Начало правления Романовых. От Петра I до Елизаветы - Дейниченко Петр Геннадьевич - Страница 23

Но в России Алексея ждало другое. Нрав Петра был хорошо известен, и его показное спокойствие никого не вводило в заблуждение. Петр понимал, что царевич не мог действовать в одиночку, и надеялся в ходе следствия раскрыть и уничтожить всю оппозицию. 3 февраля 1718 года в Кремлевском дворце состоялась встреча отца и сына.

Царь обещал Алексею милость лишь в том случае, если он подтвердит свой отказ от престолонаследия и назовет всех своих сообщников. Алексей дал письменные показания, однако это было только начало. В марте 1718 года Алексей и Петр отправились в Петербург, и там-то дело приняло новый оборот — против царевича дала показания его любовница Ефросинья. Она сообщила, что царевич готовился отменить все отцовские реформы и покарать сподвижников Петра. После этого следствие велось с пристрастием. Алексея пытали и приговорили к смертной казни. Он не дожил до исполнения приговора и умер в камере 26 июня 1719 года.

Одновременно со следствием по делу Алексея велось другое — по обвинению в прелюбодеянии бывшей царицы Евдокии Лопухиной. Ее били кнутом и сослали в удаленный монастырь, любовника ее предали мучительной смерти. Фактической причиной расправы стали надежды Евдокии вернуться на трон.

Борьба с оппозицией этим не закончилась — с начала процесса над Алексеем Петр создал Тайную канцелярию, которая должна была заниматься политическим сыском (она просуществовала до 1726 года). В мае 1722 года Синод обязал священников открывать властям тайну исповеди, если речь шла о государственном преступлении. Официальная церковь окончательно превратилась в инструмент государственной власти.

В этой мрачной атмосфере подходила к концу Северная война. С мая по октябрь 1719 года на Аландских островах в Балтийском море работал конгресс, который должен был выработать условия мира. Работу его прервала смерть Карла XII. Новое правительство потребовало возвращения Лифляндии и Эстляндии. Военные действия возобновились вновь, и лишь Гренгамская победа русского флота 28 июня 1720 года заставила Швецию пойти на переговоры. Через год, 30 августа 1721 года, был заключен Ништадтский мир, по которому Швеция признавала все завоевания России на южном берегу Балтики. Россия вернула ей лишь Финляндию. За эту победу Петр I по ходатайству всех сословий государства принял титул Императора Всероссийского и Отца Отечества.

Битва при Гангуте. Гравюра XVIII в.

Победа в Северной войне не значила, что в России наступил мир — в 1722 году Петр предпринял поход на Каспий, целью которого было обеспечить безопасную торговлю, установить более прочные связи с Закавказьем и лишить постоянно бунтующих казаков и горские народы поддержки на побережье. Все эти цели были достигнуты. В сентябре 1723 года Персия признала за Россией права на западное и южное побережье Каспия.

Поздней осенью 1724 года Петр в ледяной воде помогал стаскивать с мели бот, после чего тяжело заболел и 28 января 1725 года умер, не успев оставить наследника. Сын Петра от Екатерины умер за несколько лет до этого. Оставался шестилетний внук, сын Алексея, но слишком многие видели в нем символ определенного порядка вещей. В 1724 году императорской короной была увенчана его супруга, Екатерина. На следующий день после смерти Петра она взошла на престол.

Женщины на троне

Первой русской императрицей волею судьбы стала бывшая служанка пастора из Лифляндии, угодившая в русский плен при взятии Мариенбурга в 1702 году. Попав в окружение царского фаворита Александра Меншикова, она приглянулась Петру и в марте 1711 года была обвенчана с ним. Не впервые женщина правила Россией, но если Елена Глинская и Софья были правительницами при малолетних наследниках, то императрица Екатерина I правила самовластно. По крайней мере, так это выглядело с точки зрения закона. На самом деле она опиралась на верных соратников Петра I, которые сделали ее императрицей, чтобы использовать в своих целях.

Решение возвести на престол Екатерину противоречило всем прежним традициям. Даже установленный Петром закон о престолонаследии не допускал перехода власти к вдове императора. Единственным законным претендентом был малолетний великий князь Петр Алексеевич, ибо и отец и мать его были царской крови. Но соратники Петра сознавали, что появление на троне внука императора скажется на их судьбах самым печальным образом.

«Птенцы гнезда Петрова» понимали, что старая знать, объединившаяся вокруг внука Петра, сделает все, чтобы удалить «выскочек» от власти. Особенно опасались за свою жизнь и свободу князь Меншиков, весьма часто «путавший» казну и собственный карман, и дипломат Петр Толстой, которого считали главным виновником несчастий царевича Алексея.

Еще до кончины Петра Екатерина поручила Меншикову и Толстому позаботиться о том, чтобы власть перешла к ней. Это не представляло труда — нужно было только склонить на сторону императрицы Преображенский и Семеновский полки. Гвардия обожала Петра и готова была боготворить и его супругу. Офицеры пообещали Екатерине всестороннюю поддержку. Тем не менее, на всякий случай власти выплатили всему гарнизону жалованье, которое задолжали за 16 месяцев, и дали отдых войскам, находившимся на работах.

Высшие вельможи собрались во дворец на совещание о преемнике государя, причем на нем присутствовали и гвардейские офицеры (умирающий Петр в это время находился в другой комнате). Споры затянулись до утра. В разгар их к дворцу подошли оба гвардейских полка. Это решило дело: Петр был еще жив, когда Сенат провозгласил Екатерину «императрицею и самодержицею со всеми правами, какими пользовался супруг ее». В распространенном по этому случаю манифесте народу объяснили, что законной наследницей стала Екатерина, поскольку в 1724 году была увенчана императорской короной.

Новая государыня была воспринята сдержанно — смерть Петра стала слишком сильным потрясением. Но все же присяга прошла без принуждения.

30 января гроб с набальзамированным телом императора выставили во дворце. В течение февраля народ был допущен к прощанию, а 8 марта тело императора перевезли в Петропавловский собор. Там гроб, покрытый императорской мантией, простоял до 21 мая 1731 года.

Очень скоро между сподвижниками Петра начались трения. Вдова императора не сумела объединить их и направить к общей цели. Она сочувствовала преобразованиям Петра, но, к несчастью, не обладала его способностями. Бразды правления быстро захватил Меншиков, распоряжавшийся от имени императрицы. Это вызывало возмущение других членов Сената, которые стали искать способы отстранить Меншикова от власти. По Петербургу поползли слухи, что сторонники великого князя Петра Алексеевича собираются возвести его на престол. Разрядил обстановку Петр Толстой, который смог убедить членов Сената, и в результате в феврале 1726 года появился указ об учреждении Верховного тайного совета под председательством самой императрицы. В него вошли в основном сподвижники Петра (в том числе Меншиков), но нашлось место там и виднейшему представителю старой знати — князю Дмитрию Голицыну. Совет был поставлен над Сенатом. Члены Совета возглавляли важнейшие коллегии, все указы подписывались теперь императрицей совместно с Советом, таким образом, самодержавная ее власть приняла коллегиальную форму.

Появление высшего государственного органа, в котором сосредоточилась вся власть, было закономерным и необходимым. Четверть века правления Петра привели Россию к тяжелейшему кризису. Многие реформы, оправданные в годы военного времени, теперь стали разрушать экономику. Верховный тайный совет столкнулся с многочисленными и сложными проблемами.

Самым тяжким бременем была армия. Сокращать ее было опасно: Персия так и не признала русских завоеваний на Каспии, Турция готовила новую войну, назревал конфликт и в Европе. Регулярное войско, насчитывавшее к тому времени более 200 тысяч человек, Сенат постановил размещать в особых слободах, чтобы не стеснять крестьян. Но слободы так и не построили, и солдат пришлось размещать в городах и деревнях. Еще во время правления Петра офицерам были вменены и полицейские функции, в том числе и слежка за чиновниками. Все это привело к «несогласию у офицеров с земскими управителями и у солдат с мужиками».