Заоблачная. Я, ведьма (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 24

— Жизнь познавший не страшится смерти.

Яна вздохнула со всхлипом, обращаясь в человека. Агей опустился на пол, склонив голову. Нечай дёрнулся в последний раз и затих.

Молчание длилось недолго. Яна опомнилась первой. Она подошла к мёртвому чудовищу, аккуратно сняла с его груди амулет на цепочке. Блеснул холодной искрой темно-бордовый камень, оправленный серебром, и лёг в безвольную ладонь Агея. Парень вздрогнул, подняв глаза, покачал головой:

— Нет. Я не достоин!

Она, не слушая, опустилась перед ним на одно колено:

— Присягаю на верность, обязуюсь послушанием и жизнью.

Агей сердито глянул на неё:

— Предводителя выбирает совет оборотней, а не ты!

— Посмотри вокруг! — воскликнула Яна. — Разве сейчас время созывать совет? Главный погиб, а лучше тебя я пока никого не вижу!

Помедлив, Агей со вздохом одел цепочку на шею и спрятал под рубашку. Я, наконец, смогла пошевелиться. Вытерла испарину с лица и спросила чужим тонким голосом:

— Что… что это было?

— Нечай, — ответил Агей, не глядя на меня. — Его убила нежить.

Не понимая, я перевела взгляд на Яну. Та объяснила:

— Когда оборотня убивают, он становится упырем. У него больше нет чувств и эмоций, только желание убивать! Пить кровь, есть плоть. Он намного опаснее нежити…

— Нежить взяла город числом, — перебил её Агей. — И неожиданностью! А упыри, тем более, бывшие волки, способны мыслить и хитрить!

— Свита Нечая! — вскинулась Яна.

— Надо их найти!

Решимость на лице Агея вызвала у меня холодные мурашки по всему телу. А он обернулся ко мне, взял за плечи и тихо, но чётко сказал:

— Убить упыря можно лишь двумя способами: отрубить голову или вонзить в сердце деревянный кол. Поняла?

Я судорожно кивнула. О чём он?

— Деревяшка войдёт в тело, как в масло! Главное, не промахнуться! И не медлить! Поняла?

Я снова кивнула, начиная трястись.

— Если вдруг… Если я или Яна… В общем, помни, что в таком состоянии мы уже мертвы, и ты только спасёшь наши души. Обещаешь?

Озноб пробрал меня при одной мысли, что, возможно, мне придётся убить одного из них, а может, и обоих. Если они не справятся с обращёнными в упырей волками… И только в этот момент я почувствовала, насколько серьёзна ситуация, в которую попала. Мы все можем умереть сегодня. Все! А я даже не знаю, какая на ощупь его кожа.

Мои руки сами собой обхватили его шею, скользнув в гриву жёстких волос, я подтянулась на цыпочках к его лицу и приникла губами к его губам, прерывая уже начатую фразу. Агей слегка обалдел, застыв столбом, а потом порывисто обнял меня. Его губы сомкнулись на моих, лаская и покусывая, по телу пробежала дрожь, и я ещё сильнее прижалась к нему, наслаждаясь моментом чистого вожделения. Без всяких там далеко идущих намерений.

И да. Его кожа была шерстистой, плюшевой и тёплой…

Прервала нас Яна, которой, видно, надоело смотреть на «телячьи нежности»:

— Увидитесь ещё, во славу Волоха! Пошли, Агей, покончим с упырями, а там, может, управа объявится!

Он смутился, отпуская меня, буркнул:

— Вот вечно мне всю малину портят!

Меня же одолел нервный смех. Вовремя я со своими поцелуями! Вокруг нас трупы в кровавых лужах, никакой помощи, Дала куда-то подевалась, Света в прострации на стульчике… А я тут думаю про эротику! Надо про оружие думать! Чем мне сердце упырям протыкать?

Практический вопрос заставил меня оглядеться. В холле в углу, скрытые стопками пыльных журналов и старинными вазами, стояли лопаты, грабли, вилы. А между ними топор! Вот чем можно снести голову чудовищу! Я с трудом выдернула его за топорище из кучи садовых инструментов и протянула Агею. Волк взял его в ладонь, легко, словно пластмассовый, перебросил из руки в руку, играючи, и исподлобья взглянул на меня с кривой улыбкой:

— Охота — моё любимое занятие!

Потом подошёл ко мне вплотную, его ладонь скользнула по моей щеке в волосы, он притянул меня к себе, властно, страстно, и сказал:

— Жди меня здесь. Я вернусь за тобой и тогда…

— Что тогда?! — интересно, он уже считает меня добычей?

— Не отвертишься, будешь моей, — шепнул он. Я хотела сказать что-нибудь колкое, но внезапно передумала. Вспомнила Нечая. И ответила тихо:

— Смерть познавший не страшится жизни!

Короткий смешок был мне ответом. И они ушли. А я осталась одна, со Светой и со своими растрепанными чувствами.

Глава 10. По крупицам

Оставаться в помещении рядом с мёртвыми мне не хотелось. К тому же я всё ещё была безоружна. Как сказал Агей? Деревянные колья. Надо найти хоть какие деревяшки, заточить их и ждать.

На улице было тихо. Можно было, конечно, послать мысленную ласточку проверить на присутствие нежити или упырей, но я откровенно побоялась. А вдруг не смогу вернуться? Что тогда случится со Светой? Поэтому я, понадеявшись на слух, накрыла спящую девушку кусками картона, замаскировала тряпьём и двинулась в сторону столовой.

Сердце стучало в груди, как взбесившаяся белка в клетке. Я старательно не смотрела по сторонам, но взгляд искал помимо моей воли мёртвых, особенно тех, с кем я успела познакомиться. Несколько обезображенных тел валялись по углам столовой, под стульями, и в одном я узнала Нестора, дальнего кузена Жанны. Узнала по светлым кудрям, теперь заляпанным кровью. Желудок снова подпрыгнул в животе, но он был пуст, поэтому я взяла верх над физиологией и прошла на кухню.

Беса Рамона нигде не было видно. Разбитая посуда усыпала пол, на плите подгорали котлеты в соусе, и я машинально отставила их в сторону. В глаза бросился симпатичный поварский топорик. Отличная штучка для слабых девушек, как я! И острый, наверное, как бритва. Осталось найти подходящие колья. За неимением оных, если что, отрублю ножки от стула.

Я принялась шарить по шкафам. Обнаружила много всяких вещей, которыми можно бросаться, в том числе и пакетики жгучего перца. Деревянные одноразовые шампуры для шашлыка, хоть и острые, были мной забракованы из-за размера. А вот со следующей находкой возни было больше.

Из узкого высокого шкафа, стоявшего в углу кухни, послышалась возня и громкий чих. Я, топорик наперевес, рывком открыла дверцу. Между передников и кухонных полотенец сидел, скрючившись вусмерть, долговязый ушастый неудачник-колдун второго курса, охочий до блинов и пампушечки Жанны. С минуту мы смотрели друг на друга круглыми глазами, причём он всё больше косился на занесённый вверх топорик. Потом я не выдержала:

— Ну, вылезай, что ли!

— Они ушли? — живо спросил парень. — Эти… красноглазые?

— Вроде да, — я пожала плечами, оглядываясь. — А ты давно здесь сидишь?

— Да как только они появились! — он начал выбираться из шкафа, по очереди выставляя длинные ноги. Вытянувшись во весь рост, он любопытно оглядел меня и спросил с сомнением:

— Мы вроде как знакомы?

— Утром познакомились. Я с Жанной была. Лада. А ты… Эм-м-м, Захар?

— А ну да, — вспомнил он. — Кстати, ты Жанну не видела?

— Нет. Давай-ка подключайся! Нам нужны деревянные колья! Чем больше, тем лучше.

Он подозрительно глянул на меня:

— Зачем нам колья?

— На всякий случай, — я взяла стул за спинку и примерилась к нему топориком. Нет, так я провожусь до третьей мировой войны! Надо как-то радикально.

Захар отобрал у меня стул и со всей дури хряснул им о стол. Ничего не скажешь, радикально! Но он добился цели — четыре круглые ножки отскочили от сиденья и с глухим звуком попадали на пол. Стул элементарно развалился на составные части. Я с уважением взглянула на Захара. Неудачник? Во всяком случае, сообразительный неудачник!

Воодушевлённая удачей, я схватила ножку и, уперев её в стол, принялась тесать конец, то и дело попадая по столешниуе. Получалось не ахти, но всё лучше, чем ничего не делать. Захар, между тем, потоптавшись немного на месте, затеял поиски. Искал он в шкафах с продуктами. Занятая работой, я наблюдала за ним, гадая, что же он может так его интересовать, потом не выдержала: