Этюд о Крысином Смехе - Давыдов Павел - Страница 3

— Квентин, это я, — пробормотал Дэниел, открывая глаза.

Дворецкий обошел кэб, уставился на ручку экипажа и произнес в пространство:

— Да, сэр?

— Лошадей — на кухню. Всем — овса!.. Кэбмен пусть пожрет со слугами… Мне — пикули и бренди.

— Да, сэр. А что такое пикули?

— Ну… — пробормотал Дэниел, ерзая по сидению. — Тогда просто бренди. Чистого бренди… Кстати, — прошептал он мне на ухо, — а что такое пикули?

Я повернулся и обратился с тем же вопросом к Холмсу. Тот сделал вид, что не расслышал и выпрыгнул из кэба. Мы последовали за ним.

Как выяснилось, вместе с дверями наш экипаж снес и тонкую перегородку, отделявшую прихожую от чулана, почти все пространство которого занимал гигантский аппарат. По доносившимся из его глубин звукам и распространяющемуся аромату можно было догадаться, что внутри идет некий важный процесс. Холмс некоторое время с любопытством осматривал этого монстра, щупал змеевик, постукивал по корпусу, а потом, достав маленькую записную книжечку, стал зарисовывать заинтересовавшие его детали. Тем временем дворецкий Квентин принес на подносе высокий бокал и, ловко зачерпнув им из сверкающего медью резервуара, подал сэру Блэквуду.

— Бренди, сэр! — торжественно объявил он.

Дэниел одним глотком опорожнил бокал и тут же заметно повеселел.

— Вперед, друзья мои! — воскликнул он. — За мной!..

Сунув под мышку костыль, в котором, если признаться честно, и с самого начала не было особой надобности (но который, по-видимому, очень полюбился Дэниелу), хозяин Блэквуд-холла провел нас в большой мрачный зал, освещенный слабым огнем тлеющих в камине дров. Посреди зала стоял длинный дубовый стол, заставленный несметным количеством пустых бутылок.

— Все собираюсь сдать, — застенчиво, с какой-то милой непосредственностью сообщил Блэквуд и незаметно спрятал несколько бутылок под стол.

Мои глаза постепенно привыкали к полумраку. На высоте десяти — двенадцати футов по всему периметру зала проходила галерея с балюстрадой. Кое-где на стенах висели оленьи рога и старинные рыцарские доспехи — свидетели былой славы рода Блэквудов. В дальнем углу стоял необъятный шкаф, забитый громадными фолиантами в потрепанных переплетах. Тут и там торчали безвкусные фарфоровые статуэтки. Пол был усеян окурками, пробками и почившими тараканами. С потолка гулко капала вода, растекаясь у лестницы, ведущей на галерею, большой, бесформенной лужей. Было холодно и неуютно.

— По-видимому, это ваши предки? — осведомился Холмс, кивнув на длинный ряд портретов в массивных рамах.

— Да-да, н-настоящее шотландское в-виски, — подтвердил Дэниел, перебирая стоящие на столе бутылки.

— Великолепная работа! — восхитился Холмс, подойдя ближе к одному из портретов. — Я узнаю кисть… этого… как его… Ну, неважно… Его… — Холмс перешел к следующему портрету. — А вот Хогарт! Точно — Хогарт! Какое мастерство! Как передан взгляд, поза… Это лицо, полное аристократического достоинства… А вот еще. Взгляните, в его чертах есть нечто величественное!.. Что ни говорите, работы старых мастеров не идут ни в какое сравнение… О господи!.. А это что за гнусная ро… А, это зеркало… — Холмс смутился и замолчал.

Неожиданно за дверью послышались быстрые легкие шаги, и в зал впорхнула женщина, уже не первой молодости, но, тем не менее, еще довольно привлекательная.

— П-позвольте представить в-вам мою суп-пругу. Ее зовут Джейн, — сказал Дэниел, зачем-то пряча за спину костыль и пытаясь держаться прямо.

Холмс галантно поклонился и поцеловал руку миссис Блэквуд.

— Холмс, — представился он, — Шерлок Холмс. Весьма рад знакомству с такой очаровательной леди. А это мой друг и помощник доктор Ватсон, — Холмс попытался изящно повернуться в мою сторону, но, поскользнувшись на мокром полу, потерял равновесие и шлепнулся прямо в лужу. Я церемонно поклонился и, выпрямляясь, помог моему другу подняться.

Миссис Блэквуд с прирожденным тактом сделала вид, что не заметила падения великого сыщика.

— Я много слышала о вас, — с улыбкой сказала она. — И потому очень рада видеть вас в нашем замке. Это большая честь для нас… Дорогой! — ласково обратилась она к мужу. — Мне надо сказать тебе несколько слов наедине. Надеюсь, джентльмены извинят нас?

Еще раз улыбнувшись, миссис Блэквуд взяла мужа под руку, вывела в коридор и аккуратно прикрыла за собой дверь. Некоторое время оттуда доносилась какая-то возня, затем раздался звук сочной оплеухи и голос Дэниела: «Но — дорогая!.. Всего одна рюмочка!.. Перед ужином!…» Дальнейшие вопли сэра Блэквуда уже беспрестанно перемежались оглушительными пощечинами.

— Кажется, мы не вовремя, — заметил Холмс.

— Не обращайте внимания, джентльмены, — сказал появившийся из темноты дворецкий Квентин.

— У вас всегда так? — Холмс кивнул в сторону двери.

— Нет, что вы! — Квентин даже обиделся. — Только по вечерам. Днем хозяин в Сити, а ночью они спят.

Крики тем временем становились все громче, шум все сильнее.

— По-моему, в ход пошел костыль, — констатировал Холмс. — А жаль. Это был один из лучших моих сувениров… Что ж, придется подождать. Присядем, Ватсон.

Мы удобно расположились в креслах у камина и вытянули ноги к огню.

— Итак, что мы имеем?..

Подобные вопросы Холмса вызывали у меня чисто рефлекторную реакцию. Изобразив на лице внимание и заинтересованность, я моментально отключился. Сквозь дремоту голос Холмса едва доносился до меня.

— Деньги украли… Кто мог пойти на это? Естественно, тот, кто брал книгу в руки. Хотя… Нет, нет! Только тот, кто брал… И именно в руки…. В левую или в правую… Какая блестящая мысль!.. Круг подозреваемых сужается… Резко сужается… Можно отбросить всех безруких! Остается только выяснить, кто же посещал замок в день пропажи, и…

— В тот день к нам заходили трое!

Неожиданный крик под ухом заставил меня вздрогнуть, пробудиться и осознать, что шум за дверями стих, а мистер Блэквуд стоит за моей спиной, с трудом пытаясь сохранить вертикальное положение.

Глава 3

— Да, в тот день их было трое, — подтвердил Дэниел. Похоже, воздействие костыля произвело свой благотворный эффект. Во всяком случае, заикаться он почти перестал. — Я все отлично помню. Эта книга… Это больше, чем книга… Я каждый день брал оттуда фунтов по пять… Шесть… Семь… Раньше их там было много… много больше, — вздохнул он. — Однако — пагубная страсть… Эх, да что там говорить!.. Но самое страшное — жена узнала, откуда я беру деньги. Теперь придется покупать новую книгу… Ах, да. В тот злосчастный день, семнадцатого октября, я, как всегда, решил немного… того… подзарядиться. И — о ужас! Денег не оказалось. А мне очень хотелось. Очень. Вы представляете? Это в тот момент, когда аппарат, — Дэниел махнул рукой в сторону прихожей, — был остановлен на профилак… ик! — тический ремонт. А мне так хотелось… — Дэниел скрипнул зубами. — Представляете, Холмс? Вы берете маленькую, самую маленькую рюмочку. Наливаете на самое донышко капельку, одну капельку мятной настойки. Вдыхаете этот божественный аромат и — прислушиваясь, не идет ли жена, — залпом выпиваете бутылку! Бутылку… Бутылку надо спрятать. Вы скажете, это невозможно. Ха! Мой гений… Вот, взгляните. Как я здорово придумал! — он показал на стол. — Одной больше, одной меньше — все равно ведь никто не заметит. А закуска! Боже мой! Ведь бывает же еще и закуска!.. Почему я никогда не закусываю?.. Э-э-эх!.. — Дэниел взмахнул руками и попытался что-то сплясать.

— И все же, кто были те трое? — остановил его Холмс.

— Трое? Ха-ха-ха! Какие еще трое? А вы… А вы кто такие? Что вы делаете в моем доме?..

— Мы ищем ваши деньги, — с достоинством ответил Холмс.

— Что?! А… да. Я совсем забыл. Это бывает. Пардон. Э… У вас есть что-нибудь… э… выпить? Что? Жаль. У меня, правда, есть. — Дэниел прикрыл глаза и несколько раз удовлетворенно кивнул. — Но там, наверняка, караулит моя благоверная… Вот, вы говорите, трое… Ну да. Первым, конечно, был мой брат Грегори. Мой младший брат. Он каждый день приходит навестить нашего больного отца. Наш отец. Наш бедный отец! Он парализован уже несколько лет… Черт, ужасно хочется выпить… Мне больно видеть, как мучается этот святой человек. И ни единого стона!