот, наконец, мне принесли одежду…

Вообще, «дома» я ходил в хлопковых соломенного цвета бриджах и светлых оттенков толстовках, с утра мне заплетали сложную, толстую косу в несколько плетений, которая сокращала длину моих волос вдвое. И я почему-то решил, что оденут меня в этот раз примерно также, но все оказалось совсем иначе. Когда я оказался в «зале», рядом с «аквариумом», в котором росло дерево, стоял манекен, и мне сначала показалось, что это шутка, и сейчас это недоразумение вынесут. Но наряд «красной шапочки-анархистки», как я его прозвал, никто уносить и не планировал, мне только корзинки с пирожками из цианистого калия не хватало или отравленного яблока для Белоснежки.

Наряд состоял из черного свинг-пальто с огромным капюшоном, скрывающим под своим глубоким колпаком любые черты лица, бордового длинного пиджака в стиле стимпанк и кипельно-белых брюк. Под пиджаком была шёлковая белоснежная сорочка с высоким горлом и длинными манжетами, плотно облегающими запястья, на ноги мне предложили надеть бордовые челси в тон пиджаку.

Я бы, возможно, устроил «театральное представление», требуя заменить «наряд», но мне, честно говоря, было не до этого. Меня с каждой минутой все больше потряхивало от мысли, что вот-вот я увижу кого-то из своих современников, человека, которого я наверняка знаю, пусть даже и не водил дружбы. А может быть, среди счастливцев окажется кто-то из моих друзей, и я даже мысли не допускал, что что-то может пойти не так, я всегда верил в лучшее. Ведь для чего-то они еще живы, по какому-то замыслу всевышнего у них еще есть шанс… Мне нравилось так убеждать себя, это давало мне надежду и мнимые гарантии удачи, мне не хотелось думать, что шестеро до меня не очнулись, и я не хотел знать, кто это был.

Как только я с помощью двух разумных облачился в наряд красной шапочки, за мной зашли Яскер и Варден, они почему-то не были одеты, как я, а больше напоминали выдержанных самураев, одежда была строгой, лаконичной и элегантной, без ярких цветов. Кстати, почти все аристократы, которых я видел, были с длинными волосами, ни у кого не было короткой стрижки, и чем больше была длина волос, тем выше задирался нос.