Нелюбимый (СИ) - Кармазина Александра - Страница 40

— Как же вы живете без любви? — удивилась молодая женщина. — Я не о сексе, а о чувствах. О состоянии души, что ли…

— Вы, женщины, так любите приукрашивать банальные вещи, — улыбнулся Майкл. Этот мимический жест преобразил собеседника любовницы Кларка. И без того не лишенное привлекательности лицо стало мягче, на щеках появились очаровательные ямочки.

— Вам следует чаще улыбаться, — заметила Элейн.

— А вам — больше спать, — отбил он замечание. — Сон улучшает цвет лица.

— Хам, — беззлобно бросила Элейн.

Как бы это неприятно не звучало, но Майкл был прав. Она не помнила, когда принимала нормальную ванну и спала в человеческих условиях: в кружевной сорочке на любимом шелковом белье, а не на стуле в отвратительно воняющем лекарствами больничном халате.

— Вы правы, — кивнул он в ответ. — Ни в коем случае не преследовал цели обидеть вас или оскорбить. Простите.

— Такой правильный, что тошнит, — отвернулась Элейн к окну.

Как и положено джентльмену, Майкл проводил любовницу Реймонда до самой двери. Только когда в замке щелкнул ключ, Элейн услышала удаляющиеся шаги. Покусывая ноготь на указательном пальце, она усмехнулась. Надо же, какой ответственный. Подобное обращение льстило и немного успокаивало, поскольку на фоне последних событий, Элейн отчаянно нуждалась в поддержке. Одинокая и растерянная в своем горе, она не знала, куда кинуться и кому пожаловаться на ту боль, что сжимала исстрадавшееся сердце. Видеть неподвижное тело Реймонда становилось все тяжелее. С каждым днем, проведенным у его постели, лишая себя всего, к чему привыкла — нормальное еды, элементарных косметических процедур, приятных бесед с друзьями — она все отчетливее понимала, что в ее жизни не осталось никого. После той проклятой аварии, что превратила единственного человека, который был ей дорог, в безвольный кусок мяса, Элейн не узнавала свою жизнь. Все, чем она жила, ради чего просыпалась по утрам, заключалось в Реймонде.

Пройдя в ванную, женщина включила воду и вылила в ванну чуть ли не половину флакона пены. Только спустя несколько минут, Элейн поняла, что не поставила на место пробку, а потому вода уходит, оставляя ванну пустой. Выругавшись, она исправила свою оплошность, а затем села прямо на пол. Опираясь спиной на холодную ванну, запустила пальцы в жесткие волосы. Сжав кулачки, Элейн намеренно причинила себе боль, надеясь хоть как-то справиться с пустотой, что грызла ее изнутри. Она сжала зубы, изо всех сил стараясь не заплакать, но слезы уже жгли веки. Не совладав с собой, она зарыдала. Вскочив, Элейн смела с полочки под зеркалом все, что там было и, сорвав со стены само зеркало, швырнула его на пол. Сотни искрящихся осколков брызнули в разные стороны, разлетаясь по углам. Прижав ладонь ко лбу, женщина закричала, опускаясь на колени.

— Как же так?! — Элейн знала, что никто не ответит, но все равно дикий крик летел куда-то в космос. — Ты же обещал, что будешь рядом! Ты же обещал… — скрутившись калачиком прямо на осколках зеркала, она судорожно всхлипнула. — Как же мне пережить это? Я не смогу… Помоги же мне, Рей. Помоги… — приподнявшись, Элейн зло отбросила от себя какие-то тюбики с кремами и гелями.

Подвернувшиеся под руки острые грани стекла поранили нежную кожу, заливая кровью нежно-голубой кафель. Аналогичные ранки появились на ногах и в тех местах, где осколки сумели преодолеть барьер одежды, с холодным наслаждением впиваясь в податливое тело. Безразличные к людским проблемам, составные части разбитого зеркала спешили сослужить последнюю службу: принести несчастье, как им и было предназначено.

Ванна давно набралась, и теперь вода шла через край. Добравшись до Элейн, струи окрасились в розовато-красный цвет. Растекаясь по ванной комнате, они смешивались с кровью, словно растворяя в себе чужое отчаяние, делая его менее острым, притупляя болезненно-алый эмоциональный фон.

Совершенно опустошенная и лишенная сил, Элейн доползла до ванны, чтобы выключить воду. Сбросив одежду, женщина погрузилась в ароматные хлопья пены. Скатанное валиком полотенце послужило подушкой, и любовница Кларка смогла, наконец, расслабиться. Вода успокоила возбужденные нервы, разлила спасительную слабость по всему телу. Закрыв глаза, Элейн почувствовала, как проваливается в мягкую пропасть. Откуда-то издалека пыталось пробиться странное ощущение тревоги и чего-то непоправимого, но молодая женщина больше не могла реагировать на это. Голову словно окутали пушистые облака, непроницаемые и нежно-розовые, как вода в ванне. И, если погруженная в состояние расслабленной эйфории Элейн продолжала парить в этих облаках, чей цвет не менялся, то вода постепенно приобретала ненормально яркий и насыщенный цвет красного вина. По мере того, как вместе с водой окрашивалась и пена, тело любовницы Реймонда медленно сползало вниз…

***

Марисса перевела взгляд на многочисленные мониторы приборов, что поддерживали жизнь мужа. Один из них вел себя как-то странно. Плавно текущие линии-зигзаги стали ломаными и дергались, исчезая. К неполадкам добавился заполошный пронзительный писк. Миссис Кларк бросилась в коридор, чтобы позвать на помощь.

Следующие несколько минут врачи безуспешно пытались запустить внезапно остановившееся сердце Реймонда.

Схватившись за косяк, Марисса не сводила дико горевшего взгляда с лица Рея. Ей показалось, что вся жизнь пронеслась у нее перед глазами в эти мгновения. Он не мог уйти сейчас, когда был так нужен ей. Ей нужно было столько рассказать ему, стольким поделиться.

— Прошу тебя, — шептала миссис Кларк. — Ты должен остаться. Рей, прошу тебя.

Протяжный вой прибора захлебнулся на доли секунды, затем вернулся, но лишь для того, чтобы снова прерваться. И словно сердце самой Мариссы прекратило бег в эти моменты.

— Есть! — облегченно выдохнул один из врачей. — Есть пульс.

Не в силах держаться в вертикальном положении, миссис Кларк сползла на пол. Прижав ладонь к груди, Марисса закрыла глаза, переводя сбившееся дыхание. Когда силы вернулись, а дрожь в коленях прошла, девушка поднялась на ноги. Подойдя к кровати, Марисса склонилась над Реймондом. Запечатлев долгий поцелуй на щеке мужчины, она улыбнулась сквозь слезы. Прижавшись лбом к скуле Рея, она легонько сжала плечо Кларка.

— Ты должен жить, слышишь? — прошептала она, поднимая голову.

Бледное лицо мужчины осталось прежним: бесстрастным и непроницаемым, точно маска. Но так казалось только с первого взгляда. Внимательные глаза родного человека уже уловили едва заметные изменения. Левая скула утратила кипенную белизну. Теперь кожа приобрела иной оттенок и выглядела более живой. Мариссе показалось, что будто бы даже румянец появился. Но даже не это было самым удивительным, а то, что из-под плотно сомкнутых век скатилась прозрачная капля. Правая часть лица, скрытая повязкой, была не видна.

— Ты только живи, — прошептала девушка, снова целуя теперь уже влажную щеку Реймонда, чтобы ощутить пронзительно-горький вкус.

***

…погружаясь в вязкое тепло, Элейн впервые за долгое время чувствовала себя спокойно. Она словно попала в уютную комнату, чьи оббитые мягкой тканью стены уже никогда не причинят боль и не пропустят посторонних звуков. В своеобразном коконе собственного воспаленного воображения, молодая женщина жаждала остаться навсегда, чтобы больше не чувствовать того ужасного чувства, что рождалось в ней при мысли о том, что будет, если Реймонд не сможет справиться с болезнью. И даже теперь, когда ей было так хорошо, что-то продолжало тревожить Элейн, царапать душу крохотными коготками. И так хотелось вдохнуть полной грудью, чтобы опьянеть от обилия кислорода. Так хотелось, но не получалось.

— Кошечка…

Сильные пальцы легли на затылочную область, задевая шею. Резкий рывок словно подкинул ее вверх и… Элейн вынырнула из кроваво-красного плена. Молодая женщина судорожно закашлялась, выплевывая воду. Ошалело оглядываясь по сторонам, Элейн лихорадочно шарила взглядом по вращающейся вокруг нее ванной комнате. Голос Реймонда все еще слышался ей мягким эхом.