Этюд о крысином смехе (опубликованный вариант) - Давыдов Павел - Страница 15

– Каминную, – пояснил я, пытаясь помочь моему другу. – Обыкновенную каминную трубу.

Холмс деревянно рассмеялся, беспокойно озираясь по сторонам. Внезапно его взгляд остановился на водопроводной трубе за спиной у портье, и его лицо осветилось.

– Вот она, – Холмс указал пальцем. – Вот она!

Портье повернул недоуменное лицо назад.

– Но она же цела, джентльмены!

– Цела? – Холмс хмыкнул, обошел конторку, и, отстранив портье, раскрыл свой саквояж. – Вы говорите, она цела? – Великий сыщик извлек из саквояжа дрель и за несколько секунд просверлил трубу насквозь. Из отверстия забил фонтан.

– Ну вот, – с облегчением сказал Холмс, – что и требовалось доказать. Младший водопроводчик Уотсон, идите, сюда.

Я зашел за конторку. Холмс протянул мне гаечный ключ:

– Пошуруйте-ка тут пока, а я поищу прокладки. Мне еще пи разу не приходилось шуровать, но спросить, как это делается, я не решился. Сначала я приставил к отверстию одну из своих труб и некоторое время с умным видом смотрел, как пода вытекает через нее на пол. Затем я несколько раз ударил по трубе ключом.

– Ну как? – озабоченно спросил Холмс, вынимая из саквояжа кувалду.

– Мда-а-а… – протянул я, – Дело дрянь.

На лестнице столпилось человек десять-пятнадцать постояльцев, привлеченных шумом текущей воды. Они с испугом следили за нашими действиями.

– Спокойно! – провозгласил Холмс. – Для паники нет ни каких оснований! Просим всех разойтись по комнатам, взять самое ценное, надеть спасательные пояса и через пятнадцать минут собраться в вестибюле.

Нельзя сказать, что это заявление Холмса успокоило собравшихся. «Пожар!» – завопил седобородый джентльмен в смокинге, «Грабят!» – откликнулись сразу несколько голосов.

«То-о-онем!!!» – перекрыл обычные крики мощный хор.

Вода, тем временем, действительно прибывала.

– Без паники, господа, без паники! – Холмс постучал кувалдой по конторке. – Прощу тишины.

Шум и вопли постепенно смолкли.

– Гостиница? – в отчаянии спросил портье: – Что будет с гостиницей?!

– Ну, тут все просто, – уверенно сказал Холмс. – Она обречена.

– Боже! Как же…

– И не говорите мне ничего.

– Но… Но сделайте же что-нибудь!!!

– Если я сделаю вам карманный самовар, это вас удовлетворит? – осведомился Холмс.

– Какой еще самовар?!!

– Какой-какой? Сами знаете какой! Тульский! И не пытайтесь заморочить мне голову вашим самоваром!

Вода дошла мне до щиколоток, и я с ногами залез на стул, который до этого занимал портье.

– Кого вы пустили в отель? – продолжал Холмс. – Это же просто варвары? Вандалы какие-то, – Холмс заметил на конторке книгу регистрации проживающих. – Вот полюбуйтесь! – сказал он, раскрывая книгу. – Мистер Брэндсгрейв – кто додумался пустить его сюда? С такой фамилией! Или этот – сэр Арнольд Арчибальд Пайпбрейкер, эсквайр. Эсквайр? Ха! Расскажите это моей бабушке! А вот – Айзек Мунлайтнесс! Тьфу! Да у вас что здесь, притон?..

Так, снабжая каждую фамилию подробным комментарием, Холмс зачитал весь список. Тем временем вода согнала меня со стула, и я влез на конторку. Холмс удовлетворенно захлопнул книгу.

– И после этого вы хотите, чтобы я возился с трубой? А завтра они снова захотят немного повеселиться и вообще оторвут вашу трубу. Почему бы им не повеселиться? Вы ведь, по-моему, так рассуждаете?

– Нет, нет, что вы! – воскликнул портье. – Мы! Нет! Никогда! Только…

– Что «только».

– Только… заделайте, пожалуйста дыру!

У портье был такой вид, будто его вот-вот хватит удар.

– Не упадите, – сказал Холмс – Вы еще нужны Англии. Плывите сюда. Дайте мне вашу руку. Вот так, хорошо.

С этими словами Холмс засунул указательный палец портье в просверленное отверстие. Течь прекратилась. – Если у тебя есть фонтан, – назидательно сказал Холмс, обращаясь ко всем присутствующим, – заткни его – дай отдохнуть и фонтану. Козьма Прутков. Классиков надо знать… Пойдемте, Уотсон. Мы здесь больше не нужны.

При гробовом молчании окружающих Холмс сложил инструменты в саквояж, и мы, по пояс в воде, двинулись к выходу.

– Да, – вдруг остановился Холмс, поворачиваясь к портье. – Где-то здесь должен быть вентиль. Найдите его и заверните до упора.

Мы вышли на темную улицу и, не торопясь, пошли вдоль сонных витрин магазинов и наглухо закрытых лавок.

– Холмс, – сказал я после непродолжительного молчания, – можно вам задать один вопрос?

– Хоть три, – благодушно ответил Холмс.

– Ловлю вас на слове, тогда, перво-наперво, мне хочется узнать, какое отношение имели наши сегодняшние действия к расследованию дела Блэквуда?

– Самое непосредственное, – важно изрек Холмс. – Второй вопрос, Уотсон?

– Второй? М-м… Вы узнали то, что хотели узнать в отеле?

– Конечно! И, наконец, ваш последний вопрос?

Я помолчал, собираясь с мыслями, потом выпалил:

– Холмс! Скажите честно: на кой черт вам понадобилось заливать чердак водой – все равно ведь, в конечном итоге, вы просверлили эту несчастную трубу?

Великий сыщик замедлил шаг, остановился, его лицо медленно расплылось в широчайшей улыбке.

– Мой милый Уотсон, – тепло, с какой-то особой задушевной интонацией проговорил он, – ну кто же мог знать, что там окажется труба? Нам просто повезло!.. Пойдемте – завтра у нас нелегкий день, поверьте мне. Вперед, мой дорогой Уотсон! Курс – Бейкер-стрит, 221-б!..

Глава 15.

Утром следующего дня меня разбудило сдержанное восклицание Холмса. Великий сыщик сидел за столом и занимался чем-то непонятным. Накинув халат, я подошел к нему.

В центре стола стояла маленькая детская пирамидка, Холмс, брезгливо морщась, засыпал ее угольной крошкой.

– Что это вы задумали? – удивленно спросил я.

– Ах, отстаньте, Уотсон! Без вас тошно! – раздраженно ответил Холмс и, то и дело поглядывая на часы, стал с нескрываемым отвращением счищать с пирамиды уголь миниатюрной деревянной лопаточкой. Затем он снова засыпал пирамидку и снова очистил, снова засыпал и снова очистил, причем ненависть, с которой он проделывал эти манипуляции, с каждым разом все возрастала.

– Нет, это выше моих сил! – сказал, наконец, Холмс, стиснув зубы. – Какая мерзость! Уотсон, прошу вас – вам ведь известно мое отношение ко всякого рода пирамидам! – выкиньте эту дрянь. Не могу больше видеть эту гадость. Куда? Куда угодно. На улицу. В окно. Быстрее, Уотсон, меня тошнит.

После того, как пирамидка, а за ней и уголь исчезли за окном, Холмс облегченно вздохнул, вооружился счетами и углубился в сложные и запутанные расчеты.

– Ого! – сказал он вдруг. – Слышите, Уотсон? Семьдесят пять. Я имею в виду семьдесят пять минут. Час с четвертью. Очень хорошо.

Холмс еще несколько раз проверил вычисления, но ошибок не обнаружил.

– Да, – сказал он. – Все сходится. Час с четвертью. Ну что ж, великолепно. Уотсон, теперь дело за вами. Сейчас вы поедете на Чаринг-Кросский вокзал и купите нам билеты на все поезда, отправляющиеся до семи часов вечера. Оттуда вы поедете на вокзал Ватерлоо и сделаете то же самое, оттуда – на Паддингтонский вокзал, ну, и так далее на всех вокзалах. И возвращайтесь побыстрее, у нас еще куча дел.

«Час от часу не легче!» – подумал я. Холмс тем временем подошел к окну, раскрыл форточку, высунул в нее голову и три раза издал то, что он называл КС.

Не успел я одеть плащ, как в комнату ворвался грязный оборванный мальчишка. Холмс долго шептался с ним, затем вытащил из кармана карамельку и издалека показал ее оборванцу.

– Здорово! – воскликнул малыш и потянулся за конфетой. – Нет, Картрайт, – сказал Холмс, ловко пряча карамельку в карман. – Это после того, как все будет сделано.

– О`кэй, – кивнул тот и вихрем выскочил из комнаты.

– Холмс удовлетворенно потер руки и тут заметил меня.

– Уотсон! – Холмс был просто поражен. – Вы еще здесь!

В общем-то, поручение оказалось не особенно трудным. К двум часам дня я объездил уже все вокзалы, кроме Паддингтонского. На Парк-Лэйн я отпустил кэб, решив немного пройтись. И тут стал свидетелем странного зрелища. На моих глазах к джентльмену, шагавшему ярдах в двадцати впереди меня, незаметно пристроился мальчишка. Отточенным движением он вытащил из кармана ничего не подозревающего джентльмена часы. Я уже было собрался раскрыть рот, чтобы поднять тревогу, как воришка что-то сделал с часами и столь же ловко положил их обратно. После этого он нарисовал мелом на спине джентльмена большой крест и скрылся в подворотне.