Джентльмен-капитан (ЛП) - Дэвис Дж. Д. - Страница 10

— У вас не будет возможности назначить собственных офицеров, капитан Квинтон. Эскадра должна выйти, как только позволит ветер, поэтому вам придется довольствоваться экипажем капитана Харкера. Вот список офицеров с моими комментариями к тем, кто мне знаком, и ваши приказы.

Он передал мне два листа бумаги, и на первом я увидел слова, написанные его рукой напротив трёх имён.

«Лейтенант Джеймс Вивиан, племянник Харкера. Достойный человек, но очень молод.

Казначей Стаффорд Певерелл, честолюбив и высокомерен. Скуп и ловок в своём деле.

Капеллан Фрэнсис Гейл. Пьяница, во флоте ради денег».

Все смотрели на меня в ожидании.

— Конечно, ваше высочество! Благодарю! Я хотел бы, однако, с вашего позволения, просить о назначении одного сверхштатного помощника штурмана.

Йорк нахмурился.

— Мистер Пипс выбранит меня за такое отступление от правил, — сказал он.

Даже угрюмый принц Руперт усмехнулся, а король с улыбкой сказал:

— Мы все живём в страхе перед гневом юного мистера Пипса. Этот человек неутомим, искореняет праздность и неэффективность во всём, кроме собственной жизни, как говорят Пэн и Мэннис. Однако в нынешних обстоятельствах, думаю, мы можем позволить вам эту прихоть, капитан Квинтон. Даже высокочтимый мистер Пипс не станет придираться из–за одного лишнего помощника штурмана, если тот будет назначен совместно лордом–адмиралом и самим королём.

Король Карл подал знак пажу, и ему тотчас принесли перо, чернила и бумагу. Он нацарапал записку, в которой я успел разобрать только адрес: Сэмюэлу Пипсу, эсквайру, клерку–делопроизводителю старших офицеров и комиссионеров королевского флота, Ситинг–лейн.

— Имя вашего подопечного, капитан Квинтон? — спросил король.

— Фаррел, сэр. Кристофер Фаррел.

Король кивнул и зачитал вслух окончание записки:

— … немедленно назначить сего Кристофера Фаррела сверхштатным помощником штурмана на борт военного корабля «Юпитер» под командованием капитана Мэтью Квинтона.

Он поставил подпись с росчерком «Карл», потом приложил кольцо к воску, налитому пажем на бумагу, а Яков Йоркский скрепил документ своей печатью.

— Так тому и быть, Мэтт Квинтон. В Шотландии, возможно, так же сыро, как в Темзе, и полно двуличных обманщиков–пресвитериан, но для нас, троих Стюартов, это родина, храни нас Бог, и один из трёх моих престолов. Я хочу ещё оставаться королём Шотландии в свой день рождения, капитан, поэтому — за дело!

Карл II поднялся на ноги: властный, невыразимо уродливый, высокий, как я. Он протянул руку, и я склонился для поцелуя.

— «Юпитер» — дьявольски хороший корабль, капитан Квинтон. — сказал король, когда мы с братом, всё ещё кланяясь, попятились из комнаты. — Бога ради, постарайтесь не потерять и его.

Глава 4

Я провёл ночь в Рейвенсден–хаусе, но спать мне мешали гуляки, расшумевшиеся под окнами, приказ, надёжно устроившийся в кармане, и мысли о роскошной сумме в три фунта и десять шиллингов в месяц, которые командование кораблем пятого ранга мне принесёт (а точнее, Корнелии — она немедленно присвоит и истратит добрую часть денег). И тем не менее, гордость оказанным мне доверием короля была подпорчена разочарованием: он видел меня морским офицером, а не командиром кавалерии, которым я мечтал стать в подражание отцу.

До рассвета я был уже на ногах. Брат отослал Маска назад в аббатство забрать мой рундук и отвезти его в Портсмут — перспектива, вызвавшая поток проклятий у вздорного дворецкого, измученного седлом. Он взял с собой и письмо Корнелии, где я в общих чертах описал своё назначение и умолял её не слишком беспокоиться обо мне, хотя и знал, что жена не внемлет просьбе. Я также послал записку Киту Фаррелу, который, насколько мне было известно, жил в пивной у своей матери в Уопинге, с тех пор как наш корабль разбился. Я нашёл грамотного посыльного, надеясь, что дополнительные несколько пенсов убедят его прочитать верное сообщение верному получателю. Позаимствовав палаш и плащ у графа, своего брата, и получив равнодушное благословение от его вечно ускользающей в собственные мысли персоны, я отправился в Портсмут, вступать в новое командование.

Я знал, что даже при хорошем темпе меня ждёт долгий день пути — большинство предпочло бы растянуть его на два дня езды прогулочным шагом — да и Зефир совершил накануне длинный и напряжённый переход. Но это был хороший, выносливый конь, полный желания поразмяться, а впереди его ждали недели благополучного безделья в стойлах Портсмута, поэтому, садясь в седло, я не чувствовал за собой вины. И вот я пересёк Лондонский мост, миновал Кингстон и двинулся по вересковым пустошам Суррея, имея вдоволь времени, чтобы обдумать всё сказанное вчера вечером.

Было очевидно, почему мне досталось это назначение: как напрямик выразился принц Руперт, ни одного другого кавалера–роялиста попросту не нашлось в столь короткий срок. Таким образом, миссия в практически неизвестных ни одному англичанину водах, почти столько же политическая, сколь и военная, была поручена самому молодому, неопытному и наименее успешному капитану во флоте. И какая миссия! Не дать мощному арсеналу попасть в руки загадочного генерала Кэмпбелла из Гленранноха, или как там его называют, и тем самым предотвратить восстание, неизбежное в противном случае.

Порученное мне задание не было редкостью, поскольку восстания на нашей земле вошли в моду в последнюю четверть века, и в том 1662 году, когда король лишь недавно вернулся на престол, тёмные слухи о новых заговорах и бунтах были такой же частью повседневной жизни, как хлеб, пиво и ночной горшок. Однако место моего назначения заставляло сердце биться чаще. Ведь речь шла о Шотландии, тогда ещё свободной и независимой чужой стране, пусть ей правил тот же король, что в родной и понятной Англии. Людям, привычным к изысканной речи Бедфордшира, трудно было понять даже тех шотландцев, которые говорили по–английски, и Бог свидетель, мы повидали немало этих охотников за удачей на дорогах, ведущих в столицу. Мой же путь лежал в места гораздо более варварские, где говорят на древних языках и мужчины носят юбки. Рассказывали, что в море там встречаются водовороты, затягивающие стопушечные корабли в бездну, и подводные пещеры размером с целый собор. Даже капитан на сорок лет опытнее меня мог бы не справиться с такой задачей.

В самом деле, вдруг вспомнилось мне, «Юпитер» вверили как раз такому капитану, ныне мёртвому! Тут Зефир оступился в скользкой грязи. Очнувшись от размышлений, я огляделся. Наступило то время перед рассветом, когда ночь кажется особенно тёмной, и я содрогнулся под взятым взаймы плащом. Что если это была не естественная смерть, а — как зловеще намекал герцог Йоркский с его разговорами о ядах — подлым убийством, возможно, от руки заговорщиков, планирующих восстание в Шотландии? Я снова огляделся и заметил слева бледный проблеск рассвета. «Кровь Христова, Мэтью, — сказал я себе, — довольно бабьих вымыслов!» Это был ревнивый муж или… — тут я почувствовал, что самообладание вернулось, когда очевидный ответ сам пришёл в голову, апоплексия или колика. Люди умирают. Многие люди умирают внезапно и неожиданно, потому что такова смерть, приходящая порой аки тать в ночи. Так было с моим дедом. И оттого, что одни люди умирают, другие получают командование военным кораблём или корону. Или графский титул…

Зефир тихо заржал, будто говоря: «Нет, мастер Мэтью, негоже тебе идти той дорогой!»

После этого я задумался о загадочном капитане Джадже, старшем надо мной офицере. Мне вспомнился разговор за обедом у Харриса с «Сокола», когда наши корабли стояли в заливе Бантри прошлым летом. Имя Джаджа вызвало тогда бурное веселье у Харриса и его лейтенанта, но теперь я едва ли помнил сам вечер, не говоря уж о беседе. Я смутно припоминаю, как свалился в шлюпку, как на рассвете она везла меня обратно на корабль и как меня не раз рвало в залив по дороге. Харрис славился хорошим столом и особенно хорошим запасом старой мадеры.